Виктория пожала плечами:

— Меня всегда интересовали бессмертные. Ну а вы что скажете? Вы объявили себя поклонником вампиров. Что притягательного нашел в них для себя Ник Манос?

Я изобразил неловкую улыбку:

— Да пожалуй, то же самое, что и все другие. Бессмертие. Я обожаю книги Стокера, Райс, «Носферату»…

— А как насчет насилия? — осведомилась она.

— Насилия?

— Но ведь именно это привлекает мужчин в книгах и фильмах о вампирах. Разве нет?

— Возможно, — согласился я без особого энтузиазма. Если бы кому-то из людей довелось увидеть, как вампир убивает свою жертву, и при этом самому остаться в живых — он от ужаса попросту спятил бы на всю свою ничтожно краткую жизнь. — Женщин, как я предполагаю, влечет совсем другое. Вероятно, то, о чем вы уже говорили ранее, — соблазн.

— И совершенно правильно предполагаете, — заметила она, изящно вскинув точеный подбородок. — Если хорошенько задуматься, все, чего ни коснись, связано с сексом. Верно?

Виктория остановилась. В свете уличного фонаря ее красота стала вдруг совершенно потусторонней.

— Приступим?

— Прошу прощения?… — отозвался я.

Она залилась серебристым смехом и вынула из кармана пиджака ключи. Оказывается, мы попросту дошли до ее дома. Виктория отперла дверь и вошла. Я двинулся следом, чувствуя себя неуклюжим подростком на первом свидании, — ощущение, надо сказать, совершенно непривычное. Быть может, меня заколдовали?

Наскоро окинув взглядом комнаты, через которые мы проходили, я не обнаружил ни зеркал, ни освященных икон. Мы вошли в кабинет, где повсюду валялось множество книг и исписанных бумаг, а у окна стоял компьютер. В комнате едва уловимо пахло старинными фолиантами — пожелтевшей от времени бумагой, самую малость плесенью, — и я тут же почувствовал себя как дома. Это было жилище подлинного ученого.

— Вы работаете на бумаге, — заметил я.

— Я всегда работаю только на бумаге. — Она поставила на пол кейс, сбросила пиджак. — Устраивайтесь поудобнее.

Я сел на диван и только тут заметил в углу комнаты то, что прежде упустил из виду. На маленьком столике располагалось несколько мензурок, микроскоп, предметные стекла и пара янтарно-коричневых бутылей с химикалиями. Я указал кивком на этот набор и спросил:

— Так вы еще и биолог?

— Я в последнее время занимаюсь судебной антропологией. Знаете, в правоохранительных органах сейчас большой спрос на специалистов такого профиля.

Я кивнул, смутно припоминая, что несколько популярных телевизионных программ были посвящены ученым, которые занимаются расследованием преступлений. Протянув руку, я взял какую-то книжку. Виктория сбросила туфли и, подобрав ноги, устроилась рядом со мной на диване.

— «Врыколаки: вампиры в греческом фольклоре», — прочел я название книги и вдруг ощутил, как по спине пробежал странный, непривычный холодок. — Вероятно, мне полагается знать в этом толк? — шутливо заметил я.

— Определенно. Поскольку вы и грек, и поклонник вампиров.

Ее поддразнивающий тон странным образом действовал на мое воображение. Я мог бы поклясться, что слово «поклонник» она произнесла с особенной интонацией.

Виктория мягко, но решительно отняла у меня книгу и отложила ее прочь. Рука ее легла на мое бедро.

— Ты ведь на самом деле вовсе не хочешь кофе. Верно?

Должен признаться, что я оторопел от такой прямолинейности. Разумеется, я давно уже свыкся со свободой нравов, которой щеголяли иные женщины, более того — рассчитывал на нее. Эффект «Girls-Gone-Wild»[5], как я это называю, неоднократно обеспечивал мне ночи упоительной крови и еще более упоительного секса. Однако же от Виктории — ученой, интеллектуалки — я подобной распущенности не ожидал. Едва осознав свои мысли, я тут же высмеял себя за ханжество двойной морали. Виктория — свободная женщина. Кто я такой, чтобы осуждать ее?

— Верно, — подтвердил я вслух. — На самом деле я вовсе не хочу кофе.

— Тогда чего же ты хочешь? — прошептала она.

Рука ее легко скользнула выше, и пальцы игриво пробежались по внутренней стороне моего бедра.

— Думаю, того же, что и ты.

С этими словами я накрыл ее руку своей и с силой прижал ее пальцы к напрягшемуся пенису.

— Превосходно, — промурлыкала Виктория. — Я так рада, что наши желания совпадают.

Она погладила меня по туго натянувшейся ткани брюк, а затем развернулась и, разведя ноги, уселась ко мне на колени. Запустив пальцы в мои волосы, она поцеловала меня долгим глубоким поцелуем. Мои нетерпеливые ладони проскользнули под ее льняное платье и принялись ласкать упругие ягодицы. Виктория прервала поцелуй и выгнулась, прижалась к моему возбужденному пенису, предоставив мне возможность одним стремительным рывком сдернуть с нее платье.

Одно движение моих проворных пальцев — и кружевной бюстгальтер стал достоянием истории. Мгновение я наслаждался тяжестью ее полных округлых грудей, легших в мои ладони, а затем мои губы завладели ее сосками и настойчивой лаской заставили их отвердеть. Протянув руку, Виктория высвободила мой напряженный член, а я сорвал и отбросил прочь треугольный клочок тончайшей ткани, прикрывавший низ ее живота.

Виктория глухо вскрикнула, широко раскрыв глаза, когда я одним плавным движением вошел в нее. Затем она застонала и, обхватив руками мою шею, начала двигаться на мне — вначале осторожно, потом все быстрее и резче. Ее неистовый пыл — не говоря уж о великолепии тела — совершенно покорил меня. Страсть преобразила ее. Теперь это была красавица-дикарка, что одновременно возбуждало и пугало меня.

Виктория двигалась, все глубже садясь на мой пенис, и груди ее вздымались и опускались в таком причудливом первобытном ритме, что я всерьез опасался прийти к финишу раньше, чем мне хотелось бы. Много столетий я оттачивал свое самообладание и в итоге добился полной власти над порывами собственной плоти, однако сейчас, с Викторией, я снова ощущал себя неумелым подростком.

Покуда я пытался сдержать оргазм, она снова выгнулась, искушающе выставив напоказ нежное белое горло. Я не только видел, как лихорадочно бьется в шейной ямке тонкая жилка пульса, — я видел, чуял, осязал текущую по ней кровь. Обхватив руками Викторию, я решительно