— А ты бабуля? Как же ты? Вдруг тебя снова?.. — не договорила Юля.

— В тюрьму назад не пойду, — хихикнула ведьма. — Кому-то надо ваш Янтарный канал охранять. Мне Марточка, храни ее всякие боженьки, камушков ценных отсыпала. Я на них паспорт новый справлю и комнатку здесь поближе прикуплю, чтобы за водой приглядывать, хе-хе.

— Мы не ошиблись. — Саади накрепко примотал тюк с телом Зорана к широкой спине центавра. — Я только сейчас увидел главное. Мы не ошиблись. Я вернусь к Учителю и скажу ему, что нашел спасение. Я скажу ему, что на Земле никто не боится уршадов. Что мы привезли с четвертой тверди неуязвимых знахарей, они выловят всех убийц и увезут к себе…

— А еще мы пришлем вам лекарства, — воспрял Толик, — антибиотики, лампы, генераторы, насосы… Аркадий, что еще?

Бородатый Аркадий скептически покачал головой:

— Ты один собираешься накормить три планеты?

— Да уж, ты тогось, — покрутила у виска Маргарита Сергеевна. — Видать, по башке друг дружку много деревяшками лупите. Не надо это, рано пока… Уж больно мы разные. Ты погляди, чего за пару дней натворили!

— Черт, до меня только сейчас… Ведь если вы сейчас уйдете, никто не узнает, что все это правда! — закончил Аркадий. — Слышите?! Нам ведь никто не поверит!

— А зачем кому-то что-то доказывать? — тихо спросил центавр. — Мы можем сюда вернуться. Наши женщины могли бы здесь рожать, но…

— Но их бы любили тут, почти как любят нюхачей, — хохотнула Кеа. — Из нас двоих выйдут неплохие чучела, гиппарх.

Но гиппарх уже не слышал. Он без единого всплеска погрузился в сияние янтарных блесток.

— А что нам делать? Набрать воздуха? — шмыгнул носом Анатолий. — Ноздри зажимать?

Рахмани незаметно кинул взгляд вниз. Так и есть: перед тем как прыгнуть, хирург Ромашка и маленькая волчица Юля неосознанно взялись за руки. Так берутся за руки дети, даже когда их никто не просит. Потому что маленькие дети еще помнят, как говорить без слов.

Воин встретил темный взгляд Женщины-грозы, и они поняли друг друга. Четвертая твердь нуждалась в серьезном лечении, но ее еще можно было спасти.

— Оглянись, воин.

Он оглянулся. Их заметили. Формула невидимости ослабла, как слабеет любая магия вблизи Янтарного канала. На набережной собиралась толпа.

— Воин, их много. Их тысячи.

— Я вижу, Женщина-гроза.

— Когда убили Зорана, ты пожалел их.

— Да, и ты знаешь почему. Вместо одного раскаявшегося сатрапа им прислали бы другого, гораздо более злобного.

— Ты, как всегда, выбрал верный путь.

На набережной образовался затор. Кто-то спрашивал, что за картину снимают. Другие со всех точек фотографировали. Из автобусов бегом спешили туристы.

— Путь выбирает нас, Женщина-гроза. — Саади кинул взгляд вниз, в темный водоворот. Тень от шпиля на стене чуточку сдвинулась. На противоположной стороне канавки из автобуса вывалилась шумная ватага детей.

— Их стало еще больше, воин. Они смотрят на нас.

— Им интересно… Слушай, ночью, пока девочка резала корову, я говорил с Учителем, — Саади расстегнул брамицу, — прежде я не слышал его, но теперь получилось. Я спросил его, отчего так скоро состарился мой отец? «Ты ведь знаешь, — ответил Учитель, — твой отец открыл лицо, он дважды подарил улыбку негодяям. Подарок Продавца улыбок отнял у твоего отца кусок жизни». Тогда я спросил Учителя — неужели дар Продавца улыбок предназначен только для негодяев?

— И что он тебе ответил?

— Он ушел. Он всегда молчит, когда считает, что я должен сам найти ответ.

— Так ты откроешь им лицо или снова скажешь «позже»? — Женщина-гроза впервые улыбнулась после смерти мужа.

— Ты считаешь, что они нуждаются в этом? — Ловец снова оглянулся. На него смотрели тысячи глаз. — А что, если мы ошибаемся? Что, если им хорошо и так?

Распахнули двери еще два автобуса с детскими группами. Люди приближались, сжимали робкое кольцо.

— Они думают, что им хорошо. Если ты улыбнешься, ты сделаешь их жизнь невыносимой, — серьезно кивнула Женщина-гроза. — Но разве не больно, когда вырезают гнойный прыщ?

— Но я не знаю, что случится со мной, — признался Рахмани.

— Тогда прыгай, канал неустойчив. Но я в любом случае буду с тобой. — Она просунула руку под платок и потрогала его губы.

— В любом случае со мной? Тогда…

Рахмани сорвал платок и широко улыбнулся юным жителям четвертой тверди.