— Благодарю вас, я только что пила чай, — ответила Mapa, но отклонить приглашение старого холостяка не смогла и проследовала в его обиталище.

— Судя по тому, как вы это сказали, чайная церемония не доставила вам удовольствия, не так ли? — задумчиво сощурился Этьен.

— Вы очень проницательны, месье, — с улыбкой отозвалась Mapa, хотя любопытство Этьена ей и не очень‑то понравилось.

— Извините, но дело вовсе не в том, что я проницателен. Просто вы достаточно экспрессивны. — Он отечески похлопал ее по руке. — Одно ваше слово, один жест в тысячу раз красноречивее, чем тысяча слов, произнесенных кем‑либо другим. Вы обладаете редким даром, мадемуазель. Лишь очень талантливые актеры могут похвастаться этим. — Этьен сделал ей комплимент с самым невинным выражением лица, но Mapa не была вполне уверена в том, что ее профессиональная принадлежность оставалась тайной для этого милого, однако невероятно хитрого и искушенного старика.

— У Селесты была гостья, — призналась Mapa. — Мадам Сент‑Лоренс.

— А, Амариллис… — Этьен выдержал паузу, а затем бросил на Мару лукавый взгляд: — Теперь я понимаю ваши чувства. Вряд ли Амариллис была рада знакомству с вами. — В ответ на это замечание Mapa вопросительно приподняла бровь. — Дело в том, что она ненавидит женщин, которые красивее, чем она. Особенно когда они к тому же моложе. Она увиделась с Николя?

— Да, они встретились, — нахмурилась Mapa. — Но не думаю, что в данных обстоятельствах им обоим это было приятно.

— Ах да… Вероятно, она была очень расстроена, когда узнала, что Бомарэ уже продано. Крушение всех ее надежд! — Он самодовольно хмыкнул. — Как жаль, что я проспал и не поспел к чаю! Многое я бы отдал за то, чтобы увидеть лицо Амариллис в тот момент, когда она узнала, что поместье купил Николя.

— А вас это радует?

— То, что Николя стал хозяином Бомарэ? Разумеется, а как же может быть иначе! Ведь это означает, что я смогу оставаться здесь до конца своих дней. Вряд ли я сохранил бы такое право, если бы Бомарэ досталось Амариллис. — Он вздохнул с видимым облегчением, и вдруг тень какой‑то неприятной мысли омрачила его лицо. — Впрочем, такая опасность сохраняется, поскольку Амариллис продолжает оставаться богатой привлекательной вдовой. А решительности и упорства в достижении своей цели ей не занимать, — пробормотал он, но тут же тряхнул седой головой, как бы отвергая саму эту мысль. — Если бы Николя по‑прежнему остался ветреным шалопаем, мне имело бы смысл заранее начать паковать чемоданы.

Mapa лишь усмехнулась в ответ и стала с интересом разглядывать гостиную Этьена, которая очень напоминала музей из‑за обилия безделушек и антикварных вещичек, собранных им по всему свету и с любовью коллекционера разложенных на всех свободных поверхностях. Меблировка гостиной также была неслучайной и тщательно продуманной: секретер черного дерева, комод красного дерева со множеством изящных завитушек, столик в стиле барокко с бронзовыми ножками в форме атлантов, старинные гобелены на стенах, китайские напольные вазы, персидский ковер. Внимание Мары привлекло небольшое рабочее кресло, обитое цветным шелком.

— Говорят, оно принадлежало Марии‑Антуанетте, — сказал Этьен, заметив заинтересованность Мары.

— Оно великолепно, — с нескрываемым восхищением отозвалась она.

— Благодарю вас. Жаль, что я не могу показать вам свою парижскую коллекцию! У меня в Париже есть небольшой дом, где я храню самые ценные свои сокровища, — с гордостью сообщил Этьен, видя в Маре настоящего ценителя.

— Вы хотите сказать, что это еще не все? — с удивлением переспросила Mapa, пораженная окружающей ее роскошной обстановкой.

— Дорогая, да моя коллекция не поместится и во всем особняке Бомарэ! — рассмеялся Этьен. — Но позвольте показать вам мое недавнее приобретение. — Он важно прошествовал к столику и взял с него фарфоровую чашку с серебряным ободком. — Я недавно вернулся из Санкт‑Петербурга и привез оттуда эту чудесную вещицу.

