И увидела только одно — сладостную боль, исказившую его прекрасное лицо. В уголке его рта влажно блестела капелька алой крови. Помимо воли Катрина протянула руку и коснулась ладонью его щеки. Кончиком большого пальца она смахнула капельку своей крови и заглянула в глаза Миклоша.

Руки его еще крепче прижали ее. Неужели она в ужасе отшатнется от него? Именно сейчас, когда так ему нужна?

Девушка приложила ладонь к своему горлу. Осторожно коснулась шеи, а затем подставила пальцы под свет свечи. На них тоже влажно блестела кровь.

Она вновь перевела взгляд на Миклоша, погладила его по щеке, и он закрыл глаза, трепеща от этого прикосновения. Рука Катрины соскользнула к его губам, и он поцеловал ее пальцы, покаянно слизывая с них следы крови. Затем наклонился ниже и поцеловал уже заживающую ранку, которую сам же и нанес.

Разрешение было дано.

Руки Миклоша приподняли блузку Катрины и скользнули под нее.

Девушка закрыла глаза, отдаваясь его ласке. Она позволила Миклошу утолить голод, и теперь настало время для утоления иных желаний.

— Она нужна мне.

Миклош произнес эти слова мрачно и с вызовом, глядя в глаза Кайлу. Они стояли в парадно обставленной столовой дома Кайла.

— Это прекрасно, Дестрати, но неужели ты думаешь, что твои речи или желания хоть в малейшей степени тронут Доминика либо Сарину?

Кайл покачал хрустальный бокал с красным вином, небрежно зажатый между средним и безымянным пальцами.

— Мое имя — Миклош, — нахмурясь, проговорил молодой вампир.

— Да неужели? — насмешливо отозвался Кайл. — Ты так долго был Дестрати, что не помнишь даже собственной фамилии. Теперь, отыскав нечто невероятно ценное, готов пойти ради него против собственного семейства. И вдруг выясняется, что тебя оскорбляет их родовое имя?

— Меня оскорбляет то, как ты его произносишь, — ответил Миклош и оглянулся на дверь спальни, где спала Катрина.

— Я бы сказал, что она не столько спит, сколько приходит в себя, — продолжил Кайл, отпивая глоток из бокала. — Ты сделал все, как я тебя учил?

— Ты же знаешь, что сделал, — процедил Миклош с отвращением. — Зачем спрашивать о том, что и так уже знаешь?

— Из вежливости, — пояснил Кайл и, допив вино, поставил бокал на каминную полку, рассеянно любуясь языками огня. — В отличие от тебя, Дестрати, я не забываю правил хорошего тона.

— Почему ты нам помогаешь? — спросил Миклош. — Нам — и особенно мне. Твоя ненависть к Дестрати давно уже так же знаменита, как твое могущество.

Кайл с минуту задумчиво разглядывал его, выразительно вскинув бровь при слове «нам».

— Тебе так важно знать, что мной движет?

— Очень, — ответил Миклош. — Я слишком хорошо помню поговорку о бесплатном сыре.

— Умный мальчик, — отозвался Кайл с добродушной усмешкой, на мгновение обнажившей клыки. — Я знал, что с тобой стоит иметь дело.

С этими словами он многозначительно глянул в сторону спальни, где была Катрина.

Миклош понял значение этого взгляда и кивнул.

— А теперь, Миклош, слушай внимательно, потому что повторять я не стану.

Сарина нервно мерила шагами залу Совета клана Дестрати и, как ни старалась, остановиться не могла. Вестей не было — ни из материального мира, ни из эфирного. Ее черные глаза встретились — уже в который раз — со взглядом бледных глаз Доминика, и в который раз он не нашел для нее ни слов ободрения, ни иных слов.

Когда в дверях наконец появился вестник, в зале Совета явственно прозвучал вздох облегчения. Вестник приступил было к церемониальному поклону, однако Сарина нетерпеливым взмахом руки остановила его.

— Говори! — властно повелела она. — Какие вести ты нам доставил?

Вместо ответа, вестник оглянулся на дверь.

На пороге стоял Кайл. Взгляд его скрестился со взглядом Сарины.

— Кажется, пресловутая невежливость Дестрати заразила и их предводителей, — холодно заметил Кайл.

