- Да, дом патер. Вы совершенно правы. Язык у моего товарища совершенно без костей. Даже если укоротить его на пару ярдов, оставшегося десятка футов ему вполне хватит, что бы довести до белого каления кого угодно, - студиозус мысленно себя похвалил. Ведь ни капли лжи, а их новый знакомец теперь совершенно уверен в правоте своих выводов.

   - И что, вы действительно намерены перевалить чрез Хребет? Неужели поближе учиться негде? - казалось, воин - монах заинтересовался. Прямой штурм скалистых перевалов, иногда взметающихся на пять тысяч ярдов, где вместо дорожной колеи - узкая тропа, или веревки, натянутые над пропастью, где на ночь нужно себя привязывать, а в случае дождя - ты почти покойник, под силу не каждому смельчаку. Даже вездесущие торговцы, готовые на любой риск ради барыша, - и те с неохотой соглашаются идти по такому "тракту".

   - Придется, дом патер. Или пойдем к Северному Перевалу. Если только в мейссенском епископате не скажут, где найти Наставника по эту сторону Колючих гор, - вздохнул Шлеймниц.

   - Решимость, достойная уважения, - одобрительно кивнул милитарий, допил кубок и сделал Прошу знак "наливай еще". - Значит, твое послушание - стать служителем Лулла за пределами Марки? В коллегиуме, или у Наставника, не важно, главное - что не на Западе. Я правильно понял?

   Густав неуверенно пожал плечами.

   - Возможно и так. Про Запад у нас разговора не было. Речь шла лишь о том, что я должен продолжить учебу, получить рукоположение и стать официальным служителем Ордена...

   - Bene, bene, bene[46]

... - взгляд капеллана неожиданно стал оценивающим. - А скажи-ка, юнгерменн, чему тебя научили, в вашем аббатстве? Свинец от олова отличить можешь?

   - Конечно, дом патер, - несколько обиженно произнес Густав. Хоть в лучших учениках студиозус и не ходил, но в отсутствии усердия и прилежания его никто обвинить не мог. - Как и положено: освоил шесть таинств превращения, очистку девяти элементов, их солей, - отгибал пальцы субминистратум, - два растворителя, сопутствующие литании и бенедикционалы[47]

, поиск и опознание руд, минералов, окаменелых останков, работу с астрологической картой и таблицами, а так же богословие, главные литургии, молитвы Великого Входа, на облачение, и святые таинства крещения и отпевания.

   - Неплохо. А ну, - весело блеснул глазами фон Хаймер, - зачитай, к примеру, пятидесятый псалом. Сегодня как раз пятница[48]

!

   - Пожалуйста, - студиозус чуть откашлялся. Хмель уже бродил в голове и заставлял делать то, на что в трезвом виде Шлеймниц был не способен, а именно - противоречить и доказывать - Miserere mei Deus, secundum magnam misericordiam Tuam[49]

...

   - Достаточно, - слегка поморщившись, произнес патер. Густав читал вроде не громко, но молитву услышала вся таверна. Хозяин, слуги барона и крестьяне набожно склонили головы, сложили ладони, и, судя по всему, тихонько шептали "Отче Наш".

   Капеллан забарабанил пальцами по столешнице, на минуту уйдя в раздумья.

   - Вот что, достойные юнгерменны, - пришел к какому-то решению милитарий. - Сидите здесь и больше не пейте. Обезьяна это тоже касается, - нахмурил брови, увидев, как Адольфиус потянулся к кружке. - Мне следует кое-что обсудить с господином бароном... если он не занят, конечно. Тогда, возможно, через Хребет вам идти не придется, - слегка качнувшись, капеллан встал из-за стола. - Ждать! - коротко, словно военную команду, бросил патер, направляясь к лестнице, в конце которой находились двери, ведущие в зал для благородных.

   Густав и Николас переглянулись.

   - Схожу - ка я отлить, - глубокомысленно изрек Прош, взваливая на плечи упившегося лохматого воспитанника.

   - Верно, - поддержал товарища студиозус. - Заодно, посмотри Рыжика и узнай... у конюха, например, вдруг, в деревне кто из ланфрида[50]

заставой стережет. Мало ли... Граница с Остерландом, все-таки. А тут - барон с неясными намерениями. Только не задерживайся, мне тоже в сортир охота.

