В Melody Maker он более распространился по этому поводу, обрисовав потенциальные выгоды гастролей вдвоём: «Мы сможем работать без особой организации или подготовки, это будет личное дело, там будет создаваться правильная энергия, от чего наш стиль жизни сможет стать цивилизованным — у нас будет больше свободного времени и, конечно, таким образом мы сможем делать что-то ещё.»

У Брайана Ино всегда было «что-то ещё», чем можно было бы заняться. Например, провести день в лондонской студии Trident, чтобы вставить партию синтезатора во «всезвёздную» рок-обработку Пети и Волка Сергея Прокофьева, которая делалась как звуковое сопровождение к детскому мультфильму. Среди музыкантов, модернизировавших композиторскую партитуру для гобоев и духовых при помощи гитары, баса, клавишных и барабанов, были Фил Коллинз, Перси Джонс и Крис Спеддинг. Рассказчиком был Вивьен Стэншалл, а иновский VCS3 исполнял роль Волка, испуская ассортимент волчьих завываний и рыков.

Вскоре после этого Ино вновь объединился с Джоном Кейлом в создании его второго альбома на Island с Филом Манзанерой в качестве продюсера — Slow Dazzle, а затем совершил поездку в Гамбург, чтобы поприсутствовать на одном из редких выступлений краутрок-«супергруппы» Harmonia. Группа представляла собой клавишный дуэт Ганса-Иоахима Роделиуса и Дитера Мёбиуса (вместе они также работали под именем Cluster) плюс продюсер и гитарист Михаэль Ротер из дюссельдорфской группы Neu!. Их музыка была результатом продолжительных джем-сессий этого триумвирата, на которые позже накладывал свои барабаны искромётный Мани Ноймайер из Guru Guru; всё это записывалось на даче-ферме-коммуне в Форстском лесу в Нижней Саксонии. Harmonia недавно выпустили свой дебютный альбом Musik Von Harmonia — увлекательное, движимое драм-машиной свидетельство не так часто встречающейся на немецкой сцене «общедоступности». Ино ставил этот альбом очень высоко, и стал словоохотливо пропагандировать группу, упоминая их в интервью, а впоследствии объявив их «самой значительной рок-группой мира». Пристрастие Ино к краутрок-сцене шло дальше высокой эстетической оценки уникальных звуковых миров; позже он вспоминал в Mojo: «Многие немецкие группы были основаны на коммунальных началах, и многие из них — как Can — владели правами на свой материал и стояли в стороне от бизнеса. Это мне тоже нравилось — они, казалось, выбирали музыкальную позицию, непосредственно вытекавшую из философских, политических и социальных убеждений. Я всегда хотел, чтобы музыка была как-то связана со всем этим — вот почему я стал не художником, а музыкантом.»

Ранее, в 1974 г., Михаэль Ротер и бывший продюсер Can Конни Планк приняли участие в производстве третьего альбома Cluster Zuckerzeit — одной из любимых пластинок Ино и Джуди Найлон; они оба восторгались записанными на ней воздушными этюдами для серьёзно обработанных ритм-генераторов, причудливо звучащих синтезаторов и модифицированных электропианино. В будущей музыке Ино будет ясно чувствоваться влияние Zuckerzeit и Musik Von Harmonia. В этих альбомах он нашёл настоящую европейскую альтернативу установившейся в рок-н-ролле афроамериканской гегемонии: «Мне нравится, что у Cluster я слышу некую альтернативу африканским корням, к которым приросло большинство остальной поп-музыки.»

Концерт Harmonia проходил в клубе под названием Fabrik, в гамбургском районе Санкт-Паули. Во второй его части Ино, проявив нехарактерную для него склонность к «шоуменству», взобрался на сцену и присоединился к группе, встав за синтезатор. Обоим сторонам это очевидно понравилось — это была взаимная радость от обнаружения нового спутника. Как вспоминает Роделиус, Ино был там не просто ради саморекламы: «Брайан не «джемовал» с нами, он делал больше — это ведь был не выход на бис, это была вся вторая часть концерта; мы играли какие-то наши вещи, а Брайан с удовольствием подыгрывал.»

Уважение было обоюдным. Немецкие экспериментаторы все глубоко уважали Roxy Music и в своей деятельности были весьма созвучны творчеству Ино. Гамбургский концерт оказался началом плодотворного сотрудничества и настоящей дружбы. «Брайан был приятным человеком, непредубеждённым и отзывчивым», — подтверждает Роделиус. «После этого мы уже не прерывали связи.»

