Теперь они сражались по всей линии баррикады, и большая часть людей действовала весьма решительно. Они сражались, чтобы убивать или калечить. Марк предположил: дело в том, что он здесь новичок. Пробудь он здесь много лет, то понимал бы, что они чувствуют. В середине строя он видел Смита с дубинкой в каждой руке и Эда, размахивающего своей булавой.

Когда аборигены предприняли следующий натиск, в настроении Марка наметилась перемена. Один из нападающих оцарапал ему руку. Ничего особенного, боли он почти не почувствовал, но это заставило изменить точку зрения. Он начал наносить удары всерьез. Еще один абориген поймал его дубинку и попытался вырвать ее. Марк изо всей силы ударил его кулаком в челюсть. Человек покачнулся, а следующий ощутил всю тяжесть дубинки Марка. Неистовство атаки начинало утихать. Аборигены теряли отвагу и становились менее стремительными. Марк опустил руку и остановился отдышаться, но тотчас же принял оборонительное положение, увидев еще одну белую фигуру, нападающую на него. Он взмахнул дубинкой, но в этот момент ножка гриба, служившая ему опорой, надломилась, и он не удержался на ногах. Абориген выбил дубинку у него из рук и прыгнул через парапет. Марк предотвратил взмах каменного ножа, схватив человека за правое запястье. Несколько секунд они катались по земле, и каждый старался оказаться сверху, но вдруг противник обмяк. Посмотрев наверх, Марк увидел склонившегося над ним Гордона.

— Спасибо! — поблагодарил Марк.

Он лежал в мелкой впадине между двумя белыми стволами. Марк был совершенно уверен, что несколько минут назад этой впадины не было. Один ствол, должно быть, упал и опрокинул его. Но почему?

Он подполз к краю стены и лицом к лицу столкнулся с пигмеем. Марк без колебаний ударил его кулаком и опрокинул назад. Появились и другие. Но как им удалось, пробраться сквозь стену? Он огляделся и увидел, что кто-то лезет из стены. Пигмеи, прикрывшись грибными шляпками, должно быть, вынули из стены стволы. В некоторых местах наверху стволы были так сжаты, что не могли упасть, если даже вытащить несколько штук из нижних рядов, но в других, например, прямо над ним, бревна падали вниз и сами латали пробоину. Марк поднял свою упавшую дубинку и с криком спрыгнул вниз. Пока прорвались только несколько пигмеев и четверо защитников легко разделались с ними. Однако возникла необходимость в страже перед пробоинами, чтобы больше никто не проник.

«Вот так и я упал,— подумал Марк.— Еще несколько минут, и их здесь были бы дюжины!»

Он наблюдал за пробоиной в середине стены и был рад передышке. Делать было нечего, только смотреть и опускать дубинку на всякого, кто вылезет из дыры.

— Эй? — позвал голос у него над головой.

Подняв глаза, он увидел бородатое лицо Эда.

— Достаньте мне гриб, а? Только спелый, и будьте с ним осторожны!

— Как насчет этого? — показал Марк.

— О'кей! Я посмотрю.

Марк послушно подкатил к стене самый большой гриб.

— Можете его поднять? — спросил Эд.

Марк смог, правда, с трудом, потому что гриб был громоздкий. Эд как можно дальше протянул руку, вместе им удалось благополучно поднять его на стену. Эд сел и принялся осторожно делать длинные разрезы острым камнем. Марк стоял внизу и смотрел на операции Эда, одновременно продолжая наблюдать за пробоиной. Он был озадачен, потому что бой на стене еще продолжался, а уклоняться от драки не в характере Эда.

— Зачем это? — спросил он.

Эд хихикнул.

— Идите сюда и увидите сами!

Марк забрался на стену и сел. Из пробоины внизу тотчас же появилась грибная шляпка. Марк бросил в нее камень, и она отодвинулась назад. По сравнению с первой атакой битва стала вялой. Вероятно, пигмеи собирались отвлечь защитников, пока сами будут пробираться сквозь пробоины в стене. Задние ряды не начинали атаку, а силы аборигенов иссякали.

