Я всплакнула, Славочка разобиделся, закончил меня перевязывать и, сердито сопя, отвез в «Марьяж».
Кое-как спустившись с лестницы, я вышла во двор, доковыляла до лавочки, села и попыталась ослабить повязку. Бесполезно! Узел Славка завязал на совесть. Развязать его можно было только зубами.
Теоретически это возможно. Ничего сложного. Но вот практически…
Грызть собственную забинтованную ногу, сидя на дворовой скамейке под окнами собственного брачного агентства, я постеснялась. Возвращаться в «Марьяж» за ножницами — тоже. Хватит смешить сотрудников!
И так уже насмешила! Болтаюсь сегодня весь день, как цветок в проруби, то туда, то сюда!
Лучше я потерплю. До «Гранд Пассажа». Ничего страшного. Какая мне разница, где сидеть и стонать от боли — в офисе или в машине?
Ехать недалеко, а там куплю ножницы, и кончатся мои мучения. На худой конец, разрежу повязку ножом. У Катьки в кафе ножи подают острые. Сама нынче утром имела возможность в этом убедиться. Верно говорят, дурная голова ногам покоя не дает! Все разглядела: и ножи, и спущенную петлю на черных колготках официантки, и безвкусные картины на стенах, и фонтан с рыбками. Не увидела главного!
Догадайся я обо всем вовремя, не пришлось бы сейчас возвращаться. Наверняка работники кафе еще не забыли несчастный случай, который произошел у них на глазах. Времени прошло всего ничего. Да и случай, надо признать, из ряда вон выходящий. Конечно, бывает, что люди в общественных местах спотыкаются и падают. Не без этого! Я сама сколько раз коленки била на глазах у всего честного народа. Но не до такой же степени?! Не до состояния же клинической смерти у них посетители каждый раз разбиваются?!
И Люсю они должны были запомнить, и ее мужа.
Представляю, какой он устроил шум! Я бы на его месте устроила.
Пришел мужик на свидание к собственной жене, задержался малость, с кем не бывает, а ему говорят: "Опоздал! Жену увезли на «Скорой».
Ищи-свищи!
Как бы то ни было, другой возможности разузнать что-либо о Люсином благоверном у меня нет.
Я уже все перепробовала: и в городскую справочную по 09 позвонила, и в компьютере по базе данных жителей Петербурга смотрела. Все напрасно. Нигде ничего!
Будин Александр Сергеевич в Питере не зарегистрирован, следовательно, номер его телефона неизвестен.
Фамилию мужа я узнала из паспорта. Мне Люсин паспорт Евгения Федоровна еще в пятницу показала, в больнице. Паспорт я рассмотрела очень внимательно. От корки до корки. Только что на зуб не попробовала. Судя по фотографии, он действительно принадлежал моей бывшей соседке, и фамилия ее в настоящее время действительно была Будина.
Будина Людмила Александровна.
Брак свой с гражданином Будиным Люся зарегистрировала месяц назад в ЗАГСе города Рязани, где проживала последние годы. Опять-таки, если судить по штампам в паспорте.
Цепляясь за соломинку, я Люськины данные тоже проверила. И старые, и новые. На всякий случай. Вдруг, думала, какие-то сведения о ней имеются? Ведь столько лет в Питере прожила. Коренная ленинградка.
Бесполезно.
Информации о Люсеньке не было. Вообще никакой! Как будто человек и не жил никогда в этом городе. Прямо Зазеркалье какое-то!
Бедная Люся! Она до сих пор находится между жизнью и смертью. Врачи ее оживили, вывели из состояния клинической смерти, но до конца привести в чувство так и не смогли.
Люся сейчас в коме. И сколько она в этой коме пробудет, не знает никто. Разве что сам господь бог! Говорят, коматозное состояние может длиться годами. И на лечение, и просто на поддержание жизни такого больного нужны деньги. Много денег!
Евгения Федоровна уже спрашивала, каковы финансовые возможности у моей знакомой. Спросила мягко, в деликатной форме, но все-таки спросила!
Я сосредоточилась, вспомнила Люсин джип, костюм и солнцезащитные очки от Шанель и с легким сердцем сказала, что, вероятнее всего, Люсин муж — человек обеспеченный.
Обеспеченный и беспечный!!! До сих пор не удосужился отыскать свою вторую половину.
