Может, ей следует оставить его в покое? Но с языка неожиданно сорвалось:

— Почему вы не спите, Мехмет? Не дают покоя военные воспоминания?

— Да… Не дают покоя, — тихо рассмеялся он. Но она услышала в этом смехе гнев, досаду, раздражение. Сунув нож в карман, он повернулся и вгляделся в темное море. — Разве солдат сможет забыть все, что видел?

От жалости у нее сжалось сердце, совсем как год назад. Поразительная, почти божественная красота его лица тоже напоминала о той ночи.

— Жаль, что я не могу помочь, — тихо пробормотала она.

Он повернулся к ней и покачал головой:

— Ты помогла, мой ангел. Куда больше, чем представляешь. Та ночь в развалинах… — Он прерывисто вздохнул, но не отвел глаз. — Весь последний, такой страшный год я жил только воспоминаниями о тебе. Если бы не ты, вряд ли я смог бы выжить.

Марджана подняла на него широко раскрытые глаза.

Мехмет грустно усмехнулся:

— Это правда. Ты дала мне силы идти в бой. И я нисколько не сомневаюсь, что вернулся живым только благодаря тебе.

То был настоящий ад, а она, хоть и на короткое время, заставила его забыть всех демонов.

Трудно поверить, будто именно она спасла ему жизнь. Однако он, похоже, совсем не шутит.

— С той ночи я стал думать о тебе как о своем ангеле-хранителе.

Потрясенная его откровениями, она молча смотрела на него, не зная, что и думать. В голове мелькали бессвязные обрывки мыслей. Мехмет назвал ее ангелом-хранителем. Но не знал, что она и есть настоящий «страж». Его горькое признание опрокинуло все ее защитные барьеры. Как соблазнительно слышать, что она так много значит для него! Что занимает столь важное место в его жизни!

И в этот момент под пристальным взглядом Мехмета желание вновь захлестнуло ее, такое внезапное и острое, что она испугалась. Однако сейчас его чувства были куда важнее ее собственных. Может, если удастся разговорить Мехмета, выслушать, дать излиться кошмару, его бремя станет легче.

Немного подумав, она тихо спросила:

— Это было так ужасно? То, что вам пришлось вынести?

И по его лицу поняла, что попала в самую точку.

— Один и тот же сон преследует меня, — хрипло признался он.

— Какой?

— Мой лучший друг…

Он осекся и закрыл глаза. Невыносимо видеть его таким! Марджана жаждала прогнать зловещие тени!

— Я хочу помочь, — повторила она.

Он стиснул кулаки, явно пытаясь взять себя в руки.

— Ты ничего не сможешь сделать.

«О нет, я смогу… Только бы ты не прогнал меня сейчас…» Она медленно поднялась и подошла к нему. Протянула руку, помедлила и положила ладонь на запылавшую жаром щеку Мехмета.

— Марджана… — резко предупредил он. Теперь он смотрел на нее с мольбой и отчаянным голодом, до боли сжимая ее плечи, и все же сдерживался из последних сил. Он боролся с собой.

Шейх разжал руки, скользнул ладонями по ее шее, затылку… пальцы почти грубо погрузились в шелковистые локоны. Глядя в ее запрокинутое, освещенное лунным светом лицо, Мехмет боролся с поистине звериными желаниями. Он страстно хотел и добивался одного — взять то, что предлагала Марджана. Если он сейчас позволит своим губам изведать вкус ее губ, значит, не остановится, пока не сольется с ней в единое целое. Он подхватит ее на руки, отнесет в каюту, где остаток ночи будет тешить свое плотское желание.

Мехмет стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Если Марджана — это все, что ему нужно, значит, его ждет победа: он видел в ее глазах блеск желания, горячее стремление изведать его ласки. Она принадлежит ему, и он возьмет ее!

Но он хотел большего, чем ее участие. Он хотел страсти, полной и беззаветной. Не утешения, как в тот раз, когда она пыталась исцелить его. И поэтому нечеловеческим усилием воли противился порыву взять ее прямо сейчас.

— Тебе пора идти, — сухо процедил он и схватил ее за плечи, чтобы оттолкнуть от себя.

Смущенная, Марджана продолжала молча смотреть на него. Мехмет поспешно отошел.

