– Так это ж эти… Страсти Господни, – вспомнил Сергей. За спиной послышался топот десятка ног – Карел привел подмогу.

– За мной! – крикнул Лис, бросаясь вперед.

Храм точно вздрогнул. Грохот рушащегося камня сотряс его, окончательно положив конец рассветной идиллии.

– Не понял. – Лис замер и вскинул руку в останавливающем жесте. – Шо это было?

– Убежища! – послышалось со стороны церковных врат. – Убежища!

Ранняя побудка вовсе не порадовала Женю. Еще бы, ей снился такой замечательный сон! Она, правда, не могла вспомнить, о чем, но точно помнила, что яркий и красивый. И вдруг – на тебе: крики, грохот, трупы.

Когда преследуемый скрылся за стеной, первым ее желанием было – вернуться в прерванный сон. Так бы она, вероятно, и поступила, не будь Евгенией Тимуровной Гараевой, которую с детских лет учили, что поступать нужно правильно, а не так, как хочется.

«С ночным гостем Сергей с Карелом как-нибудь разберутся. Сейчас нужно посмотреть, что там со стражниками. Быть может, только ранены, а значит, им нужна помощь». Еще в школе, затем в университете и на спецкурсах она старательно, впрочем, как и все остальное, осваивала азы медицинской подготовки. «Надо осмотреть раны, промыть их и обработать», – наскоро одеваясь и набрасывая длинный плащ, повторила про себя Женя. Возиться с окровавленными телами, прямо сказать, очень не хотелось, но она должна помочь! «Можно ли воспользоваться институтской аптечкой? – крутилось у нее в голове. – По инструкции не полагается. Но вот Лис, появись необходимость, точно бы не вспомнил об инструкциях…» Она вышла в сад. У здания, некогда бывшего купальней, хлопотали разбуженные слуги. Двое суетились у лежащих на земле тел, еще один с копьем стоял у двери.

– Постойте! – стараясь подражать Сергею, командным тоном произнесла Женечка. – Что с ними? Они ранены?

– Мертвы, добрая госпожа, – отозвался один из слуг. – Мертвее не бывает.

У Жени невольно отлегло от сердца. Она порадовалась, что не придется использовать свои медицинские навыки, по большей мере теоретического свойства. Но в тот же миг это чувство наполнило ее стыдом. Как она может быть такой бездушной? Ведь убиты три ни в чем не повинных человека.

– Прямо в сердце, – продолжал слуга, радуясь вниманию слушательницы. – И ведь что странно: и у одного, и у другого доспехи пробиты на груди. Это ж с какой силой ударить надо, чтоб так проткнуть железные пластины внахлест, да еще гамбизон[4] из буйволовой кожи?! Да так аккурат, меж ребер войти. Захочешь – так не ударишь.

Слова говорившего звучали буднично, едва ли не с восхищением. Евгения почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы и комок тошноты подступает к горлу. Она махнула рукой и пошла к вилле, обдумывая, как рассказать Сергею о происшествии.

Повинуясь останавливающему жесту, Карел и поднятые им воители замедлили бег. И очень вовремя. Одна из колонн портика рухнула прямо на улицу, едва не зацепив Сергея, который едва успел отскочить. Из темноты послышался угрожающий рев и вроде бы змеиное шипение. Нечто мощное, одним прыжком вмиг преодолев метров десять, оказалось нос к носу с Карелом. Их разделяло всего несколько шагов, и чудовище, облизываясь всеми тремя языками, готовилось к новому прыжку.

Каким-то шестым чувством нурсийский герцог ощутил, что драться придется один на один. От вида чудища бароны застыли соляными столбами, давая себе зарок больше никогда не пить. Во всяком случае, сегодня. Во всяком случае, до рассвета…

Их можно было понять. Существо, припавшее к земле для нового прыжка, выглядело настоящим воплощением похмельного бреда в часы болотной лихорадки: поджарое, размером с крупного льва, оно имело три головы, одна страшнее другой. Череп каждой из них венчали длинные кривые рога, острые, точно наконечники копий. Две пасти были распахнуты, демонстрируя ряды клыков, одна сомкнута, из нее свисал длинный кожаный шнурок. Вокруг голов, невзирая на отсутствие ветра, развевались пышные гривы, которые можно было принять за львиные, когда б не состояли они из тысяч мелких, сочащихся ядом змей. Еще один представитель змеиной породы, но куда большего размера, – изголодавшийся питон, приделанный жуткой твари вместо хвоста, угрожающе метался из стороны в сторону.