Mapa осторожно провела пальцем по краю чашки и подумала о том, что пить из нее чай действительно было бы ни с чем не сравнимым удовольствием. Этьен напоминал Маре маленького мальчика, с гордостью демонстрирующего взрослому свои незатейливые сокровища.

— Когда‑нибудь я покажу вам свои самые любимые вещи, — пообещал Этьен, возвращая чашку на место. — Я забыл сказать: из нее пила сама Екатерина Великая. Кстати, может быть, — вы передумали и хотите чаю?

— Нет, спасибо. На самом деле я ищу своего племянника Пэдди. Он должен был играть у себя в комнате, но куда‑то запропастился, — объяснила Mapa. — Похоже, собирается дождь, так что его нужно найти немедленно.

— Я мог бы помочь вам. Предлагаю посмотреть, нет ли его в конюшне, — сказал Этьен и быстро подхватил перчатки и трость. — Помню, когда я был ребенком, меня тянуло к лошадям с непреодолимой силой, хотя теперь я ума не приложу почему. Более грязное и отвратительно пахнущее место трудно себе представить.

Пэдди действительно оказался в конюшне. Mapa услышала его смех и радостные возгласы, а вскоре увидела его самого. Малыш крутился в углу пустого стойла возле Алана, который с недоумением наблюдал за его искренними проявлениями восхищения. На звук шагов и шелест юбок Мары Алан обернулся.

— Такое ощущение, что ваш малыш никогда не видел ощенившейся суки, — сказал он, поклонившись Маре.

— Так оно и есть. Мы жили в городе, много путешествовали, и у нас никогда не было домашнего питомца, — отозвалась она.

— Не трогай ее! — крикнул Алан Пэдди, который протянул руку к собаке. — Она может рассердиться и укусить тебя.

— Но я только хотел погладить малышей, — ответил Пэдди, отдернув руку.

— Их мама не знает о том, что твои намерения самые добрые. Она будет защищать детей, предполагая, что ты можешь причинить им вред, — объяснил Алан.

— Запомни то, что говорит этот джентльмен, и будь поосторожнее, — предупредила Mapa Пэдди.

— Может быть, вашему малышу будет интересно взглянуть еще на одного новорожденного? — предложил Алан и направился к другому стойлу, в котором помешалась каурая кобыла с жеребенком. Здесь Алан поднял Пэдди на руки и держал его до тех пор, пока тот вдоволь не нагляделся на тонконогого сосунка.

— Mapa рассказала мне, что в Бомарэ сегодня была гостья, — с хитрой усмешкой сказал Этьен сыну.

— Да, я знаю. Мадам Сент‑Лоренс из Сандроуза. Я с легкостью отдал бы свое месячное жалованье за возможность увидеть ее перевернутое лицо, — ответил Алан, после чего отец и сын обменялись понимающим взглядом.

— Вам может показаться, что мы жестоки и несправедливы по отношению к Амариллис, но уверяю вас, у нас достаточно оснований для этого, — счел своим долгом пояснить Маре Этьен.

— Госпожа из Сандроуза обычно забывает, с кем имеет дело, и иногда позволяет себе щелкать кнутом у нас над головой, словно мы ее рабы, — добавил Этьен раздраженно. Он был свободным человеком и привык к соответствующему обращению.

В этот момент Пэдди громко зашмыгал носом, и Mapa вознамерилась увести его домой.

— Нет, Mapa, позволь мне побыть здесь еще немного, — взмолился малыш. — Я вовсе не простужен. Просто мне в нос попала соринка. Ну пожалуйста!

— Не беспокойтесь, мадемуазель. Я пригляжу за ним, — заверил ее Алан.

— Хорошо, — согласилась Mapa после некоторого раздумья. — Но имей в виду, через полчаса ты должен быть дома.

— Простите, мадемуазель, я не могу проводить вас, — сказал Этьен. — Мне крайне необходимо поговорить с сыном.

— Ничего страшного, я прекрасно найду дорогу сама, — ответила Mapa и направилась к выходу, бросив на Пэдди строгий взгляд, призывающий его не забыть о своем обещании.

Надвигалась настоящая буря. Ветер усилился, и Маре пришлось бороться с его порывами, пересекая задний двор. Она поднялась на галерею и пошла по ней, на ходу поправляя растрепавшиеся волосы. Внезапное появление Николя из‑за колонны оказалось для нее неожиданным, вот почему Mapa инстинктивно отшатнулась, почувствовав на своих плечах его тяжелые руки. Однако увидев перед собой загорелое улыбающееся лицо Николя, она тут же успокоилась.