– Через несколько недель от покоя ничего не останется. – И снова Дрю подумала, что он видит нечто недоступное остальным. – После Дня поминовения сюда хлынут туристы и отдыхающие. Вечера станут длиннее, теплее, никому не захочется прятаться в домах. И это тоже здорово. Праздничный шум и гомон, в руке рожок с мороженым, а в голове не тикают, подгоняя, внутренние часы.

Сет повернулся к ней, и под пристальным взглядом его голубых глаз Дрю ощутила вспышку физического желания.

– Вы любите рожки с мороженым?

– Если бы не любила, во мне точно был бы какой-то изъян. – Она быстро преодолела оставшиеся ступеньки.

– В вас нет никаких изъянов, – прошептал он, засовывая большие пальцы рук в передние карманы джинсов.

Дрю отперла дверь, щелкнула выключателем, и, когда Сет вошел, нарочно оставила дверь открытой, как путь к отступлению.

И сразу поняла, что зря беспокоилась. Сет совсем забыл о ней.

Сначала он прошел к передним окнам, остановился, умудряясь выглядеть одновременно расслабленным и настороженным. И сексуальным. В драных джинсах и забрызганных краской кроссовках он выглядел более стильно, чем многие мужчины в костюмах за пять тысяч долларов.

Сет что-то забормотал, и Дрю моргнула, очнувшись от своих мыслей.

– Простите, вы что-то сказали?

– Что? А, прикидываю, как падает свет, как все расставить. – Он прошел к задним окнам, остановился в той же позе, опять что-то забормотал.

Разговаривает сам с собой. Ну, не так уж это и странно. Она тоже часто беседует сама с собой.

– Кухня… – начала Дрю.

– Не имеет значения. – Нахмурившись, он уставился в потолок – так напряженно и сосредоточенно, что Дрю тоже посмотрела наверх. Они несколько секунд молча разглядывали потолок, пока ситуация не показалась Дрю нелепой.

– Что-то не так с потолком? Меня уверяли, что крыша крепкая, и я точно знаю, что она не течет.

– Угу. Не возражаете против световых люков? За мой счет?

– Я… ну, не знаю. Наверное…

– Будет отлично.

Он снова прошелся по помещению, мысленно размещая холсты, краски, мольберт, стол для эскизов, полки для своих принадлежностей. Придется поставить диван или кровать. Лучше кровать – на тот случай, если он заработается допоздна, чтобы не тащиться домой.

– Хорошее помещение, – наконец сказал Сет. – Со световыми люками будет то что надо. Я беру.

Дрю вспомнила, что вообще-то пока не согласилась на световые люки, однако не смогла найти веских причин для отказа.

– Вы действительно быстро приняли решение. Не хотите увидеть кухню, ванную комнату?

– В них есть все, что положено?

– Да. Только не ванна, а душевая кабина.

– Я не планирую часто принимать ароматные ванны. – Сет снова прошел к окнам, выходящим на набережную. – Потрясающий вид.

– Да, замечательный. Конечно, это не мое дело, но полагаю, вам есть где жить, и выбор не маленький. Зачем вам квартира?

– Я не собираюсь здесь жить. Я хочу здесь работать. Мне нужна студия. – Сет повернулся к ней. – Я остановился у Кэма и Анны, и меня это устраивает. Со временем я куплю собственный дом, но только когда найду именно то, что хочу. Я приехал в Сент-Крис не погостить. Я вернулся навсегда.

– Понимаю. Значит, студия. Теперь ясно, зачем нужны световые люки.

Сет почувствовал, что она колеблется.

– Я лучше Терри. Ни шумных вечеринок, ни громких ссор, которыми она славится. И я всегда под рукой.

– Неужели?

– Что-то погрузить, перетащить, починить. Я не буду бегать к вам каждый раз, как потечет кран.

– Дополнительное очко в вашу пользу, – пробормотала она.

– Сколько еще не хватает? Мне действительно здесь нравится. Пора браться за работу. Как вы отнесетесь к шестимесячной аренде?

– Я планировала заключить договор на год.

– Шесть месяцев позволят нам в любой момент разбежаться, если кого-то что-то не устроит.

Дрю задумчиво поджала губы.

– В этом есть смысл.

– Сколько вы просите?

Она озвучила ежемесячные платежи и условие оплатить первый и последний месяцы после подписания договора аренды. И еще один месячный платеж как залог.

