В 1972 г. по направлению министерства общественного здоровья я лечил двух братьев-кувейтцев бизнесменов Абдаллу аль-Катами и Ахмеда аль-Катами по поводу деформирующих артрозов коленных и плечевых суставов. В это же время в клинике у меня лечились: инспектор министерства образования Фалег Насер, страдавший болями в левом лучезапястном суставе (он рассказал мне много интересного о системе образования в Кувейте); Абд аль-Мохсен Абу Грес и Халид Абд ар-Рида — сотрудники паспортных отделов: первый — центрального, или главного, паспортного ведомства на набережной (улице Арабского залива), второй — аэропорта.
Помимо больных, занимавших высокое положение в обществе, в клинике у меня лечились и простые кувейтцы — как кочевники, так и оседлые жители.
Мне вспоминается молодая чета из Эль-Джахры. Глава семейства 19-летний Хамед Ракэн работал полицейским. Его жена обратилась ко мне по поводу несложных травм грудной клетки и таза, полученных ею при падении из автомашины. Звали ее Нура Али; ей было 12 лет, но она уже была матерью четырехмесячной дочери Надии.
Приятной была встреча в клинике в августе 1972 г. со студентами первого курса лечебного факультета Первого ленинградского медицинского института кувейтцами Аббасом Рамзи и Али ас-Сайрафи, которые пришли специально, чтобы поеидать меня и поприветствовать. Юноши хорошо говорили по-русски, и мы наговорились вволю, и, конечно же, о Ленинграде — моем любимом городе. Они поделились своими впечатлениями о мединституте. В последующем оба они приводили ко мне больных — членов своих семей. Юноши явно гордились знакомством с русским профессором — представителем великой страны, где они учатся. Мне было приятно сознавать, что правда о нашей Родине дошла и сюда, в этот далекий и до недавнего времени совсем неизвестный уголок земли, что кувейтцы, десять — пятнадцать лет назад еще ничего не знавшие о нашей стране, теперь посылали учиться своих детей в далекую Советскую Россию. Кстати, в 1972 г. в медицинских институтах нашей страны учились уже 34 студента из Кувейта.
В июле 1971 г. был у меня на приеме палестинец Абд аль-Моним ар-Рамахи. В 1970 г. он закончил Московский институт нефтяной и газовой промышленности и в поисках работы успел побывать в Сирии, Ираке и наконец осел в Кувейте. Ар-Рамахи хорошо говорил по-русски. Он с большой теплотой вспоминал Москву, годы учебы.
В октябре — ноябре 1972 г. у меня на приеме побывала 29-летняя персиянка Даулат Каэд Гулюм из Эль-Кувейта по поводу остеоартроза левого коленного сустава. Ее муж Али Исмаил Мубарак работал в министерстве общественных работ. Ему было около 50 лет. Эта чета интересна тем, что они поженились, когда невесте было всего 11 лет. Когда ей не исполнилось еще и 13-ти, она уже родила первого ребенка. В последующем Даулат Каэд Гулюм рожала еще десять раз. Сейчас у них девять детей: два ребенка умерли.
Другой моей пациентке не повезло. Звали ее Мунира Аувад Муфрех. Ей было 24 года, но она имела всего одного 12-летнего сына, что по здешним нормам и по сравнению с другими кувейтскими семьями звучало диссонансом. Замуж Мунира вышла в 11 лет. И в тот же год родила первого и, как оказалось потом, последнего ребенка. Раннее замужество и беременность, протекавшая не совсем гладко, стоили ей дорого. После первых родов она потеряла способность беременеть и рожать детей. Детородная функция этой молодой женщины утрачена была безвозвратно. В течение 12 лет она страдала поясничными болями, и местные врачи лечили ее от радикулита. Ее муж, 30-летний Эйд Салем, работавший в клинике Эль-Фахайхиля телефонистом коммутатора (здесь длительное время лечилась его жена), привез ее ко мне в ноябре 1972 г. В ходе обследования больной выяснилось, что поясничные боли вызваны тяжелым гинекологическим заболеванием. Для дальнейшего лечения я направил Муниру в акушерско-гинекологический госпиталь.
