Он поднялся к себе. Пять минут первого. Почты не было. Треффэ открыл бутылку "Кроненберга" и сел в кресло отца. Он придвинул к себе транзисторный приемник и нажал на клавишу.

– ...приступили к работе после тайного голосования, – сообщила радиостанция "Европа". – Однако конфликт продолжается на предприятиях Гуро. Сегодня утром министр по труду принял делегацию представителей профсоюзов, изложивших господину Ларану свою точку зрения.

Треффэ выключил транзистор. Он чувствовал себя омерзительно. "Интересно, почему, – спрашивал он себя. – Может быть, из-за печени?" Тем не менее он допил пиво и отправился перекусить в близлежащее бистро. Однако после еды ему стало не лучше. "По-видимому, это нервы", – подумал он. Он вернулся к себе взбешенный, прошел в спальню и попытался уснуть.

На проселочной дороге "кадиллак" страшно трясло, а брызги холодной грязи прилипали к его бокам. Эполар остановился у барьера, представлявшего собой несколько колышков, связанных колючей проволокой. Каталонец вышел из машины, свернул барьер и прислонил его к столбу. "Кадиллак" въехал на прилегающий к дому участок, заросший серо-желтой травой.

Местность была холмистой и лесистой. Глинистая почва пропиталась водой. На вершинах гор и в расселинах виднелись голые деревья, черные силуэты которых поднимались к серому небу.

Ферма была построена в виде подковы. Главное здание с черепичной крышей коричневого цвета было каменным, покрытым сыроватой штукатуркой. Перпендикулярно к нему примыкали два крыла, в левом размещался гараж, а в правом когда-то было стойло. Главное здание было приземистым, с мансардой под крышей. Странно было видеть это одинокое сооружение в местности, где дома и хижины группировались в поселки. Ферма была старой и могла бы привлечь внимание ученого, изучающего проблему землепользования. Буэнвентуру и Эполара этот вопрос не занимал, они направились к застекленной двери дома.

Каталонец постучал по стеклу. Ответа не последовало. Он дернул за ручку, и дверь открылась. Мужчины вошли в большую комнату с кафельным полом, огромным камином, гигантским столом и лестницей, ведущей наверх.

– Эй, отзовитесь! – позвал Буэнвентура.

Дом ответил молчанием. Эполар сунул руки в карманы своего плаща, прошелся по комнате площадью не менее пятидесяти квадратных метров. Три больших окна с маленькими створками и деревянными ставнями; возле камина скамейка, четыре стула, два плетеных старых кресла. Под лестницей в глубине комнаты были две двери: одна вела на кухню, другая – на задний двор фермы. Именно в этот момент она открылась, и Эполар сдвинул брови, так как меньше всего рассчитывал встретить здесь, в этой дыре, подобное существо. Это была девушка, очень красивая девушка, к тому же и очень ухоженная. У нее были белокурые, рассыпавшиеся по плечам волосы, очаровательный носик, каре-зеленые глаза. Макияж был скорее британского стиля, чем французского. (Разглядывая девушку, Эполар бессознательно улыбался.) Щеки девушки были слегка подрумянены, рот подкрашен. Хлопчатобумажные черные брюки обтягивали ее маленький зад. На ней была блузка с яркими вертикальными полосами красного, розового, оранжевого и белого цветов.

Буэнвентура подошел к девушке и расцеловал ее в обе щеки.

– Привет, Кэш.

– Привет. А кто этот господин?

Эполар сунул в рот сигарету, впился губами в фильтр и стал рыться в карманах в поисках спичек.

– Андре Эполар, – представил Буэнвентура.

– Привет, – сказала Кэш Эполару.

Она протянула ему руку. У нее была маленькая сильная рука.

– Он идет с нами на дело, – сообщил каталонец.

– Дело?

– Похищение посла.

Кэш сдвинула брови.

– Я не ждала вас, у меня нечего есть.

– Мы были в Кузи, в машине у нас картошка и антрекоты. Мы можем поставить ее в гараж?

– Конечно.

Каталонец вопросительно взглянул на Эполара. Тот вынул ключи и протянул их молодому человеку.

– Я принесу жратву, – сказал Буэнвентура, взял ключи и вышел через застекленную дверь.

Эполар закурил сигарету. Кэш украдкой поглядывала на него.

