После этого случая во врачебном мире Кувейта поднялось невероятное брожение. Все оглянулись назад, и каждый, видимо, подумал о будущем на случай жизненной катастрофы, могущей возникнуть каждую минуту с любым из них. Что тогда будет с его семьей, с детьми, которых необходимо воспитывать, учить и платить за это немалые деньги? Многие из врачей прожили уже большую половину жизни, а врачебный стаж, который они наработали в Кувейте, им не защитывался при решении вопроса о пенсионном обеспечении в старости. Он был недействительным также и для их страны в случае их возвращения на родину. Что делать в создавшейся ситуации, как найти выход из ужасного положения?

Как-то в разговоре с одним из старших врачей нашего госпиталя, египтянином Хэлми, а затем и в беседе с заместителем министра общественного здоровья Бержесом Хамудом аль-Бержесом я высказал свои соображения по этому поводу, заключавшиеся в следующем. Почему бы не подключить в создавшейся ситуации общественную организацию, в частности Кувейтскую медицинскую ассоциацию? На мой взгляд, она могла бы организовать опрос всех врачей в отношении целесообразности создания из их же средств денежного фонда помощи врачам или их семьям на случай потери врачом трудоспособности или его смерти.

Вначале эта идея не нашла должной поддержки, но со временем она стала находить все большее число сторонников. Появились заметки по этому поводу в кувейт-ских газетах, что свидетельствовало о том, что данный вопрос уже вышел за рамки кулуарного обсуждения. Медицинская общественность требовала от министерства общественного здоровья юридического согласия на организацию такого денежного фонда. На решение этой проблемы ушел почти год. За это время успели умереть еще пять врачей, с которыми я сталкивался по работе. Стало окончательно ясно, что вопрос этот надо решать безотлагательно.

2 января 1972 г. «Ас-Сияса» сообщила, что КМА разработала проект постановления о социальном обеспечении медработников. Согласно проекту все члены КМА обязывались вносить в фонд кассы взаимопомощи 10 динаров в год. Из накопленных средств предполагалось оказывать помощь врачам и их семьям в случае смерти врача или полной утраты им трудоспособности. Средства кассы должны были восстанавливаться членами КМА каждый раз после выдачи очередного пособия. При выезде врача из Кувейта внесенная им сумма денег ему не возвращалась.

Министерство общественного здоровья, в свою очередь, решило выплачивать семье умершего врача единовременное пособие (о размерах его рассказано несколько выше).

В октябре 1972 г. в возрасте 50 лет умер от острой коронарной недостаточности широко известный и всеми уважаемый в Кувейте врач-египтянин Саид ан-Наггар. Он проработал в Кувейте 14 лет. Его большая осиротевшая семья по новому положению получила определенную денежную компенсацию. Однако это было слабым утешением перед перспективой возвращения в Египет без дальнейших стабильных и обеспеченных законом средств к существованию.

Так был решен один из наиболее животрепещущих вопросов для врачей некувейтского происхождения, работавших в этой сказочно богатой стране.

Надо сказать, что страна очень страдала от острого дефицита национальных врачебных кадров. Правительство, как ни странно, не могло кардинально решить вопрос подготовки национальных кадров, хотя справедливость требует отметить, что все необходимое для этого оно делало. В частности, предоставляя кувейтским юношам и девушкам хорошее материальное обеспечение на все время учебы и гарантируя высокооплачиваемые должности после окончания вуза, оно посылало их в университеты Западной Европы и Америки. Так, в 1972 г. за границей на медицинских факультетах университетов за государственный счет учились более 200 кувейтцев. Но, как сообщили мне в министерстве общественного здоровья, можно было рассчитывать, что закончат вуз и получат диплом врача менее 100 человек: остальные отсеятся по различным причинам, в основном из-за неуспеваемости. Это касалось тех студентов, которые смирились со своим шестилетним «заточением» и учились неохотно, кое-как.

Большой процент отсеивающихся падал и на лиц, вообще не желающих учиться. Хорошее материальное положение их родителей, нестесненность и бесконтрольность в отношении всего, что касалось денег, делали свое дело: великовозрастные детины бросали учебу и возвращались — часто уже с женами — из Америки или Европы к комфорту, шикарным гоночным машинам, к таким же, как и они сами, друзьям-балбесам. На этом круг их жизненных интересов замыкался, и они так и оставались только наследниками своих малограмотных, но очень богатых родителей.

Все это имело прямое отношение не только к студентам-медикам, но и к студентам гуманитарных, а также технических факультетов, что в конечном итоге стало несомненным бичом кувейтского общества; отсутствие должного количества специалистов высокой квалификации из числа коренных кувейтцев, способных отстаивать интересы своего народа, ставило под угрозу выполнение важных культурных проектов и народнохозяйственных планов страны. Это очень беспокоило прогрессивные круги кувейтской общественности. В последние годы на страницах местной печати можно было все чаще прочитать высказывания по этому поводу, в частности предложения о восполнении недостачи специалистов-кувейтцев в различных отраслях народного хозяйства иностранными специалистами. Так, «Ас-Сияса» 10 апреля 1972 г. писала о необходимости шире предоставлять кувейтское гражданство зарубежным специалистам с целью создания национальных кадров и накапливания национального опыта в различных областях знаний.

При существовавшем положении вещей, когда материальное благосостояние народа стало тормозом развития кувейтского общества, дефицит во врачебных кадрах в Кувейте, по признанию руководящего состава министерства общественного здоровья, намечалось восполнить не ранее чем через 20 лет. Этот срок, а также сама идея полной замены всех иностранных врачей, работающих в Кувейте, врачами-кувейтцами представлялись весьма проблематичными, особенно из-за отсутствия медицинского факультета в местном университете. Я неоднократно высказывал эту мысль руководству министерства общественного здоровья. Правда, организация этого факультета наталкивалась на многие непреодолимые трудности.

Отвлекаясь от темы, я хочу коротко рассказать о Кувейтском университете. 27 ноября 1966 г. состоялось официальное открытие первого высшего учебного заведения страны. Университет был размещен в комплексе специально построенных, современных зданий, выполненных в стиле модерн. Срок обучения в университете был определен в четыре года. В 1969/70 учебном году на восьми отделениях университета (арабского языка, английского языка, истории и географии, юридическом, философии и общественных наук, коммерческом, политико-экономическом, мусульманского закона и права) обучались 1713 студентов (875 юношей и 838 девушек). Обучение юношей и девушек, как и в школах, было раздельное.

Планировалось открытие медицинского отделения, для чего было предусмотрено строительство специального комплекса зданий для преподавания теоретических разделов медицины. Преподавание клинических дисциплин собирались осуществлять на базе главным образом Ас-Сабах-госпиталя. В преподавании некоторых теоретических разделов медицины, таких, как анатомия, физиология и патанатомия, ожидались большие трудности: вследствие религиозных предрассудков вскрытия трупов в Кувейте не производили, а преподавание упомянутых предметов без этого практически невозможно было бы осуществить. На вопрос, как же будет вестись преподавание таких важных теоретических дисциплин, специалисты в области просвещения и здравоохранения неизменно отвечали, что они будут покупать трупы для вскрытия в Индии и других странах.

Я много раз бывал в университете на экскурсии. Кроме того, по роду моей службы, а также на дипломатических приемах в нашем посольстве я часто встречался со многими преподавателями университета, в том числе и с заведующим кафедрой английского языка Анваром Нусаином, и доктором экономических наук Мухаммедом Рубие, которые рассказали мне много интересного об особенностях преподавания в университете.