Я оставила в покое бинт и посчитала на пальцах, сколько же дней находится Люся в больнице?
Упала она в среду, сегодня у нас понедельник. Среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, понедельник — получается, что с момента падения пошел шестой день.
Ничего себе! Кошмар какой!
Если господин Будин сам не в состоянии сообразить, что больную, увезенную на «Скорой помощи», надо искать по больницам, почему он не обратился за помощью в милицию? Милиция бы разыскала ее в два счета.
Странно. Муж Люси ведет себя противоестественно. Никакой логики!
Нет, мужчин понять невозможно! Это выше моих сил.
Тем более что об этом конкретном мужчине я не знаю ничего, кроме фамилии, имени, отчества и семейного положения. Абсолютно ничего. Никакой информации.
Какая уж тут может быть логика?
Я собралась с духом, встала со скамейки и побрела на Лиговку. Ловить машину. На метро мне в таком состоянии до Катькиного пассажа не добраться. И думать нечего!
Не успела пристроиться на краю тротуара и вскинуть руку, как рядом притормозил «Запорожец».
Капризничать я не стала. Привыкла! Передо мной всегда останавливаются либо «Запорожцы», либо «Москвичи». Редко-редко притормозит «жигуленок».
Водители «мерсов» и «BMW» на мою протянутую руку не реагируют.
— На улицу Введенского канала, пожалуйста, — сказала я, заталкиваясь в тесное пространство доживающей свой век машины.
— Понятно, — сочувственно кивнул пожилой водитель, по виду отставной военный. — В госпиталь?
— Не совсем. — Я бережно устраивала больную ногу. — Но это рядом. Наискосок. Магазин новый знаете?
— Вот женщины! — восторженно хрюкнул дядечка. — С такой ногой — и в магазин!!!
— Охота пуще неволи! — с удовольствием поддержала я легкий, ни к чему не обязывающий полуфлирт-полутреп Словоохотливый водитель в два счета домчал меня до «Гранд Пассажа» и даже согласился подождать и отвезти обратно на работу, в том случае если я оплачу парковку.
— Конечно, конечно, — обрадованно заверила я его, показывая, как заехать в подземный гараж. — Спасибо большое. Я ненадолго.
— Да ладно, — развеселился он. — Ненадолго! Знаем мы эти «ненадолго»! У самого дома три девки на выданье. Всю плешь мне проели с этими магазинами: «Папа — то, папа — это!» — потешно передразнил он. — Вот и кручу баранку на старости лет. Замуж, главное дело, не идут. Ни в какую! Уж больно переборчивые! Все в мать!
— Замуж выйти — не напасть, как бы замужем не пропасть! — пошутила я и осеклась, заметив тоскливый взгляд.
Раздолбанная машина, потертый пиджак, показная веселость — нелегко, видать, дядьке приходится. Дочки со своими проблемами из него все жилы вытянули!
Мысленно костеря себя на все лады за нетактичность, я с трудом выбралась из «Запорожца» и, обойдя здоровенный джип, припаркованный рядом, направилась к лифту.
Совсем нюх потеряла! Вначале говорю, потом думаю. Я посмотрела на себя со стороны и вконец расстроилась. Высокомерная, самовлюбленная, самоуверенная особа, ничего не замечающая вокруг себя.
Эгопупизм — вот как это называется.
Думаю только о себе и о своих проблемах, походя обижая окружающих.
Ни за что ни про что огорчила симпатичного дядечку, который к тому же очень меня выручил.
Хорошо шутить про замужество, когда сама замужем! Дядька извелся весь из-за неустроенной жизни дочек, а я со своими шуточками: «Замуж выйти — не напасть!»
Кому как не свахе знать, что это на самом деле не так!
Народу в кафе было много. Я посмотрела на часы. Все правильно — обеденное время. Бизнес-ланч.
Столик, за которым мы с Анечкой пили сегодня утром кофе, только что освободился, и я похромала прямиком к нему.
Официантка со спущенной петлей на колготках приветливо заулыбалась. Узнала. Собственно, на это я и рассчитывала. Что узнает. Еще бы ей меня не узнать! Мы с Аннушкой такие чаевые оставили!
— Может, принести вам что-нибудь выпить, пока будете выбирать? — Официантка положила передо мной меню в добротном кожаном переплете. — Сок, пиво, минералка?
