Ближе к полуночи подали ужин. В столовой был сервирован овальный стол красного дерева, покрытый розовой дамасской скатертью. В центре его возвышалась китайская ваза с благоухающим букетом экзотических цветов. Поверхность стола была заставлена серебром и сверкающим хрусталем, горы посуды загромождали полки буфетов. Меню поражало изысканным разнообразием: здесь были телятина, сыры, омары, жареная дичь, овощные блюда и невероятное количество соусов. Для любителей сладкого предлагались пирожные, конфеты, сладкие пирожки и мороженое. Шампанское и вина текли рекой. После того как гости основательно подкрепились, оркестр заиграл зажигательную мелодию, и танцы продолжались до рассвета.

В какой‑то момент Mapa вышла из бального зала в галерею, чтобы сделать глоток свежего воздуха. Внутри было чересчур многолюдно и душно. К тому же от музыки у нее разболелась голова, да и от болтовни навязчивого Карсона Эшфорда надо было отдохнуть. Mapa вынуждена была все время проводить в его обществе, поскольку не видела Николя с самого обеда. Она втайне надеялась на то, что Николя не захочет остаться на традиционную партию виста и чашку черного кофе, который принято подавать на рассвете.

Mapa тяжело вздохнула, понимая, что пора возвращаться в дом, поскольку она не захватила накидку, а на улице, как назло, было прохладно и ветрено. Она вспомнила, что мимоходом видела Этьена, сидящего в одиночестве в гостиной, и решила присоединиться к нему. Но в этот момент за ее спиной раздались голоса, и Mapa невольно прислушалась.

— Какой скандал! Нет, ну как вам это нравится?! Вернуться после стольких лет отсутствия и заявиться сюда, как ни в чем не бывало! — прошипел недовольный голос.

— Он стал чертовски красивым, Мари, ты не находишь?

— Может быть, кое‑кто так и думает, но только не я. Впрочем, без чертовщины тут не обошлось. Кто, как не черт, заставил его поднять руку на родного брата? Удивительно, что он нашел в себе силы вернуться. Хотя он всегда отличался незаурядным и непредсказуемым нравом. Но на этот раз его поведение просто недопустимо! Напрасно он надеется, что все забыто и что его простят. Такое в приличном обществе не забывается! Ты обратила внимание на то, что Форжи и Брюньеры уехали совсем рано? Они сделали это демонстративно.

Mapa подумала о том, как прав был Николя в оценке своих знакомых. Но ведь это несправедливо! Она боролась с желанием вмешаться в разговор двух дам и защитить Николя, открыв им правду.

— Амариллис утверждает, что Николя приехал по просьбе отца, старого Филипа. Но кто поручится, что так оно и есть? Филип мертв. И потом, ни для кого не секрет, что в последнее время у него не все в порядке было с головой. А ты слышала, что Николя выкупил поместье у Селесты? Это просто невероятно!

— А как к этому отнеслась Амариллис?

Mapa шагнула ближе к двум сплетницам, поскольку ответ на этот вопрос ее тоже интересовал.

— Я точно не знаю… Если бы это был не Николя, а кто‑то другой, она, наверное, убила бы его. А так… не знаю.

— Еще бы! — хмыкнула ее собеседница, и Mapa, казалось, видела, как они обменялись понимающими взглядами. — Они ведь были любовниками, это всем известно. А теперь Николя вернулся, и они оба не обременены супружескими узами… Говорят, что он стал миллионером, добыл золото в Калифорнии. А еще я слышала, что на руках у него даже есть мозоли! Представляешь, он работал на приисках, как простой чернорабочий! — добавила она, и ее голос задрожал от непритворного ужаса.

— Не представляю, что может помешать им снова оказаться вместе!

— А эта красавица в алом бархате, с которой он приехал? Она гостит у него в Бомарэ. Амариллис вне себя от злости. Николя весь вечер танцевал с этой женщиной и сидел рядом с ней за ужином. Говорят, что на ней фамильные драгоценности его матери.

Mapa инстинктивно прикоснулась к ожерелью и почувствовала, как вспыхнуло ее лицо.

— Честно говоря, я надеялась, что Амариллис и Эдвард Эшфорд объявят сегодня о своей помолвке. Я имею в виду то, что за все в этом доме платит он, в том числе и за сегодняшний бал. Ведь у Амариллис нет ни гроша за душой. Даже платье, в котором она принимала сегодня гостей, куплено на деньги Эшфорда. Неудивительно, что он требует отдачи от вложенного капитала! — ехидно рассмеялась дама.

