В лаборатории вспыхнула лампочка, мелькнули силуэты парней, и всё снова погасло.

Они исчезли вместе с вечерним теплоходом. Кто-то спохватился, что нет Эльзы, а потом стало ясно, что она уехала. Комнатки на втором этаже оказались заперты, и стучать в них было бесполезно. На столе в лаборатории нашлись ведомости. На полу сиротливо валялась блестящая металлическая указка.

— Они уехали, — повторила Маша вслух, вспоминая глаза демона. Его нечеловеческие зубы. Отчётливое рычание. И то, как он смотрел на Инессу. Так, наверное, не смог бы смотреть даже человек. «Вы с ней слишком жестокие».

Демон защищал Инессу. Сначала — когда увидел, что её обижают, со злости перегрыз столб, переколотил всю столовую на кухне. Потом — когда Маша поругалась с Инессой на кухне — стал преследовать Машу.

— Тебе легче? — помолчав, спросила Сабрина.

— Ага. Мне просто очень жалко его. Их. Как так можно жить, скажи, а?

— Все как-то жить умудряются, — неопределённо отозвалась Сабрина. — Вот и Вася как-то живёт. Пошли уже спать, завтра вставать до рассвета.

Маша сползла с перил и поплелась за ней следом. В ногах ещё ощущалась предательская слабость.

Когда они уяснили, что Эльза сбежала, каждый из курсантов норовил высказать свою версию произошедшего. Приходилось выдумывать, потому что ни Маша, ни Инесса не торопились рассказывать. Только к вечеру, когда алое сияние солнце исчезло за лесом, Маша нашла Сабрину за кухней, взяла за локоть и спросила:

— Как так могло случиться, что сын Эльзы — демон?

— Приёмный? — предположила Сабрина, сделав вид, что ничуть не удивлена.

Они постояли, глядя в сумеречный лес.

— Демонов создают маги. Может быть, она специально попросила его создать? — Маша потёрла озябшие плечи.

— Да ну, зачем? Чтобы прятать его всю жизнь? Очень мало удовольствия.

Они так и не выяснили, зачем, и решили уйти в комнату, потому что от гула комаров уже звенело в ушах.

Утром из густого тумана над рекой выполз теплоход. Матросы спустили на берег узкий деревянный трап и каждой девушке подавали руки. Трап надсадно скрипел. В пассажирских каютах было тепло и почти пусто. Курсанты быстро заняли собой всё пространство, отчёго все остальные пассажиры сделались невидимыми и неслышимыми.

Маша бросила сумку на сиденье и ушла на нос теплохода. Здесь в лицо бил сильный ветер и остро пахло водой. Думать ни о чём не хотелось.

Над рассветным туманом восставало бледное солнце.

— Что собираешься делать после практики? — Справа возникла Сабрина.

— Ну ты спросила. Осталась ещё целая треть. Пережить бы.

Сабрина усмехнулась.

— Ну а всё-таки?

— Может быть, поеду к кому-нибудь из родителей. Если они меня вспомнят, конечно.

По влажному от брызг полу зашлёпали шаги. Мгновение — и на носу появилась Аника в кепке, надетой козырьком назад.

— Эй, чего вы к борту прилипли? Идёмте в мафию играть.

Её поймали на подходах к парте, окружили и задали всего пару вопросов, но изучающими взглядами окатили с головы до ног.

— Ну, болела долго и пропустила практику. Мне разрешили пройти этот курс с вами. Я из третьей группы, — в который раз объясняла девушка.

Ей было неудобно, но она старалась не показывать смущения, теребила в руках ремешок сумки.

— Меня зовут Альбина. — Она заискивающе улыбнулась, чем несказанно развеселила парней.

— Хочешь чаю? — серьёзно и строго поинтересовалась Ляля.

Альбина залилась краской до самых ушей. Такая бледная — до этого, миниатюрная и черноволосая, она выглядела куклой и была кукольно красивой, хватай и рисуй конфетные обёртки.

— А можно? — Она осторожно села на край стула, ставя сумку на колени.

— Нет, — всё тем же прокурорским тоном отрезала Ляля. — Ты что, видишь тут чайник? Я просто из вежливости спросила.

