Господи, при чем здесь велосипед? Велосипед я даже не разглядела. Только лицо! Злое, напряженное, и дикий, остекленевший взгляд.

Странное дело, произошло все в течение каких-то секунд, а тогда показалось, что едет он на меня целую вечность.

Помню, подумала, какого необычного цвета у этого парнишки глаза — белые, словно одни белки, без радужки и зрачков. Косой?

Я поспешила уступить дорогу и отскочила влево.

Прямо в лужу. Велосипедист резко вильнул и метнулся в мою сторону. Я тотчас остановилась и замерла. Не трамвай — объедет.

Первая заповедь пешехода: коли уж попал на дороге в переделку — стой спокойно, не шарахайся по проезжей части туда-сюда, дай водителю возможность тебя объехать.

Этот водитель объезжать пешехода явно не собирался. Не снижая скорости, безумный велогонщик несся прямо на меня.

Я дрогнула и шагнула в сторону. В самый последний момент. Всего один шаг, но он меня спас. Не отступи я тогда влево, велосипед раздавил бы меня в лепешку. Я увернулась от колеса, но полностью избежать столкновения мне, к сожалению, не удалось. Велосипедист задел меня своим корпусом.

«Нет, не может быть! Это происходит не со мной!» — успела удивиться я и, крутанувшись волчком от сильного удара в правое плечо, рухнула на дорожку, со всего маху приложившись головой об асфальт.

Парк, казавшийся таким пустынным всего минуту назад, внезапно наполнился людьми: рыболовы, шахматисты, мальчишки с лодочной станции.

Лидировали в этой оживленной толпе тетки в оранжевых жилетах. Не переставая галдеть и переругиваться, садовницы мгновенно соскребли меня с асфальта и поставили на ноги.

— Расшиблась? Может, «Скорую»?

— Нет, нет, спасибо. Спасибо большое. Не надо. Мне нужно в метро, — лепетала я, старательно размазывая по лицу грязь.

— В метро? — зычно переспросила бойкая толстуха, недоверчиво разглядывая порванный рукав моего дождевика.

— Да, в метро, здесь недалеко. Спасибо большое, — как заведенная твердила я. — Все нормально.

Боли я тогда почему-то не чувствовала. Только растерянность и неловкость. Неловко, знаете ли, причинять беспокойство незнакомым людям. Стоят из-за меня под дождем. Мокнут.

— Обезьяна! — Я обернулась на голос.

Кричал велосипедист. Он в отличие от меня не пострадал. Не упал и не разбился. Просто отъехал в сторонку, слез с велосипеда и стоял чуть поодаль, трясясь от злобы.

— Обезьяна вислозадая! Скачет, бля! — сообщил он присутствующим и ткнул в меня пальцем, чтобы ни у кого и тени сомнения не осталось в том, кто же здесь вислозадая обезьяна.

Народ удивленно примолк, а я так даже обиделась. Такой молоденький, я ему в матери гожусь, а он обзывается. Вот и делай после этого людям добро!

Ни стыда, ни совести нет у парня. Сам виноват, не справился с управлением, сбил меня с ног, и я же, получается, обезьяна, да еще вислозадая. Нет, это невозможно! Можно сказать, я ему жизнь спасла, а он!!! Да не успей я отскочить вовремя в сторону, валялся бы сейчас этот горе-велосипедист в одной луже со мной. Как миленький!

Ох, если бы только я не оставила в тот день свои мозги дома, я бы тогда уже поняла, что наезд этот не случаен.

— Мочалка! — не унимался тем временем мой обидчик. — Мочалка драная! Смотреть надо!

Первым из ступора вышел щупленький старикан с шахматами:

— Чума!!! — неожиданно сочным командным басом заорал дедок, потрясая шахматной доской. — Чума, твою мать! Летишь, как наскипидаренный! Ладно, баба шустрая — отскочила. А если б старуха или ребенок, твою мать?! Убить бы мог!

Парень вспыхнул, ощерился, как волчонок, и, угрожающе сжав кулаки, двинулся к деду.

Лодочник покрепче перехватил весло.

— Уймись, урод, — ласково посоветовал он. — Ты ехал слишком быстро. Здесь парк, а не велотрек.

— Вася! Вася, блин!!! — в один голос завопили садовницы.

Небритый Вася почесал в затылке, одернул засаленный жилет и, нырнув под сиденье трактора, достал монтировку.

