— Одну и ту же кухню? — неожиданно закончил Гант. — Может быть, вы оба предпочитаете русские и итальянские рестораны?

Мэрион обернулась, глядя на Ганта расширенными глазами, в то время как он разворачивал желтый листок, покрытый какими-то выписками.

— А в области литературы любите произведения Пруста, Томаса Вульфа и Карсона Маккаллерса?

— Откуда вы знаете?.. Покажите мне этот листок…

Она сделала шаг назад и почти упала на диван. Ни слова не говоря, Гант протянул ей листок. Она растерянно смотрела на него.

— Он был в шкатулке вместе с брошюрами, — сказал Гант. — В том же конверте… — Поверьте, мне очень жаль, — добавил он.

Мэрион подняла на него глаза, потом опустила их на машинописный текст:

Пруст, Т. Вульф, К. Маккаллерс, «Мадам Бовари», «Алиса в стране чудес», Элизабет Браунинг… Обязательно прочитать!

Искусство (главным образом, современное). Хопли (или Хоппер?) Проверить, как пишется — Демут или Демет. Прочесть работы по живописи (Ренуар, Ван-Гог).

Лучший период жизни: годы, проведенные в колледже…

Ревность по отношению к Эллен?

Рестораны: русские и итальянские. Узнать их адреса в Нью-Йорке.

Театр: в основном, серьезные пьесы. Шоу, Теннесси Уильямс.

Лицо Мэрион исказилось. Не дочитав, она дрожащими руками сложила листок.

— Как же я была глупа… — с растерянной улыбкой сказала она, поднимаясь навстречу отцу, который с убитым видом подходил к ней. — Могла бы и догадаться. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой… Да, я должна была понять…

Она разорвала листок на мелкие клочки. По ее расстроенному лицу катились слезы.

— Мэрион… Девочка моя… — пробормотал Кингшип, садясь рядом с ней и обнимая ее. — Считай себя счастливой, что узнала правду до того, как стало слишком поздно…

— Вы не понимаете, — простонала Мэрион, рыдая и закрыв лицо руками. — Нет, вы не можете понять…

Слезы ее постепенно иссякли и наступила полная прострация. Устремив глаза на клочки бумаги, усеявшие ковер, Мэрион вертела в руках платок.

— Хочешь, я провожу тебя в твою комнату? — ласково спросил Кингшип.

— Нет, лучше я останусь здесь… если я вам не мешаю.

Кингшип присоединился к Ганту, стоявшему у широкого окна.

Некоторое время они молча смотрели на отражение огней в речной воде.

— Видит Бог, он мне за это заплатит сторицей, — сквозь зубы сказал Кингшип.

— Вы были очень строги с вашими дочерьми? — отрывисто спросил Гант, преследуя свою мысль.

— Нет, не думаю, — после короткого размышления ответил Кингшип.

— В прошлый раз, — продолжал Гант, — вы упомянули о своей ответственности по отношению к одной из дочерей. Что именно вы имели в виду?

— Смерть Дороти, — ответил Кингшип. — Может быть, если бы я был менее…

— Менее требовательны? — подсказал Гант.

— Нет, не могу сказать, что я был слишком к ним требователен. Просто мне хотелось, чтобы мои дочери имели представление о добре и зле. Возможно, я был особенно настойчив из-за их матери… Может быть, Дороти именно поэтому решила, что самоубийство — единственный для нее выход, — с глубоким вздохом заключил Кингшип.

Гант достал сигареты из кармана. Взяв одну из них, он стал машинально постукивать по ней пальцем.

— Мистер Кингшип, — спросил он, — что сделали бы вы, если бы Дороти вышла замуж, не посоветовавшись с вами, и если бы ее ребенок родился… слишком рано?

— Не знаю, — подумав, ответил Кингшип.

— Он выгнал бы ее, — невозмутимо сказала Мэрион.

Мужчины обернулись. Мэрион по-прежнему сидела неподвижно и смотрела на ковер.

— Нет, не думаю, что я выгнал бы ее, — запротестовал Кингшип.

— А я утверждаю, что вы сделали бы это, — усталым голосом возразила Мэрион.

Кингшип молча смотрел на реку.

— Господи! — сказал он наконец. — Разве, вступая в любовную связь, люди не должны думать о последствиях, а также…

Он не закончил.

