Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Даже если она потом и не вспомнит, что с ней было, что происходило у нее на душе, что она говорила, все равно ей сейчас плохо.

— Что будем теперь делать?

— Не знаю. Пойдем к тебе в каюту. Поговорим немного.

— Я не могу сейчас разговаривать. Я очень устала.

— Хорошо, — говорю я, — тогда спи. А я сегодня ночью останусь с тобой.

— Ты останешься спать со мной? Ой, как я рада! С тобой я буду спать крепко-крепко! Меня твой запах успокаивает.

— Никакого такого запаха у меня нет, — ее слова меня раздражают. — У всех есть, а у меня нет.

— Ты как ребенок, — она крепко держит меня за руку.

Когда мы ложимся в кровать, она уже сладко спит. Положила мне голову на грудь и посапывает. Немного отодвигаюсь, чтобы не разбудить ее стуком моего бешено колотящегося сердца. Интересно, Дональд Карр уже проснулся или все еще спит у меня в кровати?

* * *

Снится, что рука моя в канализационной трубе, и я вытаскиваю оттуда скопившиеся нечистоты. Сколько грязи накопилось! Опять глубоко засовываю руку и что-то тащу наружу, как вдруг конец трубы отваливается, и все дерьмо выливается на меня.

Просыпаюсь: рука запуталась в простыне. Милый сон, надеюсь, сбудется не скоро. Девочки рядом нет! Может, заказывает нам завтрак? Или с Мэри Джейн? Или чем-то занята. Боюсь бояться ее.

Дверь открывается… Ну вот, сейчас Праймроуз меня тут увидит, и будет очередной скандал. От страха в мгновение ока выскакиваю из кровати, бросаюсь в ближайшее кресло. Так будет проще объяснить свое пребывание здесь.

— Значит, ты проснулась?

— Как видишь…

Она почему-то хмурая. Сердито смотрит на меня.

— Что-то случилось?

— Я была у тебя в каюте.

— У меня в каюте? И что же?

В ее взгляде бешенство.

— С какой стати ты связалась с этим типом?! Что он может тебе дать? Пошлый секс? Он успокаивается на несколько часов, кончив в тебя, так, как кончает в сотни женщин. Если б он кончил в уборную, было бы то же самое!

Не верю своим ушам! И это говорит мне ребенок? Она просто дьявол. Разве двенадцатилетние девочки могут такое говорить? Куда мы катимся, до чего мы дошли?

— Знаешь что, детка? Я ухожу. Прямо сейчас.

Говорить тяжело, почему-то задыхаюсь, голос срывается. Нервы, видимо, шалят.

— Опять ты за свое! С тех пор, как ты на этом корабле, я только и слышу: «Я ухожу, я ухожу!» Сколько можно? С тех пор, как ты меня увидела, ты не выпускаешь из рук чемодан. «Отвяжись от меня!», «Я больше не могу терпеть!», «Все, с меня хватит!» — вот, что я слышу от тебя! А ты замечаешь, что ты делаешь мне больно? Не замечаешь? Так вот, дорогая моя компаньонка, которую мне наняли: ты причиняешь мне невероятные страдания! Ты ни разу не подумала о том, что расстраиваешь меня? Тебе платят деньги, а ты об этом не подумала?

Ее крик все громче. Мне хочется сбежать или провалиться — пусть нельзя сквозь землю, но хотя бы в трюм. Но я сижу, неодетая, в кресле перед ней и смотрю на нее. Она стоит передо мной, что-то орет и машет руками. Тонкие детские руки с длинными пальцами напоминают птиц. Кажется, они кружат вокруг меня, как стервятники. Они ищут мое сердце. Они хотят склевать его.

— Ты!!! Ты могла меня спасти! Ты могла меня спасти от всех кошмаров! Но тебе наплевать!!! Тебе платят деньги, а тебе наплевать!!! Разве ты не видишь, как я мучаюсь?! Как мне трудно!!!

Она подходит к ванной и в истерике принимается пинать дверь. Потом лупит ее кулаками.

Сижу, молча смотрю на все это. Вдруг замечаю, что замерзла. Все происходит не со мной. Где-то далеко. Может быть, во сне. Может быть, в кино. Только не со мной.

Крики продолжаются:

— Почему тебе наплевать на меня?! С какой стати тебе наплевать на меня, когда ты должна беречь меня?! Ты получаешь за это деньги! Кто позволил тебе заниматься не мной, а этим типом?! Отчего вся эта гадость, отчего, отчего?!

