Сиволодский вяло покивал головой:

— Все в один голос показывают, что Александра Эдуардовна больше не возвращалась в свою комнату до того, как была обнаружена пропажа. Я не могу не верить показаниям очевидцев. И до определенного момента не имею права обыскивать их. Однако, собака повела к двери. И, уж извините, она чуть поцарапала дверную обивку, требуя дверь открыть. Вещи унесли, товарищ, адмирал, скорее всего так...

«Я его понял, пусть и он поймет меня...— уныло думал Сиволодский.— Я-то понял его, насколько мой розыскные действия здесь нежелательны. Пусть и он меня поймет, что в этих условиях мне тут делать совершенно нечего. Середины нет».

— Если вещь в доме,— продолжал Сиволодский,— и просто забыта, Александра Эдуардовна сама ее найдет. А если нет... Вещь такая всплывет. Ни через одну таможню не проскочит. Комиссионным магазинам будет дано соответствующее...

Адмирал похлопал Сиволодского по плечу:

— Вы верно рассуждаете. Почти верно. Потому что из квартиры никто не уходил. Вот так-то!

«Дело семейное, пусть сами разбираются...» — заключил про себя лейтенант и поискал глазами фуражку.

— Да, я, видно, могу отбыть. Ну, если что, напишите подробное заявление, мой протокол его подкрепит. Начнем все сначала,— он тяжело вздохнул, кивнул кинологу и шагнул к двери.

Вы уходите? — вскричала Александра Эдуардовна.— Да как вы смеете! Я не отпущу вас до тех пор, пока браслет не будет найден!

— Хорошо,— помолчав, сказал Сиволодский,— отпустите собаку, животное отдыхать должно...

Зазвонил телефон. Соколова схватила трубку: «Да, разумеется, минуту»,— и снова обратилась к лейтенанту, ее тон был многозначителен:

— Я ведь предупреждала, Михаил Игоревич. Могу и до министра дойти. Вот, пожалуйста, звонят... Следователь по особо важным делам полковник Быков. Он просит вас.

Сиволодский поначалу удивился, но если принять названную хозяйкой стоимость похищенного браслета на веру, то... И одновременно обрадовался, что к делу подключился именно Быков, у которого он проходил практику. Плотно закрыв дверь в холл, лейтенант коротко рассказал ему о своих затруднениях.

— Так, так,— повторил Быков в ответ,— и не выпускают... Молодцом, правильно. Пришел — делай дело. Сыщик ты или кто? А может, в окно злоумышленник камушки выкинул? Не строил такой версии? Напрасно. А под окном сообщник золотишко принял. А? Рвалась собачка? Рвалась... Хорошо. Вот и надо было уходить с собачкой, пока рвалась. Ладно, жди. Больно ситуация экстравагантная...

Вот где, оказывается, нужно отдыхать. В Подмосковье. Денек-то какой! Полное отдохновение... Забыла, что и бывает такое. Вот как жизнь к коновязи поставила — расслабиться как следует не умеешь! Однако все время лезет в голову мысль: когда этот молодой человек начнет приставать к ней. Сейчас или вернувшись из воды? Хотя зачем плохо думать о человеке, которого она, по существу, не знает? Ведь поначалу он ей даже понравился: деловитый, подтянутый. С подчиненными предельно корректен, хотя они у него... гм... так себе народ. Однако он умеет — и свое достоинство не уронить, и быть справедливым с ними. От совсем уже негодных пытается избавиться. И, если говорить честно, те, кого он набрал вместо сброда, что уютно существовал при старом директоре, делают ему честь. Компетентны, умеют работать с людьми. Прекрасно выглядят. Он даже настоял, чтобы всем на заказ была сшита спецодежда с фирменными знаками, и, пожалуй, дело от того только выиграло, хоть ей и пришлось покрутиться, выискивая дополнительные средства. «Мы напрасно мало внимания уделяем внешней стороне. С нее все начинается. И он молодец, что уговорил меня обратить внимание и на людей, и на обстановку, и на оформление. Говорят, подступался с этим и к старому директору, да он работал настолько по старинке, что... Вовремя ушел на пенсию, иначе гореть ему на бюро райкома... Хотя наверняка нечистым ушел. Вот как бы только этот при своей модерновой деловитости и любви к воплощению всех передовых идей... Есть в нем нечто отталкивающее, однако».