– Хотите выпить скоч?

– Хочу.

Бывший террорист и троцкист сел на скамейку за огромный стол. Кэш открыла буфет из темного дерева, достала почти полную бутылку "Джонни Уокера" с этикеткой супермаркета, приклеенной к металлической пробке и три рюмки.

– Я принесу лед.

Девушка прошла на кухню, оставив дверь приоткрытой, подошла к большому холодильнику, затем вернулась в комнату со льдом и минеральной водой. Она наполнила три рюмки, опустив в каждую по три кусочка льда, и села напротив Эполара. Он, не отрываясь, смотрел на нее. Она волновала его.

– Вы похожи на Роже Вайяна, – сказала Кэш.

Для Эполара это было холодным душем. Его "я" молчаливо утверждало, что он – бывший борец, ставший канальей, бывший убийца, проживший пятьдесят лет – не поддается анализу. Последние полтора года он не прикасался к женщине, и самым ужасным было то, что до настоящего момента он не ощущал в этом потребности. Он неожиданно вспомнил об одной изобретательной кубинской проститутке и глупо покраснел. Раздавил сигарету о дно пепельницы, достал новую сигарету и тотчас же закурил.

– Не надо литературы, прошу вас, – сказал он.

– Вы не любите Роже Вайяна?

– Не очень.

– Вы знали его?

– Нет. Прошу вас, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Литература меня не интересует.

– Но я напоминаю персонаж молодой буржуазной девушки из "Забавной игры", – настаивала Кэш.

– Какое это имеет отношение ко мне? Или вам хочется, чтобы я лишил вас невинности? – грубо спросил Эполар. – Между прочим, вы меня волнуете, – добавил он. – У меня нет никакого желания творить историю.

– Хорошо.

– Покажите мне лучше это жилище, – сказал Эполар, вставая из-за стола с рюмкой в руке и сигаретой во рту.

Кэш тоже поднялась.

Маленькая дверь под лестницей вела во фруктовый сад, простиравшийся на несколько гектаров. На заднем дворе фермы был крольчатник. Кролики что-то жевали.

– Я как раз кормила их, когда вы приехали, – сказала Кэш. – Но скучная домашняя работа – это не для меня. Я вообще не знаю, что для меня.

Эполар изучал участок. Многочисленные деревья были хорошей защитой от пуль. "Я с ума сошел, – подумал Эполар. – Не будем же мы держать здесь осаду. Если дойдет до этого, то лучше уж сразу сдаться. Все равно сопротивление безнадежно". Он вернулся в комнату. Поставив "кадиллак" в гараж, Буэнвентура тоже зашел в комнату, нагруженный двумя авоськами с антрекотами и картофелем.

– Я осмотрю помещение, – сказал Эполар.

– Давай. Я разведу огонь.

Каталонец отпил глоток и направился к камину. Он положил между поленьями смятые газеты, затем наломал щепок. Кэш показывала Эполару кухню. Окно выходило на задний двор фермы. Дверь из кухни вела в заброшенную мастерскую, затянутую паутиной.

Девушка вернулась в комнату, подошла к лестнице и стала подниматься наверх. Эполар последовал за ней, с восхищением глядя на ее маленький упругий зад. Наверху в коридор выходили четыре двери.

– Здесь ванная комната и три спальни, – сказала Кэш.

Эполар заглянул в ванную, свет в которую проникал через матовое стекло. Затем поочередно осмотрел все три спальни. Они мало чем отличались одна от другой: белые стены, два небольших окошка, в одной комнате – большая кровать, в двух других – по две маленькие, в одной – платяной шкаф, в других – комоды. Эполар поднял с пола грязную мятую брошюру "Маоистское движение во Франции".

– Надеюсь, ты не маоистка?

– Я же не полная дура.

Эполар бросил книгу на кровать и вышел в коридор, в котором пахло воском. Кэш закрыла дверь в спальню и легонько подтолкнула его к лестнице.

– Больше здесь нечего смотреть. По-моему посла нужно поместить в двухместной спальне, чтобы один из вас был при нем. Я буду в своей спальне, где одна кровать. Остаются еще две кровати. Во всяком случае, мне кажется, что кто-то должен дежурить внизу. Если их там будет двое, они смогут даже играть в карты.