Наталья не знала, как держать сыночка, пеленать, купать, кормить. Девятнадцатилетнюю женщину закружил вихрь забот. Весь мир Наташи перевернулся, центром мирозданья стал этот маленький, орущий, беспомощный и такой родимый человечек. Егор недоедал, начал худеть, часто хныкал, но когда бабушка брала его в свои большие теплые руки, он тут же успокаивался, и глазки лучились любопытством.

При обряде первого купания, конечно же, присутствовала Таточка, так ее будут звать внуки. Женщины наполнили ванночку теплой водой, проверили температуру сначала локтем, потом для пущей точности градусником и вдвоем принялись опускать драгоценное тельце. Егорка ухнул, очень смешно поежился, он был похож на маленького щеночка, которого хотят засунуть в холодную воду. Но новые ощущения ему понравились, и от удовольствия он выкакал малюсенькую какашку. Молодая мама и бабушка не стали тратить время на ее вылавливание, они очень волновались и спешили завершить водную процедуру. Первое омовение нравилась не только Егорушке, но и его родительницам, которые хохотали и толкались около корыта.

Однажды Наташа решилась спросить у свекрови:

— Почему вы меня ни разу не навестили?

— Ты что же хочешь, чтобы я, как старая дура, стояла на морозе под окнами и смотрела на тебя издалека. К тебе бы все равно не пустили! А кому из невесток прислали такой подарок, как тебе?

— Лучше бы вы мне прислали букет цветов, — буркнула Наташа.

Наталья Петровна очень обиделась на нее, но, слава Богу, не надолго!

Молока у Наташи почти не было — Егор худел день ото дня. Навещавшая его врач была озабочена. И прощенная невестка с Натальей Петровной решили подкармливать малыша детским питанием, привезенным из Англии. Сначала от заморских яств Егора отчаянно несло, но постепенно он привык и стал быстро набирать в весе. "Это я, я вскормил сына своим молоком!" — радовался гордый Андрон.

Это счастливое время было богато событиями. Младший сын славного семейства взял себе в жены достойную девицу Анастасию Вертинскую. Никита учился, Настя снималась в фильме "Анна Каренина", и молодожены были вынуждены оставаться в Москве, поэтому Андрон с Натальей переехали на дачу, уступив им свою квартирку. Летом молодая чета тоже перебралась на Николину Гору. Они уже ждали ребенка, Настя была самой хорошенькой беременной женщиной. Девушки подружились и вместе хозяйничали по дому.

У Настеньки была замечательная бабушка Лидия Павловна, она умело держала дом Вертинских, в строгости воспитывала внучек. Лидия Павловна чудесная хозяйка, этот уютный талант передался Насте. Наталье очень нравились грибы, которые готовила прекрасная Ассоль, после беременности к Наташе вновь вернулась любовь к лесным деликатесам. Из плебеистых сыроежек Настена могла приготовить волшебной вкусноты блюдо. Она ничего не выбрасывала, все пригождалось на кухне. "Не выкидывай остатки геркулесовой каши", — отчитывала она Наталью, — "Мы сейчас натрем в нее яблочко, добавим яйцо, муки и нажарим румяненьких оладушек!". Взъерошенные яблоком оладьи получались дивным лакомством.

А однажды по рецепту Лидии Павловны молодые хозяйки затеяли делать настойку из крыжовника. Они насобирали в саду пузатенькие ягодки, немилосердно искололи их вилкой и смешали с сахаром. Поставив трехлитровую банку крыжовника в мисочку, устроили ее на солнцепеке. Очень скоро мешанина забродила и начала вылезать из банки. Перебродивший сироп перелили в бутылки, смешали с водкой и поставили настаиваться в прохладе чуланчика.

Недельки через две попробовали — ничего хорошего из затеи молодых сударушек не получилось. "Крыжопелка какая-то!" — насмешливо воскликнула Наталья Петровна, — "столько водки извели!". Задвинули крыжопелку в дальний угол — с глаз долой, из сердца вон! Забыли. Но через несколько месяцев чья-то любопытная рука извлекла запыленную бутыль. В сосуде плескалась жидкость медового цвета, чудесно пахнущая, хозяйки решились ее продегустировать, она оказалась райским нектаром, лучше самых дорогих ликеров. "Вот тебе и крыжопелка!" — сказала Наталья Петровна. Дамы пили царский напиток маленькими рюмочками на десерт. Гостям не подавали.