Не менее интересная пациентка лечилась у меня в ноябре — декабре 1972 г. Приехала она издалека, из бывшей Нейтральной зоны, частично отошедшей к Саудовской Аравии. Это была 26-летняя бедуинка кувейтского происхождения Шага Брэйк. Вышла замуж она в 12 лет, девять раз рожала, и все дети остались живы. Сыну-первенцу было 13 лет, когда он вместе со своим средним братом сопровождал мать в этой далекой поездке в ортопедический госпиталь. Младшему, девятому отпрыску был всего годик, а Шага Брэйк уже ждала десятого ребенка. Это была миниатюрная женщина с красивыми чертами лица, но уже утомленная беспрерывными родами и воспитанием многочисленных детей. Мужа ее звали Джазза Сунаян аль-Атайби; по происхождению бедуин из Саудовской Аравии, он был тесно связан с королевской семьей. Работал он начальником смешанного кувейтско-саудовского пограничного района Рас-эль-Хафджи. Высокое положение, занимаемое им, дало мне возможность в последующем побывать в самом отдаленном южном уголке бывшей Нейтральной зоны, богатом нефтепромыслами, принадлежащими иностранным нефтяным компаниям — американской «Америкен Индепендент Ойл Компани» и японской «Арабиен Ойл Компани Лимитед». Муж Шаги Брэйк, имея звание бригадира, был одним из приближенных и доверенных лиц короля Фейсала и часто сопровождал его в поездках как по стране, так и за ее пределами, в частности в Уганду и некоторые другие страны Африки в ноябре 1972 г., в Париж, а затем в Джидду в феврале — марте 1973 г.
Расскажу об одной любопытной встрече, которая произошла у меня в клинике в ноябре 1972 г. с фактически полновластным хозяином и наместником Ратка-центра, 42-летним бедуином-кувейтцем офицером Хамедом Эидом аль-Мухэалем. Как шеф пограничной полиции в обширных пустынных областях упомянутого района он в конце рамадана 1972 г. выехал на проверку механизированной патрульной службы по задержанию, а в последующем и выдворению из страны лиц, тайно проникавших на автомашинах вместе с контрабандным грузом через сухопутные границы Кувейта со стороны Ирака и Саудовской Аравии.
Кстати говоря, по официальным данным статистического отдела министерства внутренних дел, опубликованным «Ар-Рай аль-Амм» 12 июля 1972 г., в 1971 г. по различным причинам из Кувейта были высланы 11 714 мужчин и 305 женщин. Среди них подавляющее большинство составляли иранцы, иракцы, саудовцы, ливанцы, иорданцы и индусы. Причины: подпольная торговля наркотиками и спиртными напитками, различными контрабандными товарами, подделка документов, грабеж, проституция и т. д.
Так как поездка Хамеда Эида аль-Мухэаля носила чисто инспекционный характер, он выехал без охраны, только с шофером. Оба были вооружены пистолетами и автоматами. При задержании одной из таких автомашин, на которую они по дороге неожиданно наткнулись, завязалась перестрелка. Пули прошили кузов полицейской автомашины, дверцы кабины, и аль-Мухэаль, видя, что дело плохо, выскочил на ходу из машины, неудачно упал и повредил себе левый плечевой сустав.
Лечение пострадавшего не потребовало от меня больших усилий. Однако аль-Мухэаль никогда ничем не болел, верил докторам и решил на добро ответить добром: пригласил меня посетить его владения, поохотиться в них и отведать арабской кухни. Не откладывая в долгий ящик, я решил поехать к нему в ближайшую же пятницу — выходной день 17 ноября 1972 г. В качестве переводчика меня должен был сопровождать один из моих помощников, Мухаммед Ахмед Абу Рааби Халиль, но с ним случился сердечный приступ, и его стационировали в терапевтическое отделение Ае-Сабах-госпиталя. С разрешения руководства посольства эта миссия была возложена на моего товарища, одного из посольских работников. Это была интересная и увлекательная поездка. Хозяин оказался интересным собеседником и очень гостеприимным человеком. Однако с подчиненными и окружавшими его людьми он вел себя высокомерно, очень строго и властно.
На протяжении трех лет в клинике у меня лечился начальник полиции сначала г. Эль-Ахмади, а с лета 1971 г — столичного района Эш-Шувайх, бригадир Мухаммед ан-Насер, страдавший поясничными болями. Каждое посещение клиники, а приходил он часто, сопровождалось просьбой дать ему освобождение от работы (ан-Насер был ленив по натуре), что делал я далеко не всегда. В случае моего отказа он сердился, но отношений со мной не портил и продолжал лечиться только у меня.
