Кстати сказать, таких людей из числа кувейтской родо-племенной знати было очень мало, можно даже сказать, единицы. Так, из множества кувейтцев, составлявших большой аппарат министерства общественного здоровья, только министр и один из его заместителей, Абд ар-Раззак аль-Юсиф Абд ар-Раззак, носили европейские костюмы. Остальные ходили в традиционной кувейтской одежде и не снимали ее даже во время своих деловых поездок в арабские страны Ближнего Востока. Лишь при выезде в западные страны кувейтские чиновники надевали европейские костюмы. По возвращении же на родину они вновь облачались в живописный национальный наряд. Вместе с тем молодежь все чаще отказывалась от традиционных форм одежды. В машинах, а также на стадионах и в кино можно было видеть юношей с непокрытыми головами, а их хлопчатобумажные платки, аккуратно сложенные вчетверо, были лихо перекинуты через одно плечо. Это напоминало американских военнослужащих, носящих свои бескозырки-пилотки в неслужебной обстановке на плече, подоткнутыми под погон.
Здесь мне хочется коротко остановиться на национальной одежде жителей Кувейта. Тяжелые климатические условия, а также веками сложившиеся обычаи наложили свою печать на ее характер.
Женщины носили традиционные черные абаи, закрывавшие их с головы до пят. Состоятельные люди эти накидки шили обычно из черного шелка, а бедуинки — из черной хлопчатобумажной ткани. Надевались они прямо на голову и ниспадали до пят, закрывая все тело. Традиционную одежду женщины составляли также хлопчатобумажные шаровары и длинные с пышной юбкой платья из парчовых, расшитых золотыми нитками или украшенных разноцветными узорами тканей. Лицо, как правило, закрывалось либо легкой черной кисеей, либо специально связанной ниспадающей на грудь легкой маской с прорезями для глаз. Исключение составляли девушки-студентки, которые охотно носили брючные костюмы и мини-юбки.
Среди высокопоставленных кувейтских женщин, как, впрочем, и среди бедуинок, сохранялась в моде татуировка надбровных дуг, лба, щек, верхней губы, подбородка, а также кистей, стоп, лучезапястных и голеностопных суставов. Нередко пожилые женщины красили ладони и подошвы стоп очень стойкой темно-коричневой краской — охрой. В моде оставалось также прокалывание одной ноздри и одного уха и ношение в них украшений: жемчуга в золотой оправе, серег или разноцветных бусинок. Золотые украшения на женщине, даже небогатой, не были редкостью. К ним относились кольца, браслеты (в том числе из золотых монет), цепочки с различными подвесками, а у более состоятельных (жен и дочерей шейхов) — массивные узорчатые золотые пояса, украшенные самоцветами, вес которых достигал 350–400 г.
Мужчины в Кувейте в летнее время носили длинные, до пят, хлопчатобумажные белые арабские рубахи с длинными широкими рукавами (дишдаша или галабия), закрывавшие все тело от палящего солнца. Голову покрывали глубокой белой вязаной кружевной хлопчатобумажной шапочкой, поверх которой накидывали платок, закрывавший шею и лицо и предохранявший их от солнца, а голову — от теплового воздействия солнечных лучей. Платок этот обычно был квадратным, летом — белым, а в осенне-зимнее время — пестрым с красными узорами на белом фоне. Богатые кувейтцы, как правило, круглый год носили белые сатиновые платки, украшенные узорами ручной вышивки из белых шелковых ниток. Перед тем как надеть платок на голову, его складывали вдвое по диагонали. Платок на голове удерживался черным толстым шерстяным или джутовым шнуром (агаль), сложенным на макушке вдвое в виде двух перекрещивающихся сзади колец.
В летнее время у местной знати были модными расшитые по краям золотом длинные легкие кисейные накидки. Помимо этого мужчины носили хлопчатобумажные шаровары, а на ногах — удобные открытые сандалии (ниаль) на босую ногу без застежек.
В осенне-зимний период, когда наступали холода и температура вечером и особенно ночью падала до +3–0 °C хлопчатобумажные шаровары уступали место шерстяному белью, а легкие светлые летние дишдаши сменялись темными шерстяными рубахами. В это время года бедуины носили широкий и длинный плащ внакидку, подбитый бараньим или козьим мехом, а горожане — такой же плащ, но без меха, из чистой верблюжьей шерсти. Полы такого плаща обычно были расшиты золотом.