— Так вот почему, — сказал Гант, закуривая, — вот почему он убил ее. Она, должно быть, говорила ему о вас, и он понял, что, женившись на ней, ничего этим не добьется, а если не женится, то рискует навлечь на себя неприятности… Потом он направил свои усилия на Эллен, но она захотела раскрыть тайну гибели Дороти и была уже близка к этому. Настолько близка, что он просто вынужден был убить ее и Пауэлла, который ей помогал… Сейчас он делает свою третью попытку.

— Бад? — спросила Мэрион. Она казалась шокированной, как будто ее жениха обвинили в неумении держать себя за столом.

— Что касается меня, то я готов вам поверить, — сказал Кингшип, и лицо его стало жестким. — Но полиция потребует доказательств.

— Возможно, кто-нибудь из студентов Стоддарда вспомнит, что видел их вместе, — заметил Гант.

— Я мог бы послать туда частного детектива…

— Это ничего не даст, — покачал головой Гант, — у студентов сейчас каникулы. Пока будут заниматься расследованием, станет слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Когда он узнает, что свадьба отменяется, то не станет дожидаться продолжения.

— Мы разыщем его, — заверил Кингшип.

— Может быть да, а может быть нет… Столько людей исчезают бесследно.

Зазвонил телефон. Кингшип взял трубку.

— Алло, — сказал он, потом долго слушал. — Когда? — спросил он наконец. Ему ответили, и он что-то быстро записал. — Спасибо, мисс Ричардсон, огромное спасибо…

Он положил трубку и повернулся к Ганту. Лицо его казалось окаменевшим.

— Наши брошюры были высланы Бартону Корлису в Колдуэлл, штат Висконсин, 16 октября 1950 года.

— Когда он познакомился с Эллен.

— Но в первый раз, — продолжал Кингшип, утвердительно кивнув, — их ему послали в Блю-Ривер, Айова, 6 февраля 1950 года.

— Дороти, — отметил Гант.

Мэрион застонала.

Гант оставался еще некоторое время после того, как Мэрион ушла к себе.

— Мы все на том же месте, — резюмировал он. — Одни подозрения, но настоящих доказательств нет.

— Будут, — уверенно сказал Кингшип.

— В спальне Пауэлла ничего не нашли? Отпечатки пальцев, может быть, шерстинку от костюма?..

— Ничего. Ни в квартире Пауэлла, ни перед рестораном, где погибла Эллен…

— Даже если нам удастся его задержать, — сказал, вздыхая, Гант, — то любой первокурсник с юридического факультета сумеет освободить его в течение пяти минут.

— Я с ним разделаюсь, несмотря ни на что, — заявил Кингшип. — Не знаю еще как, но разделаюсь.

— Мы должны либо выяснить, как он заставил Дороти написать это письмо, либо найти револьвер, из которого были убиты Эллен и Пауэлл. Все это до субботы.

Кингшип посмотрел на яркую обложку брошюры, которую держал в руке.

— Медеплавильня… — произнес он. — Завтра я должен показать ее Баду. И Мэрион, которая до сих пор ею не интересовалась.

— Он до последнего момента не должен догадываться, что брак не состоится, — предупредил Гант.

— Что вы сказали? — переспросил Кингшип, машинально разглаживая измятую брошюру.

— Я сказал, что Бад до последнего момента не должен знать, что свадьбы не будет.

— Вот что… — Кингшип снова стал рассматривать фотографии медеплавильни. — Он не знал с кем связывается, — тихо произнес он. — Лучше бы он моих дочерей не трогал.

11

Какой великолепный день! Казалось, даже самолету не терпится поскорее взлететь. На его сверкающем боку утреннее солнце ярко освещало медные буквы, составляющие фамилию КИНГШИП, и над ними фабричную марку фирмы: корону из того же металла. На другом конце аэродрома, скучившись, как животные в загоне, толпились пассажиры. Еще бы! Ведь не каждый может иметь личный самолет! Бад сдержал улыбку и с наслаждением вдохнул свежий, бодрящий воздух.

Мэрион и Лео стояли немного поодаль, видимо поглощенные одним из их вечных споров. Бад направился к ним.

— Нет! Я тоже поеду! — говорила Мэрион.

Кингшип отошел.

— Что случилось? — спросил Бад.