— Ну, это уж вы слишком… — покачал головой толстяк. — Это уже «Тысяча и одна ночь», арабские сказки…

— Ничего не «слишком», ничего не «Тысяча и одна ночь»! — рассмеялся Алексей Федорович. — Вот послушайте, какие опыты сейчас делают: устанавливают на моторном боте рыбонасос — знаете, такой, каким у нас на комбинате рыбу выгружают из лодок.

— Знаю, — сказал заведующий складом.

— Знаю, — сказал вожатый.

— Знаем, — сказали Юло и Марти.

Старшие сказали «знаем», потому что много раз наблюдали, как работают рыбонасосы. Мальчики же хоть и сказали «знаем», никогда в жизни насосов не видели. Но ведь для того, чтобы знать, необязательно видеть. Достаточно представить себе то, о чем идет речь. А Юло и Марти по рассказам рыбаков отлично представляли себе машину с длинным трубчатым хоботом. Хобот опускают в лодку, полную рыбы, и машина начинает всасывать в себя улов, словно чай с блюдечка. Всасывает и передает по транспортеру в цех для переработки.

— Вот такой рыбонасос, — продолжал инженер, — устанавливают на боте и ночью выходят с ним в море. На конце хобота — электрическая лампочка. Как ловят, вы представляете: опускают хобот поглубже в воду, зажигают свет. Рыба начинает собираться на свет. Тогда нажимают кнопку и пускают насос. Все, что он всасывает, попадает сначала на решетку, приделанную к корме. Вода стекает, рыба остается. А рыбаки сидят и покуривают. Не надо вытаскивать на палубу тяжелые мокрые сети, не надо выбирать улов, не надо гнуть спину, не надо трудить руки. Нажал кнопку — и рыба сыплется из моря в лодку, как конфеты из опрокинутого кулька. Только подбирай…

Толстяк удивленно покачал головой:

— Что говорить, здорово! Надо же было додуматься до этого! Надо же было заметить, что свет притягивает рыбу, как магнит!..

— Наука! — сказал инженер.

Юло вспомнил недавний разговор перед домом дедушки Сейлера. Он говорил тогда о снасти, которая, как магнитом, притягивала бы рыбу. Но дедушка Сейлер сказал: «Такое только в сказках бывает». А оказывается, ничего подобного, есть такая снасть!

Чтобы привлечь внимание приятеля, Юло тихонько ткнул его в бок:

— Ага, Марти! Значит, я был прав. А вы смеялись…

— Ты прав? Когда ты был прав? Над чем мы смеялись? — загорячился Марти, не понимая еще, о чем идет речь.

— Помнишь, дедушка Сейлер рассказывал про «Большую жемчужину», — обстоятельно начал Юло. — Я сказал тогда, что можно сделать снасть, чтобы она вроде как магнитом притягивала рыбу.

Марти задумался. Действительно, был такой разговор на лужайке у дома старика. По все-таки какой он хитрый, этот Юло! О том, что сам говорил, помнит, а о том, что он, Марти, говорил, не помнит. Всегда с ним так!

— Ох, и хитрый же ты, Юло!.. — протянул Марти. — Ну-ка, скажи, что я сказал до того, как ты сказал?

Юло от ответа не увильнул.

— Да, то, что ты сказал, ты сказал до того, как я сказал, но про то, что я сказал, ты все-таки не сказал.

— Нет, как раз я-то сказал, а как раз ты-то не сказал.

— Неправда, Марти, ты сказал после того, как я сказал…

Спор грозил затянуться. Андрус вмешался:

— Ладно, ребята, довольно, все и так ясно. Выходит, ученые на Каспии сами по себе придумали лов кильки на свет, а вы с дедушкой Сейлером сами по себе…

Марти не понял шутки.

— Нет, Андрус, дедушка Сейлер тут ни при чем, он с нами не соглашался.

— Ничего, согласится! — Вожатый говорил серьезно, только глаза улыбались. — Как вы думаете, Федор Алексеевич, скоро дедушка Сейлер увидит, что ребята были правы, а он не прав?

— То-есть?

— Ну, скоро сумеем мы завести снасть, которая притягивала бы рыбу?

— Ты про лов на свет?

— Да. Как у нас с этим на Балтике?

— Что можно сказать… — задумчиво произнес Соколов. — Идет научная работа, ставятся опыты, проводятся испытания. В общем, дело двигается. Но чтобы включить в него колхозы, время не наступило.