Кто-то привез из Ташкента огромную чарджоускую дыню. Она была немножко помята, и Тата, лукаво поблескивая глазками, сказала Наташе: "Знаешь, что мы с ней сделаем? Мы сделаем коньячную дыню!". Срезав кончик, выгребли ложкой семечки, и в образовавшуюся полость залили бутылку коньяка. Положив дыню в авоську, подвесили. "Представляешь мякоть, пропитается коньяком. Ох, как будет вкусно!".

Но в планы азиатского плода не входило становиться коньячной дыней, через несколько дней повешенная дыня скончалась, по ее бокам поползла плесень. "Ничего не получилось!" — огорчилась Наталья Петровна, но на расстройство и пессимизм у таких деятельных натур времени не хватает. Все домашние силы были брошены на спасение благородного продукта. Женщины очистили дыню, порезали кубиками, засыпали сахаром, сварили. Получилось вкуснейшее пьяное варенье. Гостям не подавали.

Наталья Петровна умела и любила жить. За что бы ни бралась эта удивительная женщина, все у нее получалось, все в доме делалось ее руками она вязала внукам одежку, мастерила абажуры, шила постельное белье, украшая полотно семейными монограммами. Когда Тата пересаживала цветы, она ласково разговаривала с ними, гладила листики руками, цветочек трепетал ей в ответ и тут же приживался в новом горшке. Наташа обожала смотреть, как ее свекровь печет, ее большие красивые руки так ловко расправлялись с тягучестью теста. Пироги получались пышные, нежные, в них было много начинки. Таких пирогов Наташа никогда ни у кого не ела. (Ну, разве что у себя!) Взрослые люди любят, когда их окружают молодые. Наталья Петровна радовалась, когда Наташа была рядом с ней. Обычно не очень-то нравится получать наставления, но свекровь умела учить незаметно. Робкая Наташа невольно заражалась ее жизнерадостной силой.

Наводя порядок в кладовке, Наталья обнаружила какое-то ветхое тряпье.

— Можно я это выкину? — спросила она у свекрови.

— Ты что! Это же старинное кружево, я из него такую красоту сделаю! Хорошо, что ты его нашла!

Работа закипела — из сарая извлекли каркас от старого абажура, Наталья Петровна обтянула его оранжевой тканью, и, собирая по малюсеньким кусочкам кружево, обшила им пузатые бока. Рыжий абажур гармонично вписался в золото карельской столовой. Так было приятно сидеть за ужином в его теплых лучах.

Много позже, приехав на дачу, Наташа увидела другой абажур:

— А где же тот кружевной?

— Ой, ты знаешь, он вспыхнул от свечи. Пылал, как факел! — возбужденно сказала Наталья Петровна, — Сергей Владимирович едва успел выкатить его на улицу! Но я сделала новый, еще лучше! Правда, красивый?

Каждый день Таточка ходила в лес на оздоровительную прогулку, отшагивала по восемь километров. Частенько она что-нибудь приносила из лесной чащи — то выкопает какие-нибудь гигантские ромашки, чтобы укоренить их на участке, то деревце, а однажды приволокла кусочек рельсы.

— Господи, а рельса-то вам зачем? Такую тяжесть тащили!

— О-о-о, Наташенька, это будет замечательная болванка для моих башмаков. Я тут хочу подметки поменять, мне как раз нужна была такая вот болваночка!

— У вас же сапожник есть.

— Но ведь мне интересно самой. Смогу ли я сменить набойки на каблуках?

Недолго задаваясь этим вопросом, она принялась сапожничать. Нашла ненужные ботинки, вырезала из них набойки и вдохновенно прибила к сбитым каблукам своих туфель. Получилось не очень-то изящно. Но Наталья Петровна была безмерно горда, что она и это смогла сделать сама!

Наташа вошла в гостиную, у зеркала стояла Наталья Петровна, кокетливо примеряя шапку из голубой норки, на ее шее покоилась горжетка из такого же меха: "Смотри, что я себе сшила!". Таточка нахлобучила шапку на Наташу и обвила шею невестки прелестной горжеткой: "Ах, как тебе идет! Надо и тебе сделать такие же. Шить будешь сама — я тебя научу!".