То, что в этом красивом молодом человеке была какая-то червоточина, она ощущала чутьем опытной женщины. И как сведущий работник, по долгу прежней службы много проанализировавший и разобравший чужих ошибок и служебных проступков, знала: за блестящим фасадом с легким искривлением что-то должно быть. Вот и в этом парне ее многое настораживало — живет явно не по средствам и в общем-то скрывать этого перед ней не желает. Почему? Собирается втянуть ее в свои дела? А может, ничего за ним нет и она вдруг ослепла и разучилась разбираться в людях? Значит, средства откуда-то сбоку? Его благодарят? Но она так поставила дело, что слева ничего не придет и налево ничего не уйдет. Полмесяца назад он попросил помочь его друзьям. Безвыходное положение. На руках у них ребенок и пожилая мать. Надо помочь, нет у них возможности действовать общим порядком. Вышла она глянуть на этих друзей. Загадала — если из тех, которые... тогда ясно, понятно, откуда у него средства. Однако перед ней стояла скромная молодая пара. Ребенок и пожилая мать у них действительно оказались. Она помогла. Все происходило при ней. Его вообще рядом не было. Да и это такие, видно, ребята, что с них и брать нечего. Грешно даже.

А может, он решил доставить ей это загородное удовольствие в знак признательности за помощь друзьям? Он человек внимательный и воспитанный, в этом она имела случай убедиться. С облегченной душой пошла в воду. Да, он был прав. Их всего пятеро: небо, лес, вода, она и он,— далеко заплыла, и все дно видно. И карасики тени ее пугаются... Хорошо здесь, только очень неловко было, когда подъехали к тому самому шлагбауму. Сразу почувствовала, что села не в свои сани. И эта ухмылочка на гладкой физиономии его приятеля, дежурного офицера. Так и не поняла, что за войска. И не милиция, и не внутренние... Похоже на форму лесоохраны, но он же говорил — офицер! Вот так все с ним, все прекрасно, и вдруг что-то не то. Ну почему, почему?

А что если эта загородная прогулка — тонкая форма благодарности, при чем тут подарок? Конечно, ничего особенного, недорогая вещь. Тем более действительно у нее сегодня день рождения... Однако почему он дарит семейную реликвию ей, чужому человеку, а не жене? Хотя бы в благодарность за «Фольксваген»?

Когда она вышла на берег, он поднялся, набросил ей на плечи полотенце и нежно промокнул спину. «Сейчас...— встревожилась она,— сейчас...» Но он даже не обнял ее, а пошел к машине.

«Вот еще что настораживает,— подумала она,— он молод, по своим способностям может претендовать на более солидную должность, а не стремится...»

Он вернулся с пластиковой сумочкой, сел рядом.

— Послушайте,— спросила она,— отчего вы не учитесь?

— Учился,— ответил он.— Три курса физмата в педагогическом. Но... Не мое это...— он помолчал, внимательно взглянул на нее, улыбнулся робко,— ладно, вам доверюсь. Только ради бога, больше никому. Не хочу выглядеть смешным. Я уже пятый год в Литинститут поступаю.

— Литинститут? — искренне удивилась она. Он заметил, что глаза ее расширились, взгляд стал другим, словно она впервые увидела его, увидела по-новому.

— Ну и что же? — спросила участливо.— На чем сыпитесь? Творческий конкурс? Это ведь всегда тяжело...— добавила она с пониманием.

Двоюродная сестра ее училась в текстильном, на модельера. Вся семья до сих пор помнит, что такое творческий конкурс»

— Вы оружия не складывайте. Поступайте. Если нужен отпуск, пожалуйста. Это и в трудовом законодательстве учтено.

— Благодарю...— кивнул он и подумал: «При чем тут отпуск... Мне бы к редактору пробиться».

Свои стихи он относил в одну из отраслевых газет. Там, в отделе культуры, сидел литконсультант, и дальше этого фильтра дорога ему закрыта. Он чувствовал, литконсультант — симпатичный мужик, дал же он ему рекомендацию в Литинститут и пробил публикации в областной газете тех краев, откуда сам был родом. Но больше все уговаривал читать, набираться литературной культуры. Да что он, Некрасова с Пушкиным не знает? Как это он должен учиться у них? Надо пробиваться к редактору. Надеюсь, поймет. И вообще если во что верил, так это в силу взятки. Мать прошлый год болела. Да она умерла бы, если бы он не прорвался к завотделением и не поставил ему для начала ка стол французский коньяк. Тут же и медсестра нашлась, по ночам дежурить. А так... «У нас за больными ухаживают родственники». Это что же — ему, что ли, во ночам матери судно подавать? Он, между прочим, сын, а не дочь, чтоб в женской палате крутиться. И сестры у него нет, даже двоюродной.