– Ой, мамочки! – прошептал Карел, настороженно выставляя перед собой меч. – Куда ж тут раньше?!

Он не успел додумать. Одна стрела ударила чудовище прямо в глаз средней головы, той самой, что не открывала рта. Мерзкая тварь взвыла от боли, угрожающе распахнула пасть, и тотчас же вторая стрела, зацепив свисавший ремешок, выдернула из-за частокола клыков какой-то предмет и продолжила свой полет.

В тот самый миг, когда первая стрела поразила тварь, вышедший из оцепенения Карел бросился в атаку, рубя наотмашь ближайшую голову. Питоновидный хвост метнулся ему навстречу и сбил с ног ударом в грудь. Богемец уже ясно видел занесенную над ним когтистую лапу. Он поспешно откатился, но в тот миг, когда неведомый враг вновь оказался в поле его зрения, просто утратил дар речи – беломраморная тварь с занесенной лапой застыла посреди улицы, всем видом своим источая крайнее отвращение к человеческому роду.

– Ничего себе, выход каменного гостя из-за печки! – послышался над головой встревоженный голос инструктора. – Живой?

Карел сел, потирая ребра, чувствительно ушибленные даже через кольчужное полотно и поддоспешник.

– Да, – с натугой выдавил он, поднимаясь с земли. – Очень сильный удар, словно тараном!

Лис обошел мраморного монстра.

– Ну, считай, тараном и есть. Маманя дорогая! Хорошо, что здесь нет общества охраны памятников. Шо за припадок бешенства у каменных рогатых крокодилов? Кстати, ты молодец! Успел-таки отломать на память десятка полтора змеючек. Прихвати с собой, в Институте пройдут за сувениры. Бастиан, ты у нас большой специалист по монстрам. Шо ты там днем вещал за этих отходов божественного творения?

– Это химера! – возмутился выпускник Сорбонны. – Химера, убитая Беллерофонтом!

– Ну, этому Фонту она, похоже, отомстила, – хмыкнул Лис, переведя взгляд на обломки валявшейся в тени портика статуи. – Меня другое напрягает: чего это оно стояло-стояло, и вдруг ни с того ни с сего взбеленилось?

– Понятия не имею. Вероятно, какие-то чары.

– Валет, ты меня не путай. Чары – это то, из чего брагу пьют. Стало быть, никаких трезвых соображений нет?

– Увы, ничего такого не вспомнить.

– Хреново. Убойная шарада для столь раннего часа.

Сергей поглядел на баронов, обступивших изваяние, устрашающее даже в своей неподвижности, опасливо трогающих белый камень.

– Ау, красавцы, в музее мертвый час. Вы что, не слышали, вражина заскочила в храм?! Шо вы тут стоите – ждете, пока вернется?

– Но у него же право убежища, – напомнил один из воинов.

– А-а, в этом смысле! – восхитился Лис. – Это в корне меняет дело. Значит так, сыны отечества, есть два варианта. Первый: я прямо сейчас начинаю рубить вам головы. И второй: пока я только угрожаю, вы со всех ног бежите в храм и тоже просите убежища. И прилепитесь там к этому любителю ночных пробежек, как репьи. Глаз с него не сводить! До ветру, в исповедальню – без разницы. Хоть на голову ему сядьте. Уйти он не должен! А мы сейчас с этим распоясавшимся памятником античности разберемся и придем вас навестить. Действуйте!

Воины, слышавшие днем речь Гизеллы, несказанно подивились крутому нраву назначенного ею военачальника, но перечить не стали – проявленная им за миг до того отвага потрясла каждого из них до глубины души.

– Ладно, борец с химерами, – оставшись наедине с Карелом, махнул рукой Сергей. – Давай-ка тут пока разберемся. – Он зашагал в ту сторону, куда улетела стрела. Наследник престола Нурсии понуро побрел за ним. – Скажи, пожалуйста, вас там, в президентской гвардии, только маршировать учили? Команда «бегом» с первого раза недоступна? Где тебя носило? Почему ты нашему спринтеру путь не отрезал?