– Как будет угодно, святой отец, – пробормотал Роджер. – Короче, примерно так. Разверзлась земля, и проклюнулось семя, и вырос колос, и было в том колосе… сколько-то зерен там было, точно не помню, сколько…

– Эту подробность можешь опустить, – сказал Питер. – Ты дело говори. Некий орк вошел в Плохое Место и увидел… Что он там увидел?

– Нет, святой отец, туда никто не вошел, – сказал Роджер. – Один орк подошел к Плохому Месту и узрел семя и колос, а также оранжевые серпы и голубые цепы.

– Этот орк пахарем был? – спросил Питер.

– А я-то откуда знаю? – изумился Роджер. – Если что, я готов принести смиренные извинения, но сами подумайте, ваше преосвященство, какое мне дело до того, пахарем был какой-то там презренный орк или, скажем, скотником?

– Ты прав, пастух, – сказал Питер. – Продолжай.

– Так вот, – продолжил Роджер. – Оранжевые серпы этот колос сжали… Простите, святой отец, как именно сжали – запамятовал. То ли один только серп в жатве участвовал, то ли все вместе…

– А потом цепы этот колос обмолотили, – Шон вставил в разговор свою реплику.

– А вы откуда знаете? – удивился Роджер.

Хайрам рассмеялся.

– Тихо, – сказал Питер. – Вы, господа рыцари, кое-что не понимаете, так я разъясню. Я веду важный разговор и не желаю, чтобы мне мешали. Если мне будет интересно ваше мнение, я спрошу особо. Это понятно?

– Понятно, – ответил Хайрам.

– Понятно, святой отец, – ответил Шон.

– До утра без чинов, – напомнил Питер и продолжил допрос пастуха: – Итак, любезный Роджер, колос сжали и обмолотили неким магическим образом, а каким именно – пока оставим. Что произошло далее с этим любопытным орком?

– Явился девятихвостый барсук, – с готовностью ответил Роджер.

Хайрам склонился к Шону и громко прошептал:

– А говорили, здесь пейотль не растет.

Роджер услышал эту реплику и стал оправдываться:

– Так я и не утверждаю, что истину говорю, я с самого начала говорил, ваше преосвященство, сказки все это и глупости.

Дверь в трапезную залу распахнулась, на пороге появился орк, Питер его раньше не видел. Это был орк средних лет, малорослый и плюгавый, с необычайно коротко остриженными волосами, окружающими большую плешь на макушке. Сквозняк принес отвратительный запах – казалось, этот орк целый год не мылся. Лицо орка было отвратительное, крысиное какое-то лицо, и взгляд неприятный, слишком пронзительный для орка. Уж не полукровка ли часом?

– Войди, Серый Суслик, – повелел Роджер.

– Нет, – быстро перебил пастуха Питер. – Пусть стоит, где стоит. Впредь, Роджер, запомни: если я требую привести холопа, но не уточняю, что он должен быть грязнее, чем опарыш из навозной кучи…

– Смиренно прошу принять ваше преосвященство искренние извинения мои, – сказал Роджер.

Хайрам хихикнул, Питер тоже улыбнулся. У этого пастуха удивительный талант перевирать слова и портить дела. Это даже не отвратительно, а смешно. Примерно так же смешон Самый Дорогой Господин Морис Трисам, когда пытается, обкурившись, плясать тарантеллу под симфонический оркестр.

– Слушай меня, орк, – обратился Питер к мерзкому грязнуле. – Отвечай правдиво: что ты знаешь о месте, именуемом Плохим Местом?

Орк наморщил лоб, секунд пять думал, а затем сказал:

– Место то отсель на восход в двух воскресеньях.

Хайрам и Шон расхохотались, Питер тоже не удержался и засмеялся.

– Да, это очень забавно, – сказал Роджер. – Я когда этого орка впервые увидел, подумал даже, что полукровка. У него взгляд человечий, полубоссы говорят, в детстве его из-за этого подозревали в грязнокровье, с тех пор у него зачатки мозга слегка подвинулись, и он все время пытается книжным слогом говорить. Так уморительно!

Воистину уморительно. Гадкое тщедушное тело, уродливая плешивая голова, почти человечий взгляд и самое главное – чудовищный контраст между слишком правильным, книжным построением фраз и дремучей орочьей лексикой. Нет, это точно не полукровка.