По возвращении из Германии Ино вскоре опять «вошёл в заговор» — на этот раз с Филом Манзанерой на его дебютном сольном альбоме Diamond Head. Поскольку Roxy Music были во временном отпуске, необходимом для продолжения расцветающей сольной карьеры Брайана Ферри, Манзанера собрал команду «обычных подозреваемых»: Пол Томпсон и Энди Маккей из Roxy, басист Quiet Sun и Matching Mole Билл Маккормик, бывший певец King Crimson (и басист Roxy) Джон Уэттон и вездесущий Роберт Уайатт. Работая на Бейсинг-стрит, Манзанера днём записывал свой альбом в главной студии, а вечером перебирался в маленькую студию наверху, где делал ещё одну пластинку — Mainstream частично реформированных Quiet Sun. Главным вкладом Ино в эту последнюю был гимн чёрной книжечке под названием "Rongwrong" на слова барабанщика/клавишника Чарльза Хейуорда. Иновские обработки и синтезаторы были весьма заметны и на прочих частях альбома, который снискал немалое одобрение критиков и стал одним из самых неожиданных бестселлеров Island за 1975 год.

К работе над Diamond Head — что было свидетельством беспристрастного характера и дипломатических способностей Манзанеры — были привлечены по сути очень разные таланты Брайана Ино и его спорного дублёра в Roxy Эдди Джобсона (правда, они никогда не находились в студии одновременно). Благодаря своим разносторонним гитарным способностям Манзанера недавно занял пятое место в читательском списке величайших гитаристов мира, составленном NME, и теперь ему предстояло проверить свой характер на сочинительстве. Ино был обязан Манзанере за его самоотверженную работу на Taking Tiger Mountain, и — помимо обычной расстановки обработок, синтезаторных звуков и хлопков в ладоши — принял участие в написании двух выдающихся вещей Diamond Head, а также спел на них. Это были комично сюрреальная ода "Gay Peru" под названием "Big Day" и лирически бездонная "Miss Shapiro". Обе вещи напоминали «косое» рок-звучание Warm Jets — хотя с несколько более лёгким тоном. Вокал Ино звучал как вычурное подражание Сиду Барретту, а его «бессмысленные» тексты содержали совершенно сбивающий с толку массив образов. Хотя характерно непонятная и перегруженная кокетством, "Miss Shapiro" была в чём-то вдохновлена энтропией недавних рождественских каникул и загадочно намекала на очень британское чувство тоски («Стеснённые движения, как на Рождество/Ха-ха, разве жизнь — это не цирк?»).

Вечером 18 января, закончив работу над вокалом к "Miss Shapiro", Ино решил пешком прогуляться в Мэйда-Вэйл. Шёл холодный дождь, температура колебалась в районе нуля, он двигался вперёд по Голборн-роуд. Он был неспокоен: внезапно он ощутил приступ творческого сомнения в своих силах, последний раз случившийся с ним перед вступлением в Roxy Music. Он вернулся к своему навеянному творчеством Джоан Харви «кризису среднего возраста»: «Впервые кризис среднего возраста случился со мной примерно в 18 лет… с тех пор он регулярно возвращался, и одной из его постоянных тем было «Стоит ли вообще заниматься тем, чем я занимаюсь?»»

Ему нужно было перейти через Харроу-роуд, и он остановился на перекрёстке. В голове у него стучали беспорядочные стихи "Miss Shapiro", и он думал: «Если бы случилось так, что эта песня оказалась бы последней записанной мной вещью, как бы я отнёсся к такому завершению своей работы?»

Не успел он заключить, что «наверное», был бы не прочь, чтобы эта эксцентричная песенка стала его эпитафией, всё вокруг как бы сговорилось, чтобы это так и вышло. На Ино были ботинки на кожаной подошве, и он, внезапно поскользнувшись на мокром бордюре, оступился и полетел прямо под колёса чёрного такси, идущего со скоростью примерно 40 миль в час. «этот момент мой мозг работал невероятно быстро», — вспоминал он в 1983 г. в интервью с Артуром Лубау из People: «По одному каналу шла мысль: «Ну, наверное, это и будет последнее, что ты сделал.» Потом я подумал: «Если я хочу остаться в живых, мне нужно встать сразу же после столкновения», потому что я видел, что за такси идёт другая машина, которая наверняка повернёт и проедет по моей голове. Третья мысль была такая: «Кто скажет об этом моей подружке?» Четвёртая: «Какая невероятная штука мозг — он как 24-хдорожечная плёнка, всё происходит одновременно.» Звучит смешно, но в тот момент я разрабатывал теорию о работе мозга. Потом в меня врезалась машина.»