— Это тебе в институте поведали или сам узнал? — Злобин с интересом посмотрел на Виталия.

— Сам. У меня дома целая подборка книг и статей есть. Сейчас же много чего публикуют.

— Это верно. — Злобин опять отвернулся к окну.

— Конечно, в те времена анализа на микрочастицы не проводили, а то бы в два счета нашли синильную кислоту, — продолжил Виталий. — Я, кстати, токсикологическую экспертизу заказал.

Злобин тщательно раздавил окурок в пепельнице, махнул рукой, разгоняя дым.

— И это последнее, что ты сделал по этому делу, — произнес он.

— Не понял? — удивился Виталий.

— Дело я у тебя забираю.

— Андрей Ильич, вы думаете, что я висяк на отдел повешу? — Виталий обиженно поджал губы.

Злобин хотел сказать что-то резкое, но сдержался.

— У тебя в производстве пять дел, с Гариком будет шесть. Куда тебе еще? И так вторые сутки из прокуратуры не вылазишь. — Злобин махнул рукой. -Давай, молодой, тебя Твердохлебов ждет.

Стрельцов направился к дверям, но Злобин, оторвавшись от бумаг, окликнул его:

— Да, Виталик, чуть не забыл. Елисеев больше не появлялся?

— Нет.

— И не звонил?

— Не знаю. Я же на выезде был, Андрей Ильич.

— Ладно, разберемся.

Стрельцов вышел в коридор, но через секунду опять возник на пороге. Сквозняк взбил бумаги на столе Злобина.

— Твою мать, молодой, тебе делать не фиг?! — вспылил Злобин, накрыв ладонью бумаги.

— Андрей Ильич, вам Елисеев нужен? Вон он, по коридору идет.

— Н-да?— Злобин злорадно усмехнулся.— Ну-ка гони сюда этого бойца невидимого фронта.

Стрельцов побежал выполнять указание, а Злобин выключил звук в магнитоле. Покосился на закрытую дверь.

«С волками жить — по-волчьи выть», — подумал он и, нажав кнопку «запись», убрал магнитолу под стол.

Елисеев бросил взгляд на документы и вещи убитого на столе у Злобина и сразу же сделал вывод:

— Себе дело взяли, Андрей Ильич?

— У молодого своих забот полно, — ответил Злобин, не таясь разглядывая Елисеева.

Была у Злобина теория, не раз подтвержденная практикой: о виновности и непричастности к преступлению можно судить по поведению человека на допросе. Каждому есть что скрывать, на то мы и люди. Но один хранит личную тайну с достоинством, другой юлит, переспрашивает, лихорадочно ищет лазейки. И получается, что у первого на душе камень, а у другого — грех, точно описанный Уголовным кодексом. Елисеев, естественно, не крутился, как Филя, и не исходил соплями, как Гарик, но за его наигранной веселостью скрывалось беспокойство, причину которого Злобин пока понять не мог.

— Принес?-спросил Злобин.

— Что? — Елисеев недоуменно вскинул брови.

— Протокол вскрытия,-уточнил Злобин.

— Ах вот вы о чем! — Елисеев расслабился, распахнул куртку. — Нет, Черномор еще колдует. Уж не знаю, что он найти хочет.

— Черномор, как и мы, ищет причину смерти. - Злобин заметил кобуру на поясе Елисеева и недовольно поморщился. В моду вошло безо всякой необходимости таскать на себе оружие, чего он не одобрял. Прокуратура уже дважды возбуждала дела по пьяной стрельбе. — Люблю, когда люди умирают простой и понятной смертью. От старости или, например, в результате ссоры на почве совместного распития спиртных напитков. Дорожно-транспортное тоже неплохо, особенно если виновник в бега не бросился. — Злобин сложил стопкой документы. — Паспорт, права, лицензия на оружие. Все выписано на одно лицо — Николаева Петра Геннадиевича. По своим учетам мы его уже пробили. Чист как стеклышко. Не участвовал, не привлекался, не сидел. Ствол легальный, номера соответствуют. А зачем нормальному человеку ствол?

Елисеев придвинулся ближе к столу, мимоходом запахнул куртку.

— Надо, Андрей Ильич, прошерстить больницы. В кого-то он же палил, так? Мог и зацепить.

— Поищем, обязательно поищем,— кивнул Злобин. — Только помощь ФСБ мне в этом не потребуется. В морге ты обмолвился, что он звонил от имени Гусева. Поэтому первое: жду от тебя показаний от дежурного по комендатуре. Если велась контрольная запись разговора, что я не исключаю, получи ее стенограмму. Второе: пробей фото потерпевшего и фамилию Гусев по своим учетам. На сегодня это все. Если Гусев к делу не приклеится, то дальнейшее участие ФСБ считаю нецелесообразным.

Елисеев с минуту обдумывал ответ, нервно покусывая нижнюю губу.

— Ответ из Москвы уже пришел, Андрей Ильич. — Елисеев достал из внутреннего кармана куртки свернутую в трубочку пластиковую папку, положил на стол. — Можете приобщать к делу.

Злобин вытащил листки, быстро пробежал их глазами.