— Мне твое утешение ни к чему, милая, — хмуро пробормотал он. — Я в нем не нуждаюсь.

Марджана видела, что он лжет. Злость и боль унижения разом погасили все ее желания. Как он мог двумя небрежными словами отделаться от нее!

— Отлично. Оставляю вас со спокойной душой…

Гордо выпрямившись, она повернулась и направилась к трапу через всю палубу. К тому времени как Марджана добралась до своей каюты, ее трясло от ярости! Она снова вешалась Мехмету на шею! Опять! В этот раз он отверг ее, отверг самым решительным образом!

Марджана бросилась на койку лицом вниз, проклиная и его, и себя, колотя кулаками подушку. Безмозглая дурочка, ну сколько ты будешь сохнуть по нему?! Тебе следовало усвоить урок с первого раза!

Она рада, рада, что Мехмету ни к чему ее утешение! Рада, что не сделала той же глупой ошибки, что и год назад! Не отдала ему свое тело в попытке исцелить душу!

Отныне она задушит чувства, которые когда-либо испытывала к Мехмету. Каждый миг сострадания. Каждый намек на желание. Каждую частичку сладострастия. Безжалостно, раз и навсегда. Она победит свое проклятое влечение к нему!

Мехмет стоял у поручня в сверкающем свете солнца, вспоминая глупую встречу прошлой ночью. Несмотря на резкость, с которой он прогнал ее вчера, его намерения по крайней мере были благородны. Было бы нечестно воспользоваться ее сочувствием к раненым созданиям. Он хотел ее больше всего на свете, но не желал сочувствия.

Он не желал, чтобы она старалась проникнуть в его тайны. Не желал, чтобы она знала, сколько ночей он просыпался в холодном поту, борясь с когтистой лапой, сжимавшей горло и не дававшей дышать, дрожа от воспоминаний о гибели Анвара. А прошлой ночью Мехмет, к сожалению, сказал слишком много. Открыл свою душу.

И все же воспоминание о нежности Марджаны изгнало кошмары, завладевшие, казалось, каждым уголком его души. Изгнало не в первый раз. С той ночи любви в развалинах он все время чувствовал возникшую между ними невидимую связь. Она была его ангелом-хранителем, любящим духом, который стоял за его плечом, заботился, защищал и спасал.

Он потерял счет ночам, когда она уговаривала и успокаивала его. Иногда просто звала по имени, пробуждая от кошмара. Иногда пела колыбельную, убаюкивая его. Иногда он даже вел с ней длинные воображаемые беседы. В последний год войны он, наверное, сошел бы с ума, если бы не она.

Как можно жить в мире с собой, когда твой лучший друг отдал свою жизнь ради тебя? Мехмет, не отрывая глаз, смотрел на переливающиеся золотистые отблески солнца в голубой воде. Смотрел и не видел их. Если бы не он, Анвар вообще не пошел бы в армию. Анвар был его лучшим другом, и без всяких уговоров он последовал за Мехметом. Глупцы — они верили словам о высоком предназначении! Об освобождении, которое несут варварам закатного берега.

Мехмет стиснул зубы. Недаром он отказывался говорить о гибели друга с кем бы то ни было. Даже сейчас не мог рассказать, какую огромную вину чувствует. Не мог рассказать никому, даже ей, Марджане.

«Упрямый осел! Ты должен был, обязан был остаться с ней, оставить ее рядом! Она не виновата в твоих бедах! Она лишь пытается помочь тебе! Неблагодарная скотина!»

Прищурившись от ослепительно яркого света, Мехмет повернулся и оперся спиной о поручень. Он хотел увидеть Марджану в тот момент, когда она поднимется на палубу. Потому что желал ее. Желал страстно. Огонь, зажженный ими в руинах, все еще полыхал между ними. Ему не нужно никаких доказательств — он знал, он чувствовал это. Но после вчерашней ночи ему придется потратить немало сил, чтобы убедить в этом Марджану.

Вчера он отпугнул ее, но сейчас был намерен исправить ошибку. Дать ей понять, что тоска и скорбь о погибшем друге не имеют ничего общего с его чувствами к ней.

Девушка увидела Мехмета, как только поднялась на палубу. Вспомнив о собственном бесстыдстве прошлой ночью, она чуть не споткнулась. Даже после неспокойного сна сердце все еще жгли его слова.