На выходе из переулка слева вновь виден Дюк, но мы идём направо – к памятнику императрице Екатерине II Алексеевне Романовой – до брака Софии Августе Фредерике Христиан-Августовне Асканиа, наследнице герцогства Анхальт-Цербст – и её сподвижникам.

По дороге пока ещё можно (кодовый замок на воротах уже есть, но днём, как правило, не заперт) заглянуть во двор рядом с иностранным отделом областной научной библиотеки имени Максима Горького. Планировка двора редкостная: от центрального отходят ещё три, образуя крест. В центре двора был фонтан, но сейчас его снесли для упрощения парковки автомобилей, принадлежащих жильцам. В проезде, соединяющем левый дворик с центральным, в советское время подвешена квартира, занимающая верхнюю половину его высоты: жильё в центре города всегда дефицитно. В аналогичном проезде справа такая же квартира уже сломана, но след от неё ещё можно разглядеть. Как можно разглядеть в правом дворике следы наружной винтовой лестницы, куда выходили двери всех кухонь: до революции в любой приличной квартире были отдельные ходы для хозяев и прислуги.

Выходим к памятнику. Императрица – на круглом постаменте. По бокам его стоят: Григорий Александрович Потёмкин – многолетний любовник Екатерины, светлейший князь Таврический, руководивший отвоеванием у турок северного побережья Чёрного моря и его хозяйственным освоением; Хосе Мигелевич де Рибас и Бойонс – покоритель крепости Хаджибей и организатор строительства Одессы; Франсуа Поль Сен де Волан – разработчик первого плана города и порта; Платон Александрович Зубов – последний любовник Екатерины, князь, генерал-губернатор Новороссийского края при основании Одессы.

Любовников у Екатерины было немало. Но практически все они – весьма известные и умелые государственные деятели той эпохи. Похоже, она – в соответствии с весёлыми нравами XVIII века – вознаграждала за высшие заслуги своим телом вместо орденов. Правда, к телу прилагались и немалые пожалования деньгами, землями, крепостными душами. Так ведь и нагрузка была преизрядная: тот же Потёмкин полжизни провёл в разъездах по стране – то координируя боевые действия нескольких армий, то обустраивая завоёванные земли.

Памятник возведён к 100-летию города. В советское время его снесли. В 1965-м – к 60-летию восстания на броненосце «Князь Потёмкин Таврический» – на этом месте поставили памятник участникам восстания, вырывающимся из-под брезента после несостоявшегося расстрела. Сейчас он перенесён на угол Польского спуска и Приморской улицы – к служебному входу в порт.

Памятник основателям Одессы воссоздали в 2007-м. Национально озабоченное подавляющее меньшинство попыталось этому помешать. Екатерину они искренне ненавидят – как ненавидят любого, кто сделал хоть что-то для развития страны: хоть Кагановича, заставившего всех жителей юга Руси выучить искусственно разработанный диалект, хоть Януковича, добившегося наивысших за постсоветское время темпов роста украинской экономики. По счастью, бодливой корове бог рог не даёт. Неоднократные налёты профессиональных украинцев на стройку отбиты русским большинством, включая казаков. Вышиваночникам не удалось даже сорвать митинг при торжественном открытии памятника. И ходит устойчивый слух: их предупредили, что при попытке изувечить памятник все пытающиеся получат аналогичные увечья.

От площади отходит Екатерининская улица. Иногда я веду экскурсию по ней в Пале

Рояль и оттуда к театру. Но чаще иду к мосту, переброшенному через начальную часть Военного спуска. Мост назван в честь генерала от инфантерии Ивана Васильевича Сабанеева. Версий происхождения названия так много, что я не рискую остановиться ни на одной из них.