Но возвратимся к министру Абд ар-Раззаку Мишари аль-Адвани. Он ценил ум и юмор в собеседнике и очень хорошо относился к врачам, обладавшим высокими профессиональными навыками, независимо от их вероисповедания и принадлежности к той или иной стране, что в условиях Кувейта было явлением довольно редким. Его авторитет и популярность среди населения страны объяснялись его гуманным отношением к людям вообще и к больным в частности.
Во время нашей беседы на приеме в кувейтском ортопедическом госпитале он проявил свои знания в области советского здравоохранения. По литературе был знаком с системой подготовки врачей в СССР, предложенной нашим министром здравоохранения, академиком АМН СССР Б. В. Петровским.
Старый бедуин-кувейтец
Аль-Адвани заинтересовался, в частности, организацией научных обществ в Советском Союзе. Я рассказал ему о принципах построения наших профильных всесоюзных обществ, о координирующем их деятельность Совете всесоюзных научных обществ Министерства здравоохранения СССР, о нашем Всесоюзном обществе травматологов-ортопедов и т. д. В разговоре выяснилось, что через два дня министр улетал с официальным визитом на Бахрейн. Цели и задачи этой поездки заключались в координации усилий двух арабских государств по вопросам строительства госпиталей и поликлиник в эмиратах, в частности на Бахрейне, недавно объявившем о своей независимости.
Дело в том, что Кувейт вносил большой вклад в дело экономического, социального и культурного развития эмиратов залива и юга Аравийского полуострова. К началу 1972 г. Кувейт оказал им помощь на сумму 11 млн. динаров, не считая средств, предоставленных эмиратам Кувейтским фондом экономического развития. Сумма считалась значительной. В связи с этим в Кувейте участились разговоры об уменьшении и даже прекращении помощи странам Персидского залива в области здравоохранения и просвещения, так как эмираты, располагая значительными запасами нефти (например, Абу-Даби и Дубай), сами в состоянии финансировать планы своего развития. Об этом в последующем писали, в частности 20 апреля 1972 г., «Кабас» и «Ас-Спяса».
Я пожелал министру удачной поездки и выполнения намеченной программы. Это была одна из последних моих встреч с министром о(бщественного здоровья Кувейта. В следующий раз мы с ним встретились уже перед самым моим отъездом на родину, когда я был принят им в связи с этим обстоятельством.
Несколько выше я уже упоминал, что за время консультативного приема в клинике приходилось осматривать 60–70 больных. Это, конечно, было очень тяжело; работали как автоматы без перерыва с семи утра до половины второго — двух часов дня. Но бывали дни, когда приходилось перекрывать и эту, чрезвычайно высокую норму. Я с содроганием вспоминаю однодневный мусульманский праздник «мараг» (в этот день Мухаммед совершил хадж из Мекки в Иерусалим, где в последующем на том месте, где он молился, соорудили святыню — центральную мусульманскую мечеть аль-Аксса), который пришелся на среду 6 сентября 1972 г. — мой консультативный день в клинике. Этот день был объявлен нерабочим, и потому больных в клинике мы не принимали. Но зато в субботу 9 сентября — следующий приемный день — в клинике творилось что-то невообразимое. Пришли больные, назначенные и на среду, и на субботу. Работали пять врачебных кабинетов, и нам пришлось принять каждому более чем по 100 пациентов. Я принял в этот день, длившийся для меня бесконечно долго, 107 человек и буквально валился с ног от усталости.
Надо сказать, прием амбулаторных больных в клиниках и поликлиниках Эль-Кувейта стал большой проблемой в области медицины. В отдельных госпиталях, а также районных поликлиниках врач за прием осматривал в среднем 150 человек. Это было вызвано следующими обстоятельствами; во-первых, не хватало квалифицированных врачебных кадров, могущих вести самостоятельный прием, а во-вторых, отсутствовали какие-либо ограничения в приеме больных, так как записывали и осматривали всех пациентов, сколько бы их ни обратилось в клинику в данный день. Против этого трудно что-либо возразить. Такой подход к лечению амбулаторных больных был в общем-то верным, но он требовал создания материальной основы в виде достаточного количества клиник и поликлиник, а также квалифицированных врачей, которых, как уже упоминалось, в Кувейте недостаточно.
