Катастрофа произошла так внезапно, что на мгновение парализовала и своих, и чужих.
«Если какой корабль и погиб в бою, так это „Худ“. Снаряды его последнего залпа находились в воздухе, когда он получил смертельный удар. Весь экипаж был на своих постах. Замки орудий только что закрылись за снарядами. Он шел со скоростью 28 узлов, а потом море и мрак проглотили его. Только что он был жив, а через минуту его не стало».
Капитан 1 ранга Лич и экипаж «Принс оф Уэлса» не получили передышки, чтобы осознать ужас происшедшего. Руль пришлось немедленно положить право на борт, чтобы обойти огромное облако смерти. Они увидели, как носовая часть флагманского корабля на мгновение поднялась из воды, чтобы навсегда скрыться в глубине, и тут же обнаружили, что сами стали мишенью для смертоносных немецких орудий, которые только что вдребезги разнесли все их надежды.
Последовали 20 минут настоящего ада, и «Принс оф Уэлс» получил несколько тяжелых попаданий. Дистанция сократилась до 18000 ярдов, и в дело вступила средняя артиллерия немецких кораблей. Через 2 минуты после того, как «Худ» разлетелся на куски, немецкие артиллеристы доказали, что это не было «удачное попадание», как попыталась позднее утверждать британская пресса. Они снова продемонстрировали свою убийственную меткость. Бронебойный снаряд «Бисмарка», весящий почти тонну, врезался в мостик британского линкора, пронизал его насквозь и вышел с другого борта. По пути он устроил настоящую бойню, убив и ранив всех, кроме капитана 1 ранга Лича и старшего сигнальщика.
Затем в «Принс оф Уэлс» попали еще 3 снаряда калибра 381 мм, так же как 3 снаряда калибра 203 мм с «Принца Ойгена». Однако линкор был построен прочно. Носовой КДП 133-мм артиллерии был выведен из строя одним 381-мм снарядом, но управление огнем перевели на кормовой КДП.
Еще одно попадание разбило кран подъема самолетов, который готовились использовать для запуска старого самолета-корректировщика «Валрос». Осколки изрешетили самолет, и его тут же сбросили за борт до того, как он загорелся. Третий тяжелый снаряд пробил борт линкора под водой, прошел несколько переборок, и в результате «Принс оф Уэлс» принял 400 тонн воды[107]. Крепкий корпус линкора не допустил повторения трагедии «Худа», но было ясно, что если «Принс оф Уэлс» не прекратит бой, под такими ударами он долго не продержится.
Так как «Принц Ойген» имел торпедные аппараты, вокруг рыскали подводные лодки, для которых подбитый линкор был бы лакомым кусочком. Количество действующих орудий главного калибра из-за постоянных поломок временами сокращалось до 3. Поэтому капитан 1 ранга Лич принял единственно возможное решение и вышел из боя. Это произошло в 6.13, когда дистанция сократилась до 14500 ярдов, а противник все еще оставался невредим. Лич повернул на 160 градусов, и в этот момент кормовую башню «Принс оф Уэлса» намертво заклинило. Его скорость все еще составляла 27 узлов, он смог обеспечить британским крейсерам определенную защиту, когда они возобновили преследование. Им оставалось только ждать, когда подойдет эскадра адмирала Тови, чтобы возобновить бой. Тем временем вице-адмирал Уэйк-Уокер, который остался старшим из офицеров, принял командование потрепанной эскадрой. К радости англичан, немецкий адмирал не стал доводить до логического конца свое преимущество и не попытался уничтожить 2 британских линкора в одном бою. В тот момент это выглядело необъяснимым, но позднее стали известны причины такого решения Лютьенса.
«Принс оф Уэлс» был слишком новым кораблем, за что и пострадал. Однако уже в своем первом коротком бою он нанес своему противнику ощутимые повреждения. Измотанные артиллеристы, сражавшиеся больше со своими орудиями, чем с немцами, не подозревали, что уже решили исход не этого сражения, а всей битвы. Они сумели добиться 2 попаданий в «Бисмарк». Один снаряд пробил борт, прошел через 2 отсека и уничтожил динамо-машину, одновременно повредив котельное отделение № 2. Второе попадание было еще опаснее. Снаряд пробил борт и вскрыл топливную цистерну. Это вызвало большую утечку нефти, а остатки нефти были перемешаны с водой. Это было крайне серьезно, особенно потому, что «Бисмарк» не сумел дозаправиться в Бергене. Скорость немецкого линкора упала до 28 узлов, но потери ограничились 5 ранеными[108].
