Ее чувственное лицо провоцировало Джейка. Такие лица он видел у женщин без всякой морали, прекрасно умеющих обращаться с мужчинами и возбуждать их. Но эту милую невинную девочку он знал с колыбели. Да, это одна из самых жестоких шуток Бога!

Глаза Бэннер пылали огнем, над ними дутой выгибались темные брови; длинные черные ресницы окружали глаза, смелые, интригующие, призывные. Такая честность и откровенность слишком рискованна для целомудренной девушки. Только взглянув на этот чувственный рот, мужчина забудет о дружеской верности и преданности. Кто бы мог подумать, что старая дружба подвергнется подобному испытанию!

Веснушки на переносице сверкали золотом. Кожа казалась мягкой, как атлас, и теплой, как парное молоко. От нее пахло так, будто она только что умылась душистым цветочным мылом. Ему хотелось зарыться лицом в ее волосы и вдыхать этот аромат.

Под рубашкой ничего не было, но даже подумать о нагой Бэннер Коулмен он считал грехом. Точно! Джейк не сомневался, что Росс застрелит любого мужчину, который вообразит Бэннер обнаженной.

Но какой же мужчина, имеющий сердце, запретит себе мечтать о стройном теле под тонкой тканью, кто откажется соединиться с ним? Какой мужчина согласится не замечать упругую полную грудь, приподнимающую тонкую ткань при каждом вдохе? Вот черт! Если бы не видеть эти темные соски… Проклятие! Если бы не думать о стройных ногах и едва заметной тени между ними! Он не должен про это думать, иначе окаменеет и сойдет с ума или совершит то, за что его могут повесить.

Но соблазняло не только провоцирующее выражение лица и стройное тело. Ее дух — вот что прежде всего пленяло мужское воображение. В этой девушке чувствовалась какая-то дерзость, требующая обуздания и бросающая вызов тому, кто решится это сделать. Да, она искала мужчину, достойного покорить ее, и если не сломать, то хотя бы подчинить своей воле.

Эта изящная юная девица, воплощение женственности, явилась к нему и с жаром, восхитившим Джейка, просила его лишить ее девственности.

Но, как ни пленяла Джейка эта мысль, он не мог позволить себе прикоснуться к Бэннер.

Джейк любил ее такой, какая она есть. И не собирался жертвовать двадцатилетней дружбой ради двадцатиминутного удовольствия. Он клял себя за то, что не взял прошлой ночью какую-нибудь девицу у Присциллы. Тогда его тело не испытывало бы голода. И было бы легче сказать Бэннер «нет».

Джейк знал, как обязан поступить. Необходимо беспрекословно, но мягко отклонить предложение. Не рискуя отношениями. Не нанося ее гордости еще один удар.

— Я знаю, что ты уже женщина, Бэннер. Честно говоря, меня потрясло, когда я увидел, какой ты стала.

— Тогда возьми меня.

— Нет. От этого будет только хуже. Сегодня ты ранена, отвергнута ради другой женщины. Я понимаю, ты в отчаянии. Это нормальная реакция на поступок Шелдона по отношению к тебе. И ты пытаешься залечить рану. Этот сукин сын оскорбил тебя, и ты хочешь вот так вернуть себе свою гордость. Но это не тот способ.

— Тот! — с жаром заявила Бэннер.

Джейк покачал головой и положил руки ей на плечи. Он, конечно, рисковал, но все же сделал этот необходимый жест. Ему следовало убедить себя, что он может прикоснуться к ней, как любящий дядя. И Бэннер тоже должна понять, какие именно чувства Джейк испытывает к ней.

— Бэннер, давай не будем больше говорить об этом. Пожалуйста, иди домой. Утром тебе все покажется другим. Вот увидишь. Мы поедем кататься и…

— Джейк, разве ты не хочешь меня? Неужели я не вызываю желания?

— Бэннер, — застонал он.

— Если бы я была не я, ты бы хотел меня?

— Но ведь ты — это ты.

— А это так важно?

— Да, это все! Ты — Бэннер. Дочь Росса и Лидии. Я помню, как ты родилась.

Сердце ее забилось. Она положила руки на грудь Джейка и заглянула ему в лицо.

— Но если бы ты всего этого не помнил…

— Я помню. — Он отшатнулся, повернулся к ней спиной, опустил голову и крепко прижал ладони к глазам. Если бы только не видеть ее, не ощущать этот запах, если бы все чувства разом отказали ему! Но нет! Сексуальное возбуждение всегда подводило его, оно руководило им, а не разум.