Монтировка — веский аргумент! Велосипедист поспешил ретироваться. Поехал он как-то странно, вихляя из стороны в сторону и поминутно оглядываясь.

— Наркоман! — уверенно сказала молоденькая мамаша с коляской и протянула мне зеркальце.

— Вы думаете? — с надеждой переспросила я.

Если парнишка действительно наркоман, тогда все понятно. Его агрессивность и озлобленность — следствие приема наркотиков. Бедный парень! Оказывается, он тяжело болен.

Я слегка повеселела. Одной проблемой меньше. Не надо ломать голову над тем, за что же так ненавидит меня незнакомый велосипедист. В его поведении по отношению ко мне нет ничего личного! Это не ненависть, а болезнь.

Обзывая меня последними словами, несчастный мальчик никоим образом не хотел кого-либо оскорбить или унизить. Бедненький! Он перепугался, что сбил с ног человека, и от испуга не сумел справиться с болезненным раздражением.

— Конечно, наркоман, — жизнерадостно подтвердила бригадирша садовников, счищая с меня комья грязи. — Тут и думать нечего. Они вон в той беседке тусуются. — Она показала на каменную беседку, стоящую на берегу пруда. — Убирать станешь — весь пол в шприцах! Каждый божий день они там толкутся, с утра до вечера и с вечера до утра. Дури нанюхаются, наширяются чем ни попадя и куролесят. Одно слово — обдолбыши!

— Кошмар какой! — Я удивленно таращилась на желтое монументальное сооружение, построенное в стиле «сталинский ампир».

Ну и дела! Притон наркоманов прямо у меня под боком! Я мимо этой беседки по сто раз на дню пробегаю. Здесь самый короткий путь к метро. И к магазинам! И в сберкассу! И вообще я люблю ходить парком. Идиотка!

От страха и неприятных мыслей меня замутило.

— Может, все ж таки «Скорую» вызвать? — Заботливые руки приставили к моему носу карманное зеркальце.

Я удивленно таращилась на свое отражение. Лицо в грязных подтеках. Губа припухла. Скула содрана до крови. И в довершение всего — рог. На лбу. Хороший рог, качественный. Переливаясь всеми цветами радуги, рог рос и увеличивался в размерах прямо на глазах.

Нет предела совершенству!

— Нет, нет, спасибо. Я лучше домой. Здесь рядом. — Я решительно направилась в сторону улицы Победы.

— Оно и правильно, что домой. Дома и стены помогают, — одобрительно загудели в толпе.

— А Вася вон проводит. Вась! — густым низким голосом скомандовала разбитная бригадирша. — Проводи дамочку! Не ровен час, завалится где-нибудь и будет лежать, зубы оскаля. Что там ни говори, а головой она все ж таки здорово навернулась.

Вот и не верьте после этого в телепатию! Не успела я подумать про Славочку, а он уже тут как тут — звонит:

— Ты где?

— Я где?! — Губы дрогнули, уголки рта поехали вниз, я расплакалась.

Расплакалась неожиданно для себя, стоило только услышать родной голос.

— Ыыыыы, — рыдала я.

Рыдала громко, навзрыд и, надо признаться, с удовольствием. Рыдала и не могла остановиться, так мне вдруг стало себя жалко.

— Наташа!!! — сквозь вопли и всхлипы прорвался муж. — Что с тобой?! Что случилось?!

— Упала! — белугой ревела я.

— Упала? Опять?! — запнулся Славка, очевидно, решив, что я все еще дожевываю ситуацию с падением на кладбище.

— Опять, — захлебываясь слезами, подтвердила я. — Меня наркоман сбил. В парке. Я шла, а он как выскочит неожиданно из-за кустов и навстречу мне, на велосипеде. А я увидела и скорее в сторону, а он не видел и тоже свернул туда же. Я отскочила, а он — плечом, и я в лужу, и головой об асфальт, и брюки кожаные-е-е, — я вспомнила, что новенькие кожаные брюки разорваны вдрызг и восстановлению не подлежат, — порвала-а-а-а! Самые мои любимые. Черненькие. У меня в них бедра на целых два размера меньше казались.

— Да и черт с ними, с брюками! — возмутился муж. — Голова как? Идти сама можешь?

— В смысле?

— Домой дойти сама сможешь?

— Я и так дома. — шмыгнув носом, порадовала я Славочку.

— Дома у кого? — нежно-вкрадчивым тоном, словно разговаривает со слабоумной, поинтересовался муж.