– Ух! Жестко.

Дрю улыбнулась.

– Терри меня рассердила. Вы расплачиваетесь.

– Не в первый раз она мне дорого обходится. Привезу деньги завтра. У нас семейное торжество в воскресенье, и надо заказать световые люки, но я хотел бы сразу начать переезд.

– Отлично. – Дрю с удовольствием представила, как он будет рисовать над ее магазином. – Примите мои поздравления. – Она протянула ему руку. – Теперь у вас есть студия.

– Спасибо. – Сет пожал ее руку и снова отметил отсутствие колец на длинных изящных пальцах с ненакрашенными ногтями. – Не надумали еще позировать?

– Нет.

Он ответил на ее категоричный отказ ослепительной улыбкой.

– Я вас уговорю.

– Меня нелегко переубедить. Давайте все проясним прежде, чем начинать наши, надеюсь, взаимовыгодные деловые отношения.

– Давайте проясним. У вас прекрасное выразительное лицо. Как художника и как мужчину меня привлекают характер и красота. Художник хочет интерпретировать их. Мужчина хочет ими наслаждаться. Поэтому я хотел бы рисовать вас и проводить с вами время.

Дрю вдруг ощутила, что они здесь одни, что он стоит между нею и открытой дверью, держит ее за руку, не сводит с нее глаз.

– Я уверена, что вы не испытываете недостатка в женщинах для интерпретации и общения, – заявила она. – Вроде миленькой блондинки в черном, с которой вы сидели в баре.

– Кого?..

Его лицо просияло – словно солнце выглянуло из-за тучи.

– Миленькая блондинка в черном, – повторил он. – Боже, это ей понравится. Это была Обри. Обри Куин. Старшая дочь моего брата Этана.

– Понимаю, – протянула она, чувствуя себя идиоткой. – Вы не были похожи на доброго дядюшку.

– Я и не чувствую себя ее дядей. Скорее старшим братом. Ей было два года, когда я приехал в Сент-Крис. Мы влюбились друг в друга. Обри – первый человек на свете, которого я полюбил безоговорочно. Она сильная и красивая, и я обожаю эти ее качества. Я интерпретировал их, наслаждался ими. Но совершенно не так, как собираюсь это делать с вами.

– Тогда вас ждет разочарование. Даже если бы я заинтересовалась, у меня нет времени на позирование. И я не хочу, чтобы мной наслаждались. Вы очень привлекательны, Сет, и если бы я хотела проявить легкомыслие…

– Отлично. – Он ослепительно улыбнулся. – Давайте проявим легкомыслие.

– Простите. – Ему опять удалось вытянуть из нее улыбку. – Я покончила с легкомыслием. Но если бы я выбрала легкомыслие, то могла бы наслаждаться вами. В данных же обстоятельствах нам придется остановиться на практичности.

– Мы можем с нее начать. А теперь, поскольку вы меня уже спрашивали, я тоже хотел бы задать вам один вопрос.

– Пожалуйста. Какой?

Ее лицо стало замкнутым, настороженным. Она явно приготовилась к личному вопросу и определенно не осбиралась на него отвечать. Поэтому Сет быстро перестроился:

– Вы любите вареных крабов?

Она таращилась на него секунд десять, и он видел, как расслабляется ее лицо.

– Да, я люблю вареных крабов.

– Отлично. На нашем первом свидании будут крабы. Я приеду утром подписать договор, – добавил он, направляясь к открытой двери.

– Хорошо.

Она наклонилась, чтобы запереть дверь, и он смотрел на нее, поражаясь резкому, драматичному контрасту длинной изящной шеи со строгой прической. Ему нестерпимо захотелось узнать, какова Дрю на ощупь, и он провел пальцем по нежному изгибу шеи.

Дрю замерла, и на одно мгновение они словно превратились в портрет: женщина в изысканном костюме, слегка наклонившаяся к закрытой двери. И мужчина в грубой одежде, касающийся пальцем ее шеи.

Дрю резко выпрямилась. Сет отдернул руку.

– Простите. Дурацкая привычка.

– И много их у вас?

– Боюсь, что да. Ничего личного. У вас тут сзади очень красивая линия шеи. – Он сунул руки в карманы, чтобы не перевести ситуацию в более личную. Пока.