   Проныра уже на ходу кивнул, едва не потерял очки, и, скрылся за дверью. Чуть не следом за ним, на двор выскочил и рябой малый, но Шлеймниц на это внимания уже не обратил. Он раздумывал над словами милитария.

   Сначала - короткий вопрос, налаживание контакта, затем - выяснение подробностей... и - какой-то неожиданный вывод. Что ему нужно? В последнее время Густав подозревал всех: Долговязого Отто, рыжего Михаэля, продавца пони, излишне ретиво вопрошавшего, для каких целей им потребовалось животное... теперь вот - внезапный интерес фон Хаймера... За каждым из них мог скрываться тайный слуга Sanctum Officium. В лучшем случае - соглядатай Ордена. Йозеф, Йозеф... что же ты такого натворил?

   Размышления субминистратума прервал короткий визг, раздавшийся со двора, а спустя минуту, дверь распахнулась, и, в проходе появился грязный, намокший, взъерошенный Проныра. Очки у него держались на одном ухе. Второе, изрядно оттопыренное, наливалось свежим фиолетом. Следом, на своих двоих, шествовал до невозможности гордый Адольфиус.

   Шлеймниц захлопнул непроизвольно разинутый рот. Слуги и крестьяне, не обратившие на вопль совершенно никакого внимания, продолжали азартно спорить: кто нынче проиграет в состязаниях мейстерзингеров? Хозяин трактира, как раз куда-то отлучился, так что неподобающий вид фамулуса разглядел только студиозус.

   Обезьян и послушник вновь разместились за столом.

   - Ты это... - виновато начал Прош, пытаясь заправить дужку за раненное ухо. - Не ругайся только, а? Пока мы нужду справляли, тот мордатый хотел индрика отколошматить. А я - вступился... А потом - Адольфиус... за меня... в общем, дождь закончился, нужно подождать, пока кровь впитается... еще немного, и - можно идти.

   - Еретика тебе в костер! Какая еще кровь? Вы что, этому малому кишки выпустили? - едва не подпрыгнул Густав.

   - Нет, всего - на всего лемур ему харю покарябал... даже не покусал. А кровищи - как из резанного кабана, - Проныра, под шумок, допил порцию запрещенного спиртного.

   - А почему тогда не выходить? - Густаву и вправду требовалось удовлетворить естественные надобности организма.

   - Да тот малый... думаю, он выбирает палку покрепче. Хочет взять реванш и задать нам трепку.

   - Тьфу, - Шлеймниц в сердцах плюнул на пол, застеленный несвежей соломой. - Ты хоть в сортир без приключений сходить можешь? Ладно, пойду его утихомирю, - студиозус начал подниматься из-за стола. Но выйти на улицу и разобраться с произошедшим он не успел.

   На лестнице ведущий в "белый" зал, появился один из слуг барона, очевидно приближенный - или камердинер, или - камергер, поскольку, среди обедавших в нижней трапезной субминистратум его не видел. От многословия посланец не страдал: молча ткнул пальцем по очереди в каждого из троицы и приглашающее взмахнул рукой. Приятели встали. Похоже, господин барон приглашал на аудиенцию.

   ***

   Герр фон Граувиц имел внешность змеи. По крайней мере, таким было первое впечатление. Лысый, бугристый, усыпанный жировыми шишками, череп; узкие, непонятного цвета, глаза; плоский нос, угрожающе рассматривающий мир сквозь две бойницы ноздрей, тонкие бесцветные губы... от жителя Чжунго - Хо его отличали только бледный цвет кожи и прямой, а не косой разрез глаз. Ну и уши - круглые, нормальные, не обрезанные, без заостренных кончиков.

   Войдя в малую гостиную, Густав понял, почему капеллан сидел за отдельным столом, с воинами, а не с бароном. Келья оказалась удручающе мала, еле-еле вмещая стол с шестью креслами, за которым восседали: сам барон, его дочь - некрасивая девица на выданье, перенявшая большую часть деталей с физиономии отца, ее более симпатичная служанка, отрок, годов четырнадцати, судя по всему - сын, скорее похожий на мать, и, какой-то древний старикан, ни на кого из присутствующих не похожий.

   Зато в комнате имелось большое окно, закрытое настоящим стеклом, и, стоявшая в углу жаровня, полная раскаленных углей испускающих приятное тепло.