Возмутительный поступок. Письмо в редакцию.
Мы до глубины души возмущены действиями А. Н. Сартаева, председателя колхоза «Светлый путь», куда мы были направлены для прохождения производственной практики в качестве животноводов-механизаторов широкого профиля. Сартаев под разными предлогами фактически отказался предоставить нам работу по изучаемой специальности. Одного из нас он заставил выполнять совершенно ненужный труд, над другим, который отказался пойти на работу, никакого отношения к практике не имеющую, изощрённо издевался.
Считаем, что подобные методы лишь компрометируют великую идею трудового воспитания подрастающего поколения, которому Коммунистическая партия и Советское правительство в настоящий момент уделяют столько внимания,
Глеб Никольский,
Константин Сомов, учащиеся.
…Утром, ещё до уроков, Костя Сомов остановил в школьном коридоре Глеба Никольского.
— Ты писал? — показал он Глебу заметку в газете; руки у него дрожали.
— Ну, я. За себя и за тебя. А что?
— Как… как ты мог!
— Разве что-нибудь не верно? Пусть попробует опровергнуть. Не беспокойся, всё, как надо. — Глеб уверенно улыбался.
— Ты… ты мразь!
Костя поднял руку и с силой ударил Глеба по щеке.
Потом повернулся и пошёл прочь, осунувшийся, сутулый, в лице ни кровинки.
Сюрприз из мешковины
У ворот швейной фабрики раздался протяжный автомобильный гудок. Вахтёрша, подметавшая двор, торопливо прислонила метлу к стволу тополя и кинулась открывать.
— Девочки! — крикнула от окна Дуся Комарова; она с утра стояла здесь в ожидании директора. — Едет!
Стрекотание швейных машин в цехе тотчас же прекратилось.
— Делегация, на выход! — скомандовала инструктор по производственному обучению, высокая, спортивного вида девушка с тяжёлой тёмно-русой косой, уложенной венцом. — И помните: от своего не отступать. Он будет хитрить, изворачиваться, а вы — своё.
— Вы разве не с нами, Наталья Петровна? — спросила разочарованно Дуся.
— Нет. Я и так с ним каждый день схватываюсь, он уже привык.
Через несколько минут дверь цеха распахнулась, выпустив представительную делегацию в составе четырёх десятиклассниц.
Зелёный директорский «Запорожец» уже стоял на своём обычном месте — возле проходной. Сухой тополиный лист, кружась, опустился на крышу багажника, рядом со стремительным оленем, позаимствованным у «Волги».
Девочки пересекли двор и несмело, гуськом, подталкивая друг друга, прошли в обитую клеёнкой дверь пристройки — здесь помещался кабинет директора фабрики. Последней шла Дуся. Закрывая дверь, она обернулась. У окна цеха толпились девчонки.
— Отойдите! Не стойте! — Дуся недовольно махнула рукой.
Но они не отходили.
Директор, стоя лицом к окну, воевал со шторами: от напора сквозного ветра они вздувались пузырями.
— Кто там, чёрт возьми! Закройте поскорее дверь! — Он обернулся и удивлённо поднял брови. — Ого! Все или ещё кто там есть?
— Все, — посмотрев друг на друга, подтвердили девочки.
— Здравствуйте, — не очень кстати пискнула самая маленькая из всех, Люда Воронкина, и испуганно спряталась за Дусину спину.
Директор сел, озадаченно провёл ладонью по бритой голове. За огромным письменным столом он казался маленьким и жалким. Это придало Дусе храбрости. Она выступила вперёд, откашлялась и начала приготовленную речь, сложив руки за спиной. Пальцы непроизвольно сжимались и разжимались в такт словам.
— Товарищ директор! Мы, учащиеся третьей средней школы, работаем на вашей фабрике уже второй год…
— Не работаете, а обучаетесь основам производства, — перебил директор.
— Всё равно.
— То есть как так — всё равно? — Директор строго посмотрел на неё. — Вы ученики, а не рабочие. Дети.
— Мы не дети, — не дала себя сбить Дуся. — Нам уже почти восемнадцать. А когда вам было восемнадцать, вы были начальником пошивочного цеха.
Директор усмехнулся, покачал головой:
— Дипломаты… Кто вам сказал?
— Наталья Петровна.