– Вообще-то он не такой глупый, как кажется, – сказал Роджер. – Всадник хороший, а следопыт – вообще лучший в стаде. Продолжай, Суслик.

Суслик наморщил лоб и завращал глазами, собираясь с мыслями.

– Так Место Плохое на два воскресенья восточнее расположено, – повторил он. – Сие Место Плохое подобно навоза овечьего катышку, однако больше сего балагана существенно.

– Ты имеешь в виду, что оно имеет сферическую форму? – уточнил Питер.

– Чего? – переспросил Суслик. – Не достигаю разумения, отец высокородных.

Его уродливое лицо стало испуганным.

– Ладно, проехали, – сказал Питер. – Правда ли, что какие-то орки входили в Плохое Место и возвращались оттуда?

Суслик думал над этим вопросом почти минуту. Когда он размышлял, его руки подергивались, как бы помогая сформулировать мысль. Наконец орк заговорил:

– Частично правда слова отца высокородных. Один орк коснулся коленом края плохого места и стал оттого ровнее, чем черепаха, и не съели его.

– Ничего не понимаю, – сказал Питер. – Что значит «ровнее, чем черепаха»?

На этот вопрос Суслик не смог дать словесный ответ, он ответил жестом. Присел на корточки и развел руки горизонтально над полом.

– Плоский? – предположил Хайрам.

– Да, плоский! – воскликнул Суслик. – Плоский это именуется! Такой плоский, что есть нельзя!

Питер мысленно возликовал. Он спросил:

– Ты хочешь сказать, что этот несчастный орк стал настолько плоским, что его труп не годился к употреблению в пищу? Он стал таким плоским, что его можно было скатать в рулон?

– Не ведаю сути рулона, – ответил орк. – Однако скатал я его и приторочил.

– Ты? – уточнил Питер. – Ты сам лично наблюдал все, о чем рассказывешь?

Орк кивнул и сказал:

– Истинно наблюдал и воздержаться просил от намеренья дерзкого. Но отрекся он и плоским стал.

– Имплозионное силовое поле! – воскликнул Питер.

И тут же подумал, что не стоило произносить эти слова вслух. Впрочем, люди все равно ничего не поняли, а орк – и подавно.

– А теперь расскажи подробно, как выглядел этот… гм… катышек, – повелел Питер. – Прежде всего, меня интересует граница, та, до которой тот плоский орк дотронулся коленом. Как она выглядела?

На этот раз Суслик почти не думал.

– Никак не выглядела, – ответил он. – Не было границы. Не видно было.

– Стало быть, граница невидимая, понятно, – кивнул Питер. – Подпитка поля дистанционная, через… или, может… Вот что, скотина, напряги свой мозгозачаток и постарайся вспомнить вот что. Под этой невидимой границей были такие… гм… ну да, откуда жабе зеленой знать, что такое форсунки… Как бы это сформулировать понятно…

– Пеньки, – неожиданно сказал орк. – Пеньков в ряд много. Длинные. Гнутые. Одинаковые. Белые. Грязные. Но не очень. С дырками.

– С какими дырками? – спросил Питер. – Вдоль или поперек?

– Чего? – переспросил Суслик.

– Ну, там какие дырки были? Как в сыре?

– Дырки в сыре, – тупо повторил Суслик и надолго задумался.

– Может, в этом стаде сыр с дырками не делают? – предположил Шон. – Вот он и тупит.

Питер вопросительно посмотрел на Роджера, тот смутился и сказал:

– Я, честно говоря, не знаю даже. Я сыр не ем и вообще молочные продукты не ем, у меня это, как его…

– Непереносимость лактозы? – предположил Питер.

– Во – во, это самое! – воскликнул Роджер.

Это прозвучало настолько похоже на то, как обычно говорят орки, что Питер почувствовал отвращение. Истинно говорят древние пророки: с кем поведешься, от того и наберешься. Или в другой версии: с тем и наберешься. С орками, впрочем, набраться в хорошем смысле невозможно, им наркотики запрещены, и этот закон не имеет отношения к тому безумию, что подсовывают Самому Дорогому Господину всякие сволочи, это нормальное требование здравого смысла. Видел Питер однажды орка – наркомана…

– Чурка ты неарийская, Роджер, – сказал Питер.

– Дырки, как в рогозе, – вдруг подал голос вонючий орк.

– В чем, в чем? – не понял Питер.