— Почему?

— Рано, надо подождать. А тебе что, не терпится, темное царство Нептуна поскорее хочется осветить?

— Кого?

— Нептуна, говорю. Слышал о таком?

— Нет.

— Неважно, значит, в богах разбираешься. Нептун у древних римлян считался богом морей. Изображался с трезубцем в руках — это острога, вроде той, какой у нас зимой со льда угрей бьют.

Несколькими уверенными движениями руки инженер нарисовал на бумаге трезубую острогу, молча взглянул на лист, скомкал и бросил в угол. Разговор окончен, рисунки свое дело сделали. То, что хотелось объяснить, объяснено. Бумага больше не нужна.

Так думал Соколов, но не так думал Андрус. Стараясь не обращать на себя внимание, он, будто невзначай, шагнул в угол, наклонился, поднял скомканный лист, разгладил, аккуратно сложил и спрятал в бумажник. В тот старый, но крепкий кожаный бумажник, который, как знал Юло, остался у Андруса от отца и в котором Андрус хранил отцовскую фотографию, комсомольский билет, справку об окончании рыболовецких курсов и все другие важные документы.

Сейчас туда попал кусок оберточной бумаги. Юло следил глазами за вожатым. Зачем ему этот обрывок?

Когда ехали обратно, инженер сказал Андрусу, что сегодня доставить килечные сети в порт на грузовике не удастся. Уже поздно, грузовик будет только завтра с утра. А сегодня ребята пусть пообедают и сходят в кино. Ночевать можно в комнате для приезжих. При комбинате есть такая. Он предупредит: места там для них приготовят.

Расстались в центре города, возле сада. Машина с Соколовым повернула направо, а Андрус и мальчики пошли по аллее к столовой.

Марти и Юло честно собрались выполнить все указания Федора Алексеевича. Забегая несколько вперед и заглядывая в лицо Андрусу снизу вверх, Марти повторял, словно заучивая урок:

— Значит, сначала — обедать, потом — в кино… Не опоздаем в кино?.. Потом — в комнату для приезжих, а утром — домой. Верно, Андрус?

Андрус ходко шагал на своих длинных ногах. Лицо его было задумчиво и сосредоточенно. Он не сразу ответил на вопрос. Марти пришлось приложить немало усилий, чтобы все время быть впереди вожатого. Прохожие улыбались, глядя, как шустрый рыжеволосый паренек вприпрыжку пятится по тротуару, не спуская глаз с рослого, широкоплечего юноши.

Наконец Андрус оторвался от своих мыслей:

— Что, обедать?.. Надо бы пообедать… Марти, сколько у тебя денег?

— Двадцать пять рублей! — с гордостью ответил Марти.

— Хорошо… А у тебя, Юло?

— Пятьдесят. Мама велела купить алюминиевую кастрюлю на шесть литров.

— Итого — семьдесят пять. Плюс мои сто сорок пять. В общем, подходяще… Дайте-ка мне, ребята, деньги.

Мальчики беспрекословно отдали Андрусу свои капиталы.

— Так… — сказал он. — Вы есть очень хотите?

Юло задумался, как бы прислушиваясь к себе: в самом деле, хочется ему есть или нет?

— Неплохо бы, — пришел он к выводу.

— Ага, — подтвердил Марти без всякого прислушивания.

— Придется зайти в столовую, — с сожалением согласился Андрус. — По правде говоря, я тоже голоден. Возьмем на троих два первых и побольше хлеба. Будет сытно и питательно.

Марти не любил недомолвок:

— Андрус, первое — это суп, да?

— Да.

— А «два первых на троих» — это две тарелки супу на нас троих: на тебя, Юло и на меня, да?

— Ты разбираешься в этом деле, будто всю жизнь питался в ресторанах, — заметил вожатый.

Как всегда в минуты удивления или смущения, Марти часто-часто замигал своими длиннющими бронзовыми ресницами. Он опять чувствовал себя примерно в том же положении, в каком был сегодня утром, когда все рассаживались в весельные лодки: что-то происходит, но что именно, ему непонятно. Утешало только, что на этот раз Юло тоже, видно, понимает не больше.

Наконец взмахи ресниц прекратились.

— Объясни, Андрус… — твердо сказал Марти, — объясни, почему наших денег не хватит хотя бы на три тарелки супу?

Андрус задержал шаг:

— Правильно, Марти. Надо объяснить, в чем дело. Сядем, ребята, поговорим.