— Ах, Наталья! — Он помрачнел, застучал пальцами по стеклу на столе. — Хорошо она вас обучает, я смотрю.
— Нам очень нравится, — сделав упор на слове «нам», подтвердила Дуся.
Директор внимательно посмотрел на неё, подумал: «Кажется, ещё одна такая Наталья подрастает».
— Так вы бы к ней и обращались, — сказал он. — Зачем ко мне пришли?
— Есть вещи, которые от неё не зависят. Нужна ваша помощь.
И Дуся стала рассказывать.
Девочек обучали по ускоренной программе. На прошлой неделе закончили всё. Наталья Петровна устроила экзамен, пригласила мастеров. Все девочки получили отличные и хорошие оценки, хотя комиссия спрашивала строго, даже придирчиво.
Директор слушал, хитренько поглядывая на неё из-под кустистых бровей. Вот он поднял палец. Хочет что-то сказать? Она остановилась, поглядывая на него вопросительно.
— Закончили, значит, обучение? Поздравляю, поздравляю… — Он встал, обошёл стол, церемонно, с поклоном, пожал руку каждой девочке и остановился напротив Дуси. — Ну всё. Считайте, что договорились.
— Но вы же ещё не знаете… — Дуся растерялась от неожиданности. — Я же ещё не сказала…
— Знаю, всё знаю, всё знаю! Вы закончили курс обучения раньше срока и хотите, чтобы я вас отпустил с богом. Ну и правильно! Я согласен. — Он подошёл к телефону, снял трубку. — Идите к начальнику отдела кадров, вам всем выдадут удостоверения. Идите! Я ему сейчас позвоню.
Девочки переглянулись: идти или не идти? Удостоверения — хорошо. Но ведь их сюда не за этим послали.
— Спасибо большое, спасибо! — произнесла Дуся с чувством; она уже разгадала манёвр директора. — И ещё скажите ему, пожалуйста, пусть даст нам работу. Настоящую работу. Чтобы шить наравне со всеми, а не какие-то тряпочки. У нас ведь теперь даже удостоверения будут.
«Хитра! — Директор взглянул на неё с уважением. — Да, школа Наташкина, ясно. Но рано тебе, рано со мной тягаться».
— Ох, девочки, девочки! — вздохнул директор. — Вот говорят: десять классов — сто дорог. Что же вы из всех ста дорог выбрали как раз эту, на мою швейную фабрику?
Он ходил, озабоченно вздыхая, из угла в угол, и головы девочек неотступно поворачивались за ним.
Внезапно он остановился и ткнул пальцем в плечо Люды Воронкиной.
— Ты!
Люда испуганно отшатнулась.
— Да, да, ты! Скажи мне быстренько, какие знаешь виды швов?
— Швов?.. Ну… Есть стачные. Обтачные. Настрочные. Накладные… — Она остановилась, припоминая.
— Шов в стык, — добавила Дуся.
— Стоп! — прикрикнул директор. — Не тебя спрашиваю. Не подсказывать… Ещё!
— Шов в стык. Шов в подгибку. Втачной шов…
— Ещё, ещё!
— Шов… шов… — томилась Люда.
— А ручные швы? — торжествующе спросил директор. — Смёточный? А? Забыла? Потайной подшивочный? А?.. Ты сколько получила на том… на экзамене?
— Четыре, — едва слышно прошептала Люда и вдруг громко всхлипнула.
— Вот, пожалуйста, — развёл руками директор. — Это уже совсем… А говорите — взрослые… Ну, перестань, перестань. Хочешь, чтобы оштрафовали?
— За… за что? — Люда смотрела на него полными слёз глазами.
— Как это так — за что? Ревёшь — а ведь подача звуковых сигналов в городе запрещена. Мне за это автоинспектор прокол в талоне сделал на прошлой неделе… Вот что, дорогие дети, идите-ка вы обратно к себе в цех и пришлите ко мне своего инструктора.
— А как же наше… — Дуся хотела сказать «наше требование», но теперь, после случившегося с Людой, это слово показалось ей неуместным, и она перестроилась на ходу: — Наша просьба как?
— Вот я с инструктором обо всём и договорюсь…
Опять делегация гуськом потянулась через двор, и по её унылому виду девочки у окон цеха поняли, что ничего не вышло.