Джейк ненавидел себя.

Да как же это? Его охватило возбуждение при взгляде на малышку, которую он еще недавно качал на качелях, а она визжала от радости? Но это так. Но?.. Ну почему же тело возобладало над разумом?

— Ты сегодня хочешь мужчину, Бэннер, — грубо сказал Джейк. — Что ж. Я могу посочувствовать и понять. Хотя это не решение проблемы. Клянусь, я не тот, кого ты хочешь. Я бродяга. Бездомный ковбой, от которого фермеры прячут своих дочерей. Я сам много чего натворил и видел такое, от чего ты пришла бы в ужас. Я избегаю ответственности. У меня нет ничего, кроме того, что лежит в седельной сумке. Когда заводятся несколько долларов, я их трачу на виски, карты и проституток. У меня их было слишком много. Мои руки недостаточно чисты, чтобы прикасаться к тебе. Подумай об этом.

— Я люблю тебя таким, какой ты есть, чтобы ты ни сделал. Мне это не важно. Я всегда любила тебя.

— Бэннер, я тоже тебя люблю. Но мы говорим о разных вещах. — Джейк в отчаянии опустил руки. — Я не тот, кто нужен тебе сегодня ночью, Бэннер.

— И я не та женщина, которую ты хочешь, Джейк. Ты хочешь мою мать.

— Что ты сказала? — Усталость его как рукой сняло. Самоуничижение исчезло. Лицо его напряглось, брови низко нависли над глазами, которые пристально всматривались в нее.

— Я сказала, что ты хочешь мою мать. Он сердито уставился на нее. Подбородок Бэннер слегка приподнялся.

— Ты любишь ее, Джейк.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— В глубине души я всегда это знала. Но окончательно до меня дошло только недавно.

Глаза Джейка не отрывались от Бэннер, пронизывая ее насквозь.

— Думаю, Ма тоже знает. Поэтому она никогда и не настаивала, чтобы ты здесь остался. Ведь правда? Ты и не остаешься здесь надолго, потому что не можешь видеть ее вместе с папой.

Его лицо исказилось.

— Росс — самый достойный мужчина из всех, кого я знаю. Он мой лучший друг. Бэннер улыбнулась:

— Конечно, Джейк. Может, ты папу любишь так же сильно, как и ее. Но иначе. Не оскорбляй меня, отрицая, что любишь маму. Уверена, это так.

Он снова отвернулся от нее, но не совсем, и девушка видела только его профиль. Джейк провел рукой по волосам, потом сцепил пальцы. Лицо его выражало вину и сожаление.

Сердце Бэннер щемило от сострадании. Она бросила козырную карту, но радости от победы не испытала. Бэннер всегда догадывалась, почему Джейк одинок. Сейчас ее догадка подтвердилась. Она прижалась к нему и обвила его руками за талию, как в детстве.

Только на этот раз было все по-другому. Как удивительно чувствовать его тело! Он выше Грейди, сильнее, более гибок. Что-то зашевелилось внутри Бэннер, восхитительное, но запретное. И оттого еще более заманчивое.

— Все хорошо, Джейк. Я не хотела тебя обидеть. Мы с твоей матерью, наверное, одни и догадались. Но никому не скажем. Ты не виноват, что любишь ее. — Она подняла голову от его груди. — Ты не можешь взять ее, так возьми меня.

Волосы Бэннер рассыпались по плечам и по спине. Забыв обо всем, Джейк обнял ее. Его смутило, что Бэннер догадалась о чувствах, которые он хранил к Лидии все эти годы, с тех пор как впервые увидел ее почти умирающей в дождливом лесу в Теннесси.

— Ты одинок, Джейк, ты мечтаешь о женщине, которую любишь все эти годы. Но она принадлежит другому и всегда будет ему принадлежать. Сегодня мне предстояло стать женщиной. Сомневаюсь, что когда-нибудь я полюблю мужчину, ведь Грейди очень унизил меня. Но мне надо знать, что я способна завоевать любовь мужчины. Верни мне прежнюю уверенность в себе.

Она подняла руки и коснулась его лица. Кончиками пальцев скользнула по нему, будто знакомясь на ощупь с каждым дюймом его тела. Удовлетворяя свое любопытство, Бэннер обнаружила, что баки у Джейка именно такие, как она предполагала, шелковисто-упругие, а мочки ушей нежные, как бархат.