***

  Густав рассеянно измельчал в шихту свою первую необычную находку, тяжелый шпат, пытаясь собраться с мыслями после недавних событий. В том числе - и после потери младшего брата. Дух Максимилиана на призыв не откликнулся, чего только студиозус не пробовал. Все. Макс, наконец, нашел сестру и родителей, его бесплотное существование в Пустоте, за Гранью, окончено. А он и Элиза остались здесь, в скорбной юдоли греха и порока. В горле стоял комок, на глаза сами собой наворачивались слезы. Хорошо, хоть Николас и обезьян пока не объявились, Шлеймниц отправил их вниз, в Браденхолле, к каменщику, за негашеной известью и, купить несколько мешков древесного угля, ничего не сказав о произошедшем после секундарии. Зачем? А вдруг полученный дивинитатум вскоре исчезнет? Алхимику было жутко не по себе. В своей алхимической молельне он вновь попробовал освятить воду и зажечь свечу. И у него получилось! Конечно, он слышал, что по первоначалу, увлекаться чудесами Господними не следует, можно истощить организм... но удержаться не мог. И теперь размышлял: за какие такие заслуги получил Божью милость? Ответить на этот вопрос он оказался не в состоянии. Единственное, что приходило на ум - уход за Грань, пыльца юкки, отравление, потерянный день... Получалась какая-то ерунда.

  Студиозус тяжко вздохнул, потряс раздробленную породу. В стоящей на атаноре шестигаллонной колбе, громко булькало остывающее оливковое масло, замешанное с едким щелоком, после терции следовало заняться мылом. А параллельно - поставить в горн шихту, расплавить тяжелый шпат и выделить из него золото. Если получится, конечно. Густав осмотрел результат своих трудов, остался доволен, пересыпал на весы, отмерил одну унцию. Немного подумав, алхимик добавил туда-же полунции древесного угля и две драхмы[178]

серы. "На угольном шлаке осядут крупинки золота, а сера сплавит вредные примеси" - размышлял студиозус, - "Если шихту хорошенько прокалить, то из камня выплавиться чистый аурум. Сера же поможет отделить шлак".

  За дверью, в коридоре, послышались уверенные шаги.

  "Что-то отец Пауль сегодня в лаборариум зачастил. Уже второй раз приходит", - Шлеймниц взялся пересыпать приготовленную смесь в тигель.

  Действительно, на пороге оказался милитарий. Как всегда - спокойный и невозмутимый.

  Фон Хаймер кивнул Шлеймницу.

  - Итак, студиозус, ты готов. Сегодня заканчивай свои дела, завтра утром выезжаем в Мариацелль.

  - Как, уже? - изумился алхимик. - Но ведь... - Густав осекся. Капеллан ведь только - только от Граувица. Значит... они все решили! - Да, дом патер. Как скажете.

  - Это говорю и я, и, господин барон. Поездку он одобрил. И даже выделил щедрое подношение в храм... которое, впрочем, тебе придется отработать, так что считай это авансом, - священник неодобрительно покачал головой, увидев творящийся в келье беспорядок.

  - Хорошо, Ваше Преподобие. Буду готов, - Густав поставил тигель на печь, повернулся к патеру с некоторым напряжением: - Считаете, что я справлюсь?

  - Конечно! Нисколько не сомневаюсь. Теперь точно справишься. Главное - это представить свое владение Искусством Ордена. Приготовление aqua fortis освоил? По методу покойного Ветинса? - отец Пауль заинтересованно посмотрел на булькающую колбу.

  - Э... не совсем, дом патер. Мне требуется еще немного времени, - Шлеймниц опустил руки. Да что у них за спешка?

  Капеллан пропустил эти слова мимо ушей.

  - Кстати, о покойниках... Призвал Дух своего брата?

  Алхимик тоскливо взглянул на арку молельной комнаты.

  - Нет. Не смог. Мой несчастный брат наконец-то достиг мест, откуда не возвращаются. Дай Господь ему райское упокоение!

  Оба клирика перекрестились.

