Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Ужас сменился отвращением. Это не тот Тим, какого я знала. Он, что редкость для полицейского, был джентльменом. Не заводил романов на одну ночь, не менял как перчатки длинноногих подружек. Уверял, что дожидается кого-то особенного. А теперь…

— И сколько же таких «эротических обменов» у тебя было за два года?

В моем голосе обиды и злости было больше, чем удивления.

Он вздохнул:

— Если ты подразумеваешь секс, то ни одного. — Он покачал головой. — Нет, один раз было. Прежде чем я понял, что на уме у Джоли. Я же говорю, она меня почти убедила. Но меня больше тянуло к уголовникам. Я далеко не сразу понял почему. Я патрулировал улицы еще раньше, чем вспомнил, что был копом. Сшибал с ног взломщиков и насильников, чтобы вам было легче их взять.

Я вспомнила один случай на прошлой неделе.

— То есть уличный грабитель, Дэвис, которого мы нашли в переулке…

Он закончил мою мысль кивком:

— За Хансен-авеню. Ага, моя работа.

Я покачала головой:

— Но на нем не было отметин. Как тебе…

Он снова улыбнулся, выпустив клыки, угрожающе выступавшие над нижней губой.

— Никаких следов, кроме следов иглы на руке. Ручаюсь, он решил, что перебрал с дозой. Попасть в тюремную больницу с анемией и лейкоцитозом? По-видимому, дело в нашей слюне. От нее же, наверное, и опьянение. Ты себя как чувствуешь?

Я прислушалась к себе. Все тело будто звенит, и мне трудно сдерживаться, чтобы его не погладить. Казалось, оно разбухло, и даже движение собственной рубашки при дыхании вызывало во мне острое, до пота, желание. Ни страх, ни отвращение к тому, чем он стал, — ничто не могло этого изменить.

— Тогда почему бы тебе просто не… — Я не смогла заставить себя договорить «укусить меня», но он понял.

Он заговорил очень мягко, коснувшись моей щеки и не убрав руку, когда я съежилась:

— Потому что я тебя помню. Ты не жертва, Сил. Хотя я знал, какое это было бы наслаждение для меня, а может быть, и для тебя тоже. Но по-моему, тебе никогда не нравилась травка.

— Верно, — уверенно ответила я и в то же время почему-то засмотрелась на его клыки, представляя, как он широко открывает рот и впивается мне в горло.

Меня это возбуждало. Я всем телом стремилась к нему, и тело ныло от нетерпения.

Господи, что за чертовщина в этой слюне?

— И что, ты совершенно неуязвим? Кресты? Чеснок? Колья? Должен же существовать способ защитить себя… от себя.

Он улыбнулся, показав обычные зубы: клыки были тщательно втянуты.

— Крест меня не сожжет. Правда, в церкви я еще не бывал. От чеснока у крови странноватый привкус, но не слишком противный. Колья? Да, с этим хуже. Если воткнуть в сердце или в голову, когда мы спим, — занавес.

— А днем вы мертвые?

Господи, я словно искала способ его убить. Нет, не искала!

Он покачал головой и терпеливо ответил, доверяя своей памяти обо мне:

— Спим, как после снотворного. Если необходимо, можем действовать, но все как в тумане. И — да, в такое время мы уязвимы. Потому мы и спим в укромных местах.

Он говорил о сне, как другие говорят о сексе. Это слово захлестнуло меня теплой волной раскаяния и страха. Ладони опять заныли, и я покрепче сжала кулаки. Надо было избавиться от него, пока он не понял, что происходит. Но когда я соскочила с прилавка, он не шевельнулся, и я оказалась стоящей вплотную к нему, потерлась ставшей необычайно нежной кожей о восхитительный шелк. Этого мое бедное тело уже не выдержало, и мои руки наконец дорвались до него, скользнули под рубашку, по нагим тугим мускулам, по затвердевшим соскам. И губы тоже потянулись к нему, и я уже жадно целовала его. Он не мешал мне, стонал, но не отвечал. Я прервала поцелуй и скользнула губами к шее, покусывая и трогая ее языком. Не надеялась ли я, что он ответит мне тем же? Не знаю. Голова пылала и плохо соображала. Меня уже не заботил наркотик в его крови. Я хотела его… он был мне нужен. Я задыхалась — так необходимо мне было впустить его в себя, чтобы вместе с ним перейти грань.