Экипаж «Принс оф Уэлса» не был напуган полученными повреждениями. «Примерно в 6.25 мы вышли за пределы дальности эффективного огня, и бой прекратился. Но мы надеялись, что это недолгая передышка, так как только ждать и следить было бы слишком унизительно». Капитан 1 ранга Лич более реалистично смотрел на вещи, но вскоре он смог сообщить на «Норфолк» Уэйк-Уокеру, что его линкор снова готов к бою, хотя часть орудий по-прежнему не действует.
Черчилль не сумел оценить сдержанность Уэйк-Уокера, который не возобновил бой немедленно[109]. «Бисмарк» вместе со своим спутником продолжал следовать на юго-запад всю вторую половину дня 24 мая. «Саффолк» с помощью радара держался на правой раковине у немцев, «Норфолк» и «Принс оф Уэлс» — на левой. Плохая видимость не была помехой для радара «Саффолка», и частые изменения курса, чтобы оторваться от англичан, ничего не дали «Бисмарку». Кроме того, за ним волочился длинный хвост нефти из пробитой снарядом цистерны. В 13.20 немецкие корабли повернули на юг, а в 15.35 к ним присоединился британский самолет-разведчик.
Адмиралтейство тем временем начало собирать корабли, разбросанные по всей Атлантике, чтобы отомстить за гибель «Худа». «Родней» получил приказ оставить «Британник» в охранении одного эсминца, забрать с собой 3 остальных эсминца и следовать на перехват «Бисмарка». Один из моряков «Роднея» вспоминает: «Прошло 3 года после того, как линкор завершил последний текущий ремонт. Долгие часы, проведенные в море во время жестоких атлантических штормов, серьезно сказались на его корпусе и машинах». Когда было получено известие, что предстоит ремонт в Бостоне, экипаж расслабился. Когда корабль вышел в море, на борту находилось множество пассажиров, направляющихся туда же. «Было много новобранцев, следующих на Фолкленды, в Галифакс, группа кадетов следовала на Бермуды. Среди них были офицер американского флота и двое унтер-офицеров. Всего линкор принял около 500 человек, поэтому понятно, почему один из торпедистов воскликнул: „Похоже, они думают, что мы „Куин Мэри“!“[110]
Долгожданный ремонт пришлось отложить, и „Родней“ развернул свой длинный полубак в сторону неприятеля. Однако он был лишь одним из Больших Кораблей, получивших экстренный приказ из Лондона. В Гибралтаре адмирал Сомервилл на борту „Ринауна“ со своим знаменитым Соединением Н находился в полной готовности. Кроме линейного крейсера, он имел авианосец, легкий крейсер и 6 эсминцев. Как только пришел приказ, Сомервилл покинул Скалу и направился на северо-запад. В далеком Фритауне „Нельсон“ получил приказ полным ходом следовать в Гибралтар, чтобы занять место „Ринауна“ на случай, если „Бисмарк“ вдруг попытается прорваться в Средиземное море, чтобы поддержать итальянский флот при высадке на Крит. Как ни мизерна была вероятность этого, ее тоже следовало учесть.
„Рэмиллис“ получил сообщение, что „Бисмарк“ находится в 900 милях к северу от него. „Рэмиллис“ должен был оставить конвой и занять позицию к западу от противника. „Ривендж“ вышел из Галифакса в качестве дополнительного резерва. Вокруг немецкого левиафана появилось огромное стальное кольцо. Теперь следовало стянуть его. Но в очередной раз Лютьенс сумел перехитрить своих противников. Прежде всего, он решил отвлечь внимание на себя, чтобы позволить „Принцу Ойгену“ оторваться и продолжать операцию. Уже было понятно, что сам „Бисмарк“ не сможет продолжать операцию. Несмотря на сокрушительный удар, нанесенный эскадре Холланда, повреждения, полученные немецким линкором, вынуждали его возвращаться в порт. Сейчас главной заботой Лютьенса было как можно быстрее добраться до Бреста.