Вестник наскоро поклонился Доминику и Сарине, затем Кайлу — и поспешил удалиться. Кайл вошел в залу и отвесил поклон Сарине. Доминику он лишь кивнул.

Доминик в ответ наклонил голову, — правда, движение это выглядело внешне неловким и чопорным. Кайл усмехнулся и тут же отвел незримую руку своей силы, давившую на затылок предводителя клана.

— Не трудись приседать в реверансе, Сарина, — промолвил он. — Не сомневаюсь, что за долгие века ты начисто разучилась это делать, если вообще умела.

— Ты здесь нежеланный гость, Предатель, — зловеще прошипела Сарина. — Тебе нечего делать в зале нашего Сове…

Кайл безразлично махнул рукой — и голос Сарины резко оборвался.

Вампирша схватилась обеими руками за горло, словно этот жест мог вернуть ей дар речи.

— О нет, Сарина, Кайл явился сюда именно по делу, — проговорил Доминик, вставая из кресла во главе стола, — правда, голос его при этом едва заметно дрожал. — Каилю несвойственно тратить время на пустяки, а также являться без повода там, где его не хотят видеть. Не так ли, Древнейший?

— Подхалимство тебе не к лицу, Дестрати, — небрежным тоном отозвался Кайл. — Вам обоим хорошо известно, что я не Древнейший.

С этими словами он указал рукой на Сарину, и она тут же подошла к Доминику, встала рядом с ним.

— Вы испуганы, — вслух проговорил Кайл. — Это хорошо. Полагаю, теперь вы меня выслушаете.

Суверен и его фаворитка дружно кивнули.

— Поскольку никого другого вы двое не пожелали бы слушать, я говорю сейчас как посредник.

— От чьего имени? — спросил Доминик.

— От моего, — прозвучал голос Миклоша.

Молодой вампир вошел в залу и остановился позади Кайла.

Сарина рассмеялась и заговорила прежде, чем Доминик успел сказать хоть слово.

— Что это значит? — осведомилась она, глядя то на Миклоша, то на Кайла. — Дурная шутка? Неужели ты, Миклош, стакнулся с Предателем? С отверженным. С тем, на кого ты сам же и охотился, чтобы представить его на правый суд. И он же теперь говорит от твоего имени?

— Именно так, — официальным тоном подтвердил Кайл. — От имени Миклоша Пейтира из клана Дестрати я бросаю вызов на Поединок за Власть.

Сарина расхохоталась.

— На каком основании? — спросила она.

— Тираническое правление некогда мудрого Совета Дестрати, вмешательство в дела и даже в личную жизнь тех, кто принадлежит к клану Дестрати, — жестко отчеканил Кайл. — Чтобы членам клана не было позволено даже самим выбирать себе нареченных? Это больше чем тирания, это — безумие зарвавшегося диктатора, и так больше продолжаться не может.

— Миклош, — сладким голосом проворковала Сарина, — все мы видели, все мы знаем, как могуществен Каиль. Его сила вошла в легенды. Он — Предатель, отверженный, которого не признает своим ни один клан. И мы должны поверить, будто ты бросаешь этот вызов по собственной воле?

Прежде чем Миклош или Кайл успели ответить на этот выпад, она повернулась к Доминику.

— Я считаю, что Миклош находится под воздействием чар Каилькирилрона Предателя! — провозгласила она, заносчиво оглянувшись на Кайла.

— Какие все-таки грубияны эти Дестрати! — пробормотал Миклош, обращаясь к Кайлу.

— Да уж, — с легкой усмешкой согласился тот.

— Пора это изменить, — прибавил шепотом Миклош и улыбнулся, а затем повысил голос, чтобы его слова расслышали и Доминик, и Сарина: — Суверен, я отвергаю это обвинение и хочу напомнить Сарине, что вызов на Поединок за Власть невозможно бросить под воздействием чар. Более того, если Кайл так легендарно могуществен и притом вправду желает обрести власть над кланом, ему нет нужды для достижения своей цели прибегать к чарам. Вызов остается в силе.

— И да будет призван Совет клана Дестрати! — провозгласил Кайл, подняв руки к сводчатому потолку.

И вскинул брови, убедившись, что на этот призыв не откликнулся никто.

— Какой театральный жест пропал втуне! — удрученно заметил Кайл и обвел взглядом Доминика и Сарину. — Стало быть, вы двое и есть весь Совет?