  - Значит, - отец Пауль молитвенно сложил обе ладони, - он достиг Чистилища. А его юная непорочная Душа, в благодарность за любовь, передала тебе божественную благодать... Объяснить скачок способностей можно только так... - милитарий сдвинул пелеус на затылок. - И вот еще что. Будь осторожен. В нижней церкви, в Браденхолле, служит дьяк из доминиканцев. Ты под присмотром инквизиторов. Все забываю сказать... Из Аллендорфа, от отца Сулиуса, пришло письмо. Магистру Ветинсу. Но поскольку тот уже умер, то пришлось вскрыть мне. Аббат предупреждает, что на тебя могли повесить Духа - прослушку. А покойный Готтлиб ведь упоминал, что возле тебя, за Гранью, крутится какой-то призрак. Я тогда не придал особого значения... Похоже, что ты как-то смог его от себя отрезать. Если бы у вас осталась связь, то вредный старикан уж наверняка-бы ткнул в это носом. Но теперь уже не важно. Берегись, Густав! Про твою сестру я никому не сказал. Так что... не натвори глупостей.

  - Благодарю, дом патер... за заботу... и все остальное, - Шлеймниц поклонился.

  - Все, занимайся своими делами, - священник принял озабоченный вид. - И свари, наконец, это несчастное мыло, пусть Гуго успокоится! А то он... - капеллан хотел что-то добавить, но, передумал. - До завтра успеешь?

  - Да, Ваше Преподобие.

  - Хорошо. Ступай. Жду на комплету, на терции ты мне не понадобишься, - и направился в коридор.

  Шлеймниц перекрестился. Насыщенный день... новости буквально каждый час!

   ***

  Но насколько богатым на события выдалось утро, настолько буднично прошел остальной день. Густав сварил мыло, разлил его на порции и унес остывать в погреб под башней, до завтрашнего утра.

  Ожидания, что из тяжелого шпата получится золото... не оправдались. Четыре часа работы у горна оказались напрасны. В качестве вознаграждения за труды алхимик получил лишь серый зольный спёк. Положил его на стол, расколол... одна бугристая масса, ни крупинки аурума. Студиозус отнес камни на окно, пытаясь в лучах солнца получше рассмотреть изломы... еще одного чуда не свершилось. Спёк местами переходил в жирный, блестящий, камень, напоминающий хороший уголь, только более твердый, с небольшим фиолетовым отливом. Вот и все. Тайные надежды на скорое богатство рухнули.

  Густав даже немного расстроился. Рассчитывал на очередное волшебство? Нет, не вышло. Оставил камни на подоконнике, посмотрел на угасший атанор, горн, предзакатное солнце... и занялся уборкой лаборариума. Николас и Адольфиус до сих пор не объявились.

  И увидел он их уже после завершающей молитвы. Нет, позже. Когда угасающее Светило окрасило плывущие по небу облака в прощальный цвет багряного савана. Пьяная в стельку парочка, с трудом добралась до дверей их обиталища, и, едва не на четвереньках, поползла в келью на втором этаже. Приходить в себя.

  Алхимик осуждающе нахмурил брови, глубоко вздохнул. Похоже, следует принимать меры, фамулус слишком обнаглел, нужно поставить его на место.

  Шлеймниц отвернулся, прошел вглубь замковой церкви, и, поставил полную бадью, рядом с драившим пол Мюльхом. Субминистратум и аколит, после комплеты, наводили в храме порядок. Но поработать Густаву не дали.

  От двери его окликнул негромкий женский голос:

  - Господин клирик! Позвольте узнать...

  В проеме стояла тоненькая фигурка Гертры.

  Студиозус разогнулся, отложил тряпку и направился к посетительнице. О своем обещании он не забыл, две пары кусков розмаринового и лавандового мыла, сделанных специально для прачки, лежали в погребе под башней.

  - Здравствуйте, Гертра, - общаясь с противоположным полом, Густав всегда немного робел. - Прошу простить, сегодня совершенно не нашел времени Вас повидать. А у меня есть новости.

  - И я рада вас видеть в добром здравии, герр алхимик, - девушка скромно опустила голову. - Эммерик сказал, что в походе вы немного... хворали?

  Шлеймниц улыбнулся. Если кратковременную смерть можно назвать хворью, то да... Ответил же иначе:

  - О, совсем немного. Отец Лукас уже вылечил, не беспокойтесь, право. Кстати, поручение управляющего выполнил. Хотел позже Вас найти... но Вы меня опередили. К сожалению, вскоре я должен вновь уехать... поэтому давайте пройдем к башне лаборариума, покажу, что и как, а вы мне немного поможете. Завтра передадите мыло герру Майеру. Хорошо? - студиозус опустил закатанные рукава рясы.