По дороге к мосту несколько красивых зданий – например, внушительный дом треста ЧерноморГидроСтрой. Но главное – школа имени Петра Соломоновича Столярского. Сам профессор, основавший первую в стране специализированную школу для музыкально одарённых детей с интернатом (так что туда принимали детей со всего юга страны), говорил (с акцентом) «школа имени мине». Мемориальных досок в честь великих учеников нет – иначе они давно заняли бы всю поверхность стен, включая окна. Я, увы, лишён музыкального слуха и очень слабо ориентируюсь в музыке, а потому, конечно, помню лишь очень немногих – Эмиля Григорьевича Гилельса, его сестру Елизавету, Бориса Эммануиловича Гольдштейна, Давида Фишелевича Ойстраха, Оскара Борисовича Фельцмана. С некоторыми выпускниками школы Столярского я знаком лично – но не уверен, что они хорошо известны моим гостям, а потому и не называю их.

За Сабанеевым мостом – популярная в Одессе загадка: как пройти с улицы Менделеева в переулок Менделеева? На нечётной стороне переулка находился Жовтневый райком партии (сейчас в этом здании – центр детского досуга, художественная галерея «Мост» и городской отдел культуры). Коммунистические начальники сочли переулок ниже своего достоинства и переименовали нечётную сторону в улицу. Чётная – с домом учёных – осталась переулком. Сейчас на табличках с названием просто не пишут ни «улица», ни «переулок».

Дом учёных находится во дворце одной из ветвей разветвлённого генеалогического древа графов Толстых. Одну из лестниц этого дворца видели практически все: по ней в фильме Георгия Эмильевича Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетёра» герцог Бекингем поднимался в покои французской королевы Анны Австрийской в Лувре.

В доме базируется, помимо прочего, одесская эсперанто-ассоциация. Я так непростительно ленив, что в студенческие годы, хотя и ходил туда время от времени на уроки, так и не удосужился закончить изучение этого языка. До сих пор читаю с немалым трудом – и только со словарём в руках. А уж разговорной практики и вовсе не набрал. А жаль!

Улица/переулок Менделеева упирается в эффектно декорированный жилой дом на улице Гоголя. Справа от него – дом одесской организации союза научных и технических обществ (союз несколько раз переименовывался, но его прогрессивная суть от этого не изменилась). Слева – вход во второй, новый, корпус Одесского государственного экономического университета (когда в нём – ещё в старом корпусе – училась моя мать Лина Ильинична Баум, он назывался кредитно-экономическим институтом).

Идём направо и выходим к дому, в честь которого названа улица. Николай Васильевич Гоголь жил там в 1850–51-м годах. Поскольку почти сразу по возвращении в Москву он скончался, надпись на мемориальной доске «здесь жил» ехидные одесситы дополняют словами «и от этого умер».

Мемориальных досок на доме две. Одну установили очень давно. Вторую – несколькими десятилетиями позже, когда уточнили, в каком именно крыле дома обитал великий русский писатель, певец своей малой родины.

Есть на улице и другие мемориальные доски. Здесь жил, например, знаменитый окулист и разработчик методов тканевой терапии – стимуляции организма веществами, выработанными в растениях и животных тканях, пребывающих в неблагоприятных условиях – Владимир Петрович Филатов. Основанный им научно-исследовательский институт глазных болезней и тканевой терапии (над пляжем «Дельфин» на Французском бульваре) по сей день спасает зрение многим тысячам людей ежегодно. По одной из одесских легенд, на очередной юбилей многочисленные ученики и сотни благодарных пациентов в складчину заказали для торжества громадный торт в виде человеческого глаза. Увидав его на столе, юбиляр сказал: «Хорошо, что я не гинеколог».

Дом № 9 – один из немногих, где сохранились все три характерные приметы старого одесского двора. Скаты крыш направлены только внутрь двора, но не наружу. Сам двор вымощен плотно пригнанной каменной плиткой (увы, сейчас она так изношена, что между плитками – громадные зазоры, и плотно состыкована только новая плитка, недавно уложенная внутри подъезда). В центре – посреди традиционного для старой Одессы мини-садика из нескольких клумб и кустов – оголовок водосборной цистерны (правда, стойка с воротом для вытягивания вёдер уже утеряна). Сама цистерна расположена под садиком. В неё по плиточному мощению стекает дождевая вода (и упавшая прямо во двор, и направленная скатом внутрь). Пить такую воду, конечно, нежелательно, но для хозяйственных нужд – вроде мытья и стирки – она приемлема.