Застывшая у стены Сабрина громко хмыкнула, одобряя шутку. Альбина уставилась в одну точку на парте круглыми от обиды глазами. В аудитории снова повисла скука, и стало слышно, как муха безысходно жужжит между оконными стёклами.

Маша отвернулась от новенькой и уткнулась в руки, сложенные на парте. Она подумала: надо бы объяснить Альбине, что Ляля вовсе не издевалась, а на самом деле хотела как лучше. А Сабрина вообще-то не имеет привычки злобно насмехаться, это она от скуки. Всё из-за того, что они застряли в институте прозрачным городским вечером, а преподаватель опаздывал на целых два часа. Даже из деканата уже приходили предупредить, чтобы они не разбегались. Альбина просто попалась под руку.

Но мысли ворочались медленно и тоскливо, затихла муха за стеклом, и Маша ленилась обернуться к новенькой, чтобы всё объяснить. Та, кажется, захлюпала носом. А Сабрина глядела поверх голов в окно, потом вдруг обернулась к двери, и точно — через пять секунд все услышали шаги в гулком от пустоты коридоре института.

— Прошу меня извинить, я задержался. Был срочный вызов, ребята. Вы должны понять меня, как будущие профессионалы.

Он влетел в аудиторию, пахнущий вечерним городом и тайной. Узкие прямоугольные очки почти сползли. Он бросил кожаный портфель прямо перед Машей и опёрся обеими руками на её парту, оглядывая курсантов.

— Ну что притихли? Давайте знакомиться. Меня зовут Мифодий Кириллович. Мы с вами ещё не встречались, но обязательно увидимся на третьем курсе, на лекциях по демонологии. Если вы все дойдёте до третьего курса, конечно. — Он залихватски подмигнул Маше, та вместо ответа вжала голову в плечи.

Она уставилась на вышитую эмблему института на его футболке, чтобы не залиться краской, как Альбина минуту назад.

— Леди, — на этот раз Мифодий обернулся к Сабрине. Та улыбнулась, изящно касаясь кончиками пальцев подбородка. Вероятно, раздумывала, какую пакость придумал им очередной преподаватель очередного практического курса. — Сейчас вы страшно рады, что не будете выезжать из города, но уверяю вас, расслабляться не стоит. Теперь подробнее.

Обломок мела взлетел в его руках, и Миф отвернулся к доске. Длинные светлые волосы, стянутые в хвост, блестели от солнечных лучей. Маша никак не могла вникнуть в смысл написанного, буквы плясали перед глазами. Она заглянула в блокнот Сабрины, которая старательно конспектировала всё подряд.

— А ничего так, — оценила она то ли свои записи, то ли преподавателя в целом, хитро сощуривая тёмные глаза.

Альбина слабо всхлипнула за их спинами.

Поздним вечером Маша спустилась в фойе общежития и села в жёсткое кресло у окна. Холодный подоконник ткнулся в подбородок, она прикрыла глаза, из-под ресниц наблюдая за редкими прохожими. Над городом повисло грозовое небо, исцарапанное ветками клёнов. Вахтёрша заперла двери на ночь, изучающе посмотрела на Машу и ушла к себе. Ничего не спросила.

Коридоры незаметно наполнились вечерним гулом голосов, шагами, с кухни потянулся запах подгоревших котлет. Маша закинула ногу на ногу и похлопала по колену исписанным блокнотом. Прохожие исчезли, теперь только стрижи носились у окон. Маша закрыла глаза.

— Привет, — несмело шевельнулось сзади.

Маша обернулась и чуть заторможено кивнула Альбине.

— Ты тоже здесь живёшь? Как-то раньше не сталкивались.

— На пятом этаже. — Альбина опустилась на краешек соседнего кресла. — А я тебя часто видела. А сейчас шла мимо, смотрю — знакомое лицо. Решила подойти, всё-таки теперь вместе учимся.

— Ну да, — протянула Маша и снова прикрыла глаза, давая понять, что не в настроении вести светские беседы.

Альбина была в домашнем халате и с полотенцем в руках — значит, собиралась в душ и не засидится долго. Почему же она не уходит, комкает полотенце и до сих пор жмётся на краю кресла?

— Извини, я хотела спросить.

Маша обернулась к ней, морщась от ноющей боли в затылке. Альбина попробовала улыбнуться — дрогнули уголки почти прозрачных губ.