— Выкрали?

— У меня не было выбора средств, — скромно улыбнулся Гант.

— Вы совершенно безумны… — с трудом произнес Кингшип и тяжело опустился на стоящую перед камином софу. — Впрочем…

— Будьте любезны обратить внимание на состояние улики номер один, — сказал Гант, присаживаясь в свою очередь. — Грязные обложки, загнутые уголки, выпадающие страницы — все признаки того, что эти брошюры читались и перечитывались десятки раз, что они находились у него уже некоторое время.

— Подлец… гнусный подлец, — глухо проворчал Кингшип.

— Эти четыре конверта вмещают всю историю Бада Корлиса, — продолжал Гант. — Конверт первый: диплом средней школы, а также лестные отзывы педагогов и соучеников. Конверт второй: военные документы и награды, порнографические открытки и квитанция на сумму в двести долларов, выданная при залоге наручных часов. Конверт третий: справки, свидетельствующие о его приеме в Стоддард и переводе в Колдуэлл. Конверт четвертый: потрепанные брошюры с описанием различных видов деятельности медеплавильной компании Кингшип и вот это… — он передал Лео желтый листок с машинописным текстом —…совершенно для меня непонятное.

— Что это такое? — спросил тот, начиная читать.

— Не знаю, но, вероятно, какое-то отношение к брошюрам имеет, так как они были в одном конверте.

Качая головой, Кингшип вернул листок Ганту, который машинально сунул его в карман. Кингшип перевел взгляд на брошюры.

— Как сказать об этом Мэрион?! — воскликнул он и в отчаянии посмотрел на Ганта. — Она любит его… Впрочем, — неожиданно добавил он и взгляд его стал жестким, — как я могу быть уверен, что вы действительно нашли эти брошюры у него в шкатулке, а не положили их туда сами?..

— А по какой причине… — начал было Гант.

Но Кингшип жестом прервал его и подошел к телефонному аппарату, стоящему на инкрустированном столике. В наступившей тишине жужжание диска прозвучало неожиданно громко.

— Алло, мисс Ричардсон? Говорит мистер Кингшип. У меня к вам просьба, к тому же совершенно конфиденциальная. — В аппарате послышался неясный шорох. — Не могли бы вы вернуться на работу?.. Да, прямо сейчас. Я не стал бы вас затруднять, если бы это не было чрезвычайно важно и… — Новый шорох в аппарате. — Зайдите, пожалуйста, в отдел рекламы и проверьте по картотеке, посылали ли мы наши рекламные брошюры… Баду Корлису.

— Бартону, — поправил Гант.

— Бартону Корлису. Да, правильно… мистеру Корлису. Я дома, мисс Ричардсон, позвоните мне сразу, как только что-нибудь выясните. Благодарю вас. Я вам безгранично признателен, мисс Ричардсон…

Он положил трубку, потом вернулся к софе и с глубоким вздохом сел, держа брошюры в руке.

— На что вы надеетесь? — мягко спросил Гант.

— Я хочу быть уверен, совершенно уверен…

— Вы и так уверены.

— Как сказать об этом Мэрион? Презренный негодяй!.. Подлец!..

— Мистер Кингшип, — сказал Гант, наклоняясь к нему, — до сих пор факты подтверждали мою правоту. Допускаете ли вы, что я могу оказаться прав до конца?

— Что вы хотите этим сказать? Что значит «прав до конца»?

— В отношении Эллен и Дороти.

Кингшип сделал раздраженный жест, и Гант поторопился закончить:

— Вы ведь согласны с тем, что он скрыл от Мэрион свое пребывание в Стоддарде, потому что был знаком с Дороти. Это от него она была беременна, и он убил ее. Эллен и Пауэлл разоблачили его. Он был вынужден убить и их.

— Но письмо…

— Может быть, он заставил Дороти написать это письмо. Такое уже случалось.

— Я готов этому поверить, — пробормотал Кингшип. — Я готов поверить чему угодно, но все же в вашей теории есть слабое место.

— Что именно?

— Вы сами сказали, что ему нужны только мои деньги. Но если Эллен была права и на Дороти в день ее смерти было «что-то новое, что-то старое, что-то чужое и что-то голубое», то значит она собиралась вступить в брак. А если Дороти согласна была выйти за него замуж, зачем ему понадобилось ее убивать?

Гант молча смотрел на него.

— Вы были правы в отношении брошюр, — сказал Кингшип, — но вы ошибаетесь в том, что касается Дороти. Совершенно ошибаетесь.