Это уже слишком. Поднимаюсь, натягиваю платье. Мне хочется ее ударить, мне хочется ее даже убить, а я наклоняюсь поискать закинутые под кровать вьетнамки. Она все кричит. Наконец, нахожу, выпрямляюсь:

— Замолчи, черт тебя побери!!! Замолчи, дрянь! Заткни свой рот! Сколько можно меня доводить? Что тебе до того, что я с кем-то сплю? Я что, должна спать с тобой? Ты меня достала! Я тебя ненавижу! Ты как мерзкая скрытая камера — смотришь вокруг, следишь за всеми и выливаешь на меня всю грязь, которую собрал твой поганый объектив! Ты сама — грязь, грязь, грязь, самое мерзкое создание, которое я когда-либо видела!

Она с рыданиями валится на пол.

— Я просто хотела попросить у тебя кое-что, поэтому пришла к тебе в каюту!

— Хватит врать!! Твое вранье всем очевидно, ты, врунья! Что тебе у меня просить? Ты просто пришла проверить мою каюту! Вот ты и увидела, что хотела: да, я спала с ним, и я его люблю! Его, не тебя!!! Моя любовь к нему к тебе отношения не имеет! А ты — гадина! Чудовище! Да, верно: я тебя терпеть не могу, и я тебя больше не собираюсь терпеть! Ты мне противна, дрянь!

Вскочив с пола, она прыгает мне на руки. Я с ненавистью отталкиваю ее. Затем выбегаю из каюты и со всех ног бегу к себе. Падаю на кровать. Корабль в Марселе, а у меня нет сил даже встать. Засыпаю.

Просыпаюсь от удушья. Чувствую ужас оттого, что я куда-то опоздала. Корабль уже отплыл из Марселя? Я опять осталась? Что она со мной сделает? На что она толкает меня? Дональд Карр, — приди ко мне, умоляю, обними меня!

На кресле синее кашемировое одеяло. Я наказана за то, что украла его. В дело явно вмешались какие-то хитрые божки, вроде древнегреческих. Поэтому ситуацию можно исправить так: сначала нужно умыться, почистить зубы и таким образом слить в раковину по крайней мере часть злоключений. А потом надо отнести одеяло туда, откуда я его взяла. Потом собрать чемодан…

Дональд Карр! Приди, пожалуйста, ко мне! Ты мне очень нужен! Я тебя очень жду!

Проклятье, после сна на палубе заложен нос. Рассовываю по карманам брюк огромное количество туалетной бумаги. Я готова очиститься от всех своих грехов.

Выйдя на палубу, иду к шезлонгам. На каком из них лежало одеяло? На них сейчас еще люди сидят. С какого я взяла одеяло, не вспомню, это невозможно. Безнадежно топчусь на месте. Как по волшебству, передо мной появляется Капитан. Смотрит на одеяло. Уж ему-то все известно!

Почти швыряю одеяло на один из пустых шезлонгов.

Капитан качает головой. На его лице бесконечное понимание.

— Воровка пришла покаяться. Молю о прощении у ваших ног, — с издевкой говорю я.

В ответ он идиотским театральным голосом выдает:

— Прощаю вас, о жестокая!

— Это ваше одеяло, или вы меня прощаете от лица всех пассажиров?

— От себя, — он, изображая задумчивость, смотрит вдаль. — Я ждал вас всю жизнь.

— Да пошел ты, — тихо говорю я.

Он картинно прижимает руку к сердцу, из его глаз льются слезы:

— Я не сержусь на вас!

— Вы как герой сериала! А может, вы и правда не моряк, а неудачник-актер? — с ненавистью говорю я.

— Вы так презираете меня… А между тем это сердце…

— Дерьмо твое сердце! Ты — посредственный, приставучий бульварный клоун! Паршивый бабник! Корабль твой — такое же дерьмо, как и ты! А я немедленно отсюда ухожу!

Внезапно какое-то безумие овладевает мной. Хочется сотворить что-то несусветное. Что-то эдакое. Чтоб все заметили. К бассейну! Мне надо к бассейну!

Бегу к бассейну. Прыгаю в воду.

Ревут спасательные сирены. Кто-то кричит в мегафон: «Женщина, прыгнувшая в бассейн в одежде, немедленно выходите из воды! Женщина, немедленно выходите из воды! Немедленно покиньте бассейн!»

Карабкаюсь по лестнице, пока не подоспели спасатели и пока я с кем-нибудь не подралась. Ох, как все смотрят! Какие глаза у этой толпы! Как они смотрят! Смотрят — смотрите — смотрим — смотрит — смотришь — смотрю. Смотрю.

Бегу.

Подальше от них. Не так уж жарко, а на мне все мокрое.

У трапа стоит известный писатель, провожает жену. Значит, вчера она с корабля не ушла. Писатель с силой прижимает ее голову с копной волос к груди. Женщина закусила губы, но плакать не собирается. Она не из тех, кто льет слезы по пустякам.

26
{"b":"190845","o":1}