— Ого! Генерал-майор Гусев Николай Петрович, ГРУ Генштаба. — Он кивнул на документы на столе. -А это, выходит, прикрытие?

— Получается так.

— Интересно. — Злобин перелистал паспорт потерпевшего. — Листочки потертые, все фотографии соответствуют возрасту, портретное сходство сохраняется. Само собой, знаки защиты присутствуют. Даже штампики прописки соответствуют личному делу некоего Николаева. Как это делается, а?

— Военная тайна,-усмехнулся Елисеев.

— Ясно. И зачем он в область пожаловал — тоже военная тайна?

— Боюсь, что мы этого так и не узнаем. Не нашего это ума дело.

— Даже если это могло стать мотивом убийства? Елисеев на секунду впился взглядом в лицо Злобина, Рефлекторно облизнул губы.

— Прокуратура выдвигает версию убийства? — тихо произнесен.

— Прокуратура фантазирует. — Злобин похлопал по тонкой папке дела. — Пока здесь пусто, я могу фантазировать до самозабвения. Соберу факты — будут и нормальные версии.

— А меня учили, что мое дело собрать факты, а интерпретировать их — удел начальства.

— А я привык к процессуальной независимости, оценка фактов — моя забота. Перед начальством я только за результат отчитываюсь, — парировал Злобин. — Ты, кстати, в каком звании, если не секрет?

— Подполковник. — Елисеев был явно удивлен сменой темы.

— Видишь, почти одногодки и звания у нас одинаковые... А ты на земле работаешь по убеждению или с карьерой проблемы? — поинтересовался Злобин.

— Ну, до чего мог, я уже дослужился. — усмехнулся Елисеев. — Начотдела для меня — потолок. Дальше начинается жизнь по Дарвину. Выживают зубастые и с мохнатыми лапами. А у меня наверху никого нет, так что можно не рвать задницу. Я ответил на вопрос, Андрей Ильич?

— Вполне. -Злобин придвинул к нему пепельницу. — Давай, Федор, покурим и подумаем, как нам жить дальше. — Он дождался, пока Елисеев закурит и расслабленно развалится на стуле, и продолжил: — Про фантазии я не зря упомянул. До тебя тут Виталик Стрельцов такое загнул — Маринина с Дашковой отдыхают! Начитался, щегол, умных книжек и выдвинул версию, что замочили этого Гусева при помощи синильной кислоты. Якобы прыснули ему в лицо малой дозой — и инфаркт.

— У него с этим делом как?-Елисеев покрутил пальцем у виска.

— Еще сутки без сна — можно будет госпитализировать. — Злобин отвернулся к окну. — Хотя почва для фантазий имеется. Эксперт на месте установила причину смерти — инфаркт. Предварительно, конечно. Но все ствол этот проклятый портит. Зачем и в кого он стрелял, не пойму.

— Андрей Ильич, только между нами. -Елисеев понизил голос. — Гусев служил в Пятом управлении ГРУ. Это не наша «пятерка», где диссидентов гнобили, а диверсионная работа в глубоком тылу противника. Там такие отморозки, что тебе и не снилось. А Гусев в спецназе все ступени прошел, начиная с лейтенанта. Для него ствол выхватить — что тебе зажигалкой чиркнуть.

— Хочешь сказать, что Гусеву что-то померещилось и он сразу же жахнул?

— Да хрен его знает! Что мы огород задним числом городим? Помер он от инфаркта — и все. Вот если бы кто-то в него стрелял, я бы еще понял, из-за чего шум поднимать. Вот у меня в подшефном училище случай такой был. — Елисеев выпустил дым в потолок и продолжил с видом завзятого рассказчика армейских баек: — Вывозили курсантов в полевой учебный центр раз в семестр. Сам понимаешь, никому из преподавателей неохота комаров кормить и грязь на полигоне месить. Они уже все старые пердуны, у кого геморрой, у кого маразм. А один полконавт при первой же возможности добровольно выезжал, представляешь? Все думали, не наигрался в солдатиков старый пень. Хотя, с профессиональной точки зрения, любая инициатива всегда подозрительна. — Он выдержал паузу. — И однажды утром из соседней деревни прискакал пацаненок, кричит: «Дяденьки военные, ваш полковник помер!» Мы, естественно, протрезвели и на уши встали. Рванули на БТРе в деревню. Версий было две: пошел в деревню за самогоном, хлебнул лишнего и помер или поленом по голове получил на почве этого же дела. — Елисеев щелкнул себя по горлу. — Оказалось, ты только не смейся... Героически помер наш полковник на местной доярке. Ты бы видел! Баба в избе орет, полдеревни носы об окна плющит, а наш герой лежит под периной в полном неглиже, ручки крестиком уже сложены. Мы бабу сразу в оборот взяли и быстро выяснили, что это ради нее он в лагеря выезжал. Вся деревня подтвердила, что была у них страстная любовь и полная гармония. Вскрытие для проформы сделали, потому что причина сразу ясна была. Там такая Фекла, ты бы видел! — Он изобразил размер бюста. — Румянец во всю щеку, здоровая, как трактор. Такая и Геракла до инфаркта довести могла.