— И тем не менее… — пробормотал Гант, подходя к окну.

Послышался звонок. Оба — Гант у окна и Кингшип у камина — инстинктивно повернулись к двери, ведущей в холл.

— …зайти на минуту? — смутно донеслось до них.

— Не сегодня, Мэрион. Завтра нам нужно рано вставать. В половине восьмого я уже буду вас ждать на улице перед моим домом, — сказал после продолжительной паузы голос Корлиса.

— Надень темный костюм… Это ведь завод, а не салон. Спокойной ночи, Бад…

— Спокойной ночи.

Дверь закрылась.

— Мэрион! — позвал Кингшип, сворачивая брошюры в трубку. — Мэрион! — крикнул он громче.

— Иду! — ответил веселый голос.

Мужчины замерли. Они вдруг явственно услышали стук маятника стенных часов, которого раньше не замечали.

На пороге показалась Мэрион, сияющая, в своей белой блузке с пышными рукавами.

— Добрый вечер, — сказала она. — Мы…

Тут она заметила Ганта и замолчала.

— Мэрион…

Но она уже убежала.

— Мэрион! — закричал Кингшип, бросаясь в холл вслед за дочерью, поднимавшейся по лестнице. — Мэрион! — строго повторил он.

— Что вы от меня хотите? — спросила она, оборачиваясь.

— Спустись, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. Это в высшей степени важно. Прошу тебя, выслушай меня.

— Хорошо, — ледяным тоном ответила Мэрион, медленно спускаясь. — Говорите, а потом я сложу вещи и уйду, чтобы никогда не возвращаться.

Мэрион вошла за отцом в гостиную и опустилась в кресло. Она скрестила ноги и положила руки на подлокотники.

— Слушаю вас, — сказала она.

— Гант был… Вчера он… — пролепетал Кингшип, невыразимо смущенный.

— Да?

— Вчера днем, не предупредив мистера Кингшипа, я поехал в Менасет и проник в жилище вашего жениха…

— Нет!

— …откуда привез вот эту шкатулку…

Закрыв глаза, Мэрион вся напряглась. Суставы на ее руках побелели.

— …замок которой я взломал.

— И что вы там обнаружили? — спросила Мэрион. — Планы атомного оружия?

Кингшип подошел к дочери и показал ей брошюры.

— Что из этого? — сказала Мэрион. — Ему их, вероятно, дала Эллен.

— Эллен никогда не интересовалась нашими изданиями и ты хорошо это знаешь, Мэрион. Не больше, чем ты, впрочем.

— А он в вашем присутствии взламывал шкатулку? Вы уверены, что брошюры там находились? — спросила Мэрион, машинально разглаживая загнутые уголки.

— Это как раз выясняется в настоящий момент, — ответил Кингшип, — но зачем было мистеру Ганту?..

Мэрион начала переворачивать страницы одной из брошюр, как перелистывают журналы в каком-нибудь зале ожидания.

— Ну, хорошо, — сказала она наконец, с видимым усилием, — может быть, вначале его и привлекали ваши деньги… В первый раз в жизни я радуюсь тому, что вы богаты, — добавила она, заставив себя улыбнуться. — Для Бада можно найти извинения… семья… обстоятельства… Так это все, что вы хотели мне сказать?

Она встала. Ее руки слегка дрожали.

— Тебе не кажется, что этого достаточно? — спросил Кингшип.

— Достаточно для чего? Чтобы расторгнуть помолвку? Чтобы отказаться выйти за него замуж?.. Нет. Безусловно, недостаточно.

— Ты все еще собираешься…

— Он любит меня, — сказала Мэрион. — Ваше состояние, возможно, сыграло определенную роль вначале, но теперь…

— Мэрион, ты не можешь выйти замуж за этого человека…

— Не могу?

— Он негодяй, он…

— Вот как? Вы ведь всегда прекрасно различали добро и зло? Когда вы решили, что мать плохо поступила, вы выгнали ее. Вам удалось внушить Дороти ваши представления о добре и зле, и они толкнули ее на самоубийство. Вы не думаете, что причинили уже достаточно горя?

— Я не допущу, чтобы ты вышла замуж за человека, которому нужны только твои деньги!

— Он меня любит! Понимаете вы это? Не все ли мне равно, что заставило нас сблизиться? Мы думаем обо всем одинаково! Любим одни и те же книги, пластинки, пьесы… Одну и ту же…