Эд продолжал делать разрезы, расходящиеся, как меридианы, от центра шляпки. Ни один из этих разрезов не был достаточно глубок, но, тем не менее, кожица чуть не прорвалась. Эд осмотрел гриб, с удовлетворением улыбнулся и, держа обеими руками, поднял над головой. Шар был брошен в ряды атакующих. Когда он разорвался, двое аборигенов были погребены под ним. Облако белых спор разлилось в воздухе, как снегопад. Те, кто находился близко к нему, оказались скрытыми из поля зрения. Из движущегося тумана доносились звуки кашля и шипения.

Когда туман немного рассеялся, стали видны фигуры аборигенов, согнувшихся вдвое в приступах кашля, с каждым вдохом к ним в легкие попадало все больше и больше пушистых спор. Облако белой пыли распространилось шире, поражая все новых атакующих. Они потеряли способность сражаться. Глаза у них слезились, они чихали и хрипели, как самые тяжелые астматики.

Из уст Эда раздался восхищенный смех, похожий на рев.

— Эй, дай мне свою куртку и принеси другую,— приказал он.

Он принялся размахивать курткой перед собой, отмахиваясь от летящих в воздухе спор. В течение нескольких минут поле боя было покрыто пеленой спор, и защитники, бросая дубинки, хватались за все, чем только можно было отмахиваться.

Аборигены были безнадежно деморализованы. Изнуренные кашлем, они шатались из стороны в сторону. Пигмеи, укрывшиеся под грибными шляпками, были не в лучшем положении, так как вдыхали споры, просачивающиеся сверху. Те, кто был оглушен собственным и чужим кашлем, должно быть, скрежетали зубами от ярости под звуки похожего на рев смеха защитников. Несчастные вылезали из-под своих грибных зонтов и, задыхаясь и кашляя, беспорядочной толпой кидались обратно к туннелям. Вслед раздавались взрывы смеха.

Эд в буйном восторге от успеха своей идеи расточал насмешки вдогонку убегающим. Зикль пел какую-то языческую победную песню. Даже Марк поймал себя на том, что смеется над неудачей этой второй атаки.

Последний задыхающийся пигмей убежал от ликующих звуков, но веселье продолжалось. Смит долго не мог убедить своих последователей, что необходимо отремонтировать баррикаду.

Марк посмотрел на Смита.

— Со времени второй атаки прошло, должно быть, несколько дней. Вы действительно думаете, что они больше не придут?

— Разумеется, не уверен,— кивнул Смит.— А зачем же тогда я приказал починить стену?

Он кивнул на Гордона, который согласился с ним:

— Они, конечно, так или иначе попытаются напасть. Чего бы им это ни стоило, они не допустят, чтобы мы убежали.

— Но со времени, как мы применили гриб, много воды утекло. Может быть, они уже сдались?

— Ни в коем случае! Я думаю, они собираются с силами и придумывают новую пакость,— Смит помолчал.— Меня волнует изобретательность, которую они проявили в последний раз,— продолжил он.— Еще несколько минут, и сотни пигмеев пробрались бы сквозь стену. Кто мог догадаться, что эти маленькие человечки придумают такую штуку?

— А они ничего и не придумывали,— возразил Гордон.— Клянусь всем, чем хотите, что эту идею подсказал им Мигель или кто-то из его ребят! Более того, десять к одному: кто бы это ни был, он подстрекает их к новому нападению. Они хотят прижать нас к ногтю, а Мигель надеется получить власть над внешними пещерами, тогда у него будет больше шансов выбраться, чем у нас.

— Что ж, в таком случае,— задумчиво произнес Марк,— для чего мы торчим здесь?

Все удивленно уставились на него.

— Я имею в виду, если мы сдадимся, а Мигель выберется, он не станет держать в секрете существование этого места. Сюда снарядят экспедицию, так же, как и в том случае, если выберемся мы, а значит, если ему повезет больше, почему не дать ему уйти добровольно?

— Вы кое о чем забываете.

— Не вижу... '

— Вы забываете, что Мигель заключил сделку с пигмеями. Я не знаю, какая у пигмеев мораль на этот счет, но почему они будут соблюдать ее условия? Насколько я понимаю, заставить их он не сможет. А что если они просто его используют? Им наверняка известно, какую игру он ведет, но они не позволят ему выбраться.