— На его месте я бы поостереглась. Я заметила, как Амариллис и Николя смотрели друг на друга весь вечер. А он куда импозантнее, чем Эшфорд, да и деньги у него, судя по всему, водятся…

Mapa поспешно отошла от приотворенного окна, за которым притаились сплетницы, и пожалела, что стала подслушивать. Она уныло брела по темному коридору.

Завидев впереди черный силуэт, она отступила в сторону и замерла. Стуча зубами от холода, Mapa ждала до тех пор, пока силуэт не распался на два: один женский, который двигался с шелестом юбок, другой мужской. Когда эти двое проходили мимо окна и оказались в полосе лунного света, Mapa узнала в высоком, одетом в черный фрак мужчине того, кого ей выпало на долю полюбить, и сердце защемило у нее в груди.

Через минуту Mapa вступила в ярко освещенный бальный зал, в центре которого вяло топтались несколько пар. Ее появление осталось незамеченным для всех, кроме Карсона Эшфорда, который неучтиво прервал беседу с девушкой и торопливо зашагал в сторону Мары. По пути он остановил лакея, взял с подноса бокал шампанского и, подойдя к Маре, церемонно преподнес ей его с таким видом, словно это было его сердце.

— Я все еще не теряю надежды пробудить улыбку на ваших устах, мадемуазель, — сказал он, пожирая взглядом ее алые губы. Полной неожиданностью для него стало то, что Mapa действительно улыбнулась.

— Разве я могу отказать в этой малости такому преданному поклоннику, как вы, месье, — ответила Mapa кокетливо.

— Я буду счастлив всемерно доказать вам свою преданность, мадемуазель, — выпалил ошарашенный юноша и впился жадными глазами в ее грудь.

— Мы ведь с вами друзья, не так ли? Тогда прошу вас, называйте меня по имени, — отозвалась Mapa, пуская в ход весь арсенал, которым пользуются женщины, желая соблазнить мужчину.

— Mapa… — прошептал Карсон и, гордый полученной привилегией, коснулся кончиками пальцев ее щеки. — Пойдемте танцевать, Mapa.

Она кивнула в ответ, поставила нетронутый бокал на столик и взяла Карсона под руку.

Николя молча следил за парой, кружащейся по залу. Его взгляд ни на мгновение не отпускал искусно вальсирующую женскую фигуру в алом бархатном платье, обладающую изящными, обтянутыми светлым шелком лодыжками. Он подметил то, как похотливо обнимает Мару этот напыщенный повеса, и ощутил прилив злобы. На лице у Мары сияла коварная в своей, обольстительности улыбка, способная довести молодого, неискушенного в женской любви юношу до сумасшествия. Никол я невольно подумал о том, что у Карсона Эшфорда нет никаких шансов устоять против чар Мары. Один только бархатный взгляд ее глаз может вселить страсть в любого и вынудить запродать душу дьяволу за единственную возможность ощутить на своих губах вкус ее поцелуя. Ее алое платье действовало на юношу, как красная тряпка матадора на разъяренного быка, но судьба животного на корриде всегда предрешена.

Николя перевел взгляд на точеный профиль Амариллис. Она по‑прежнему была красива. Николя часто думал о ней все эти годы, даже пытался представить себя и ее вместе. И вот теперь, когда Амариллис рядом и это стало возможным, Николя вдруг понял, что она нисколько не возбуждает его. Те ее качества, которые привлекали и разжигали в нем желание, когда он был молодым, теперь оставляли его равнодушным.

Тонкий аромат и свежесть губ Мары были неизмеримо приятнее вязкой приторной сладости поцелуя Амариллис, и когда прежние любовники бросились друг другу в объятия в темноте галереи, оба они ощутили лишь разочарование. Неужели он действительно любит Мару? Допустив эту мысль, Николя почувствовал, как в его жилах от ревности закипает кровь при виде того, что Карсон Эшфорд прикасается своими жаркими липкими губами к уху Мары и что‑то ей шепчет. Николя криво усмехнулся, испытывая крайнее презрение к самому себе. Если Mapa догадается о том, что он влюблен в нее, какое опасное оружие против него самого окажется у нее в руках!