— Да, — чуть слышно выдохнул он, когда я нащупала его напрягшийся член и крепко прижала, чтобы расстегнуть молнию. — Все, что хочешь, Сил. Но только то, что ты хочешь…

Эти слова заставили меня помедлить и прислушаться к себе. Его пульсирующий член лежал в моей ладони. Я гладила его, ощущала тепло и кровь, принадлежавшие другому, подготовившему их для меня. Чего я хочу?

Правда сорвалась с языка, когда я упала перед ним на колени.

— Я хочу тебя. Всегда хотела, Тим. Жив ты, мертв или нечто среднее. Мне все равно!

Это не его слюна и не какой-то странный наркотик управлял мною, а я сама. Я, поцеловавшая его три года назад; я, старавшаяся не пялиться на него и распускавшая слюни; я, находившая предлоги не оставаться с ним наедине, пока он не умер. И я, плакавшая на его похоронах… Плакавшая о человеке, которого любила и которому не сказала об этом. И когда я приняла его в рот, все это вернулось ко мне, наполнив глаза слезами. Его стон разнесся по комнате, а колени дрогнули, когда я губами потянула его к себе. Одной рукой он нашарил прилавок, оперся о него, а другой играл с моими волосами. Он снова и снова шептал мое имя, пока я утоляла голод. Тот самый голод, который всегда удерживал меня, заставлял заканчивать свидание рукопожатием и остужал всякое чувство к другим мужчинам.

Он поднял меня, пока мы не зашли слишком далеко, и прижал к груди. Я взлетела, забросив руки ему на шею и перебросив ноги через его локоть. Он скинул сапоги, с грохотом ударившиеся о стену, вышагнул из штанов и понес меня в спальню.

Никакие слова не в состоянии описать, что я чувствовала, наконец избавившись от одежды. Его язык, руки, губы брали приступом мое чувствительное тело, заставляя вскрикивать при каждом новом прикосновении. Долго ни один из нас такого не выдержал бы. Несколько минут — и он вошел в меня, сделал последний шаг, которого я так боялась прежде. Наши крики слились, мы двигались вместе, теплая плоть сливалась, подводя нас к вершине.

Он отстранился от поцелуя, и я заметила, что его глаза потемнели, налились силой, гипнотизировали еще сильнее, чем прежде. Губы у него побелели и растянулись в оскале, обнажившем клыки. Мне бы испугаться, но я чувствовала только его наслаждение и теплые толчки в животе, захватывавшие всю меня. Стиснув мне бедра, он вжался в меня и начал двигаться так яростно, что я не выдержала. Я крикнула:

— Давай, Тим! Укуси меня!

Он поймал меня на слове. Прикрывая глаза от остроты оргазма, я увидела, как его голова метнулась вперед. Сверкнули клыки… Потом пришла боль, но наслаждение было так сильно, что острое ощущение в горле слилось с ним. Мои пальцы вцепились ему в плечи, тело напряглось, и я вдруг почувствовала себя одновременно опустошенной и наполненной.

Точно как мне хотелось. Помоги мне, Господи, я этого и хотела!

Через несколько часов, когда мы устроились в постели, он объяснил, зачем пришел ко мне.

— Кто-то из наших нападает на копов, превращает их и снова выпускает. Не знаю зачем, но вампиров стало слишком много для такой маленькой территории. Исчезновения людей становятся все более заметными.

Я прижалась к его теплой коже — часть меня перелилась в него и сделала его уютным, как электрический плед.

— Но почему именно копов? Может, Джоли не один ты пришелся по вкусу?

Он вздохнул:

— Джоли погибла в драке за участок. У нее не хватило сил. Я к тому времени от нее ушел и иногда по ночам думаю, не хотела ли она умереть.

Я не знала, что сказать. Что было бы со мной, если бы он оттолкнул меня сегодня, сказал, что равнодушен?

— Что же тогда? Что ты задумал?

Он вздохнул так глубоко, что моя голова чуть не свалилась с его груди:

— Нам нужна полиция. Надо призвать к порядку этого и других вампиров-нарушителей, ввести правила, которые мы все признаем и согласимся исполнять. До сих пор ничего подобного не было. Каждый вампир — сам за себя, и выживает сильнейший. Но они встают так быстро, что порядочные вампиры, те, что запомнили или сделали себя людьми, не успевают ничего предпринять. — Он взглянул на меня и взъерошил мои волосы. — Только я не помню, как это делается. Для меня и сейчас все лица сливаются в одно, и я не помню имен, правил и установок, хотя и знаю, что учил их. Но я уверен, что без особых усилий мог бы собрать всех вместе. Тогда можно было бы поддерживать порядок… Совсем как раньше.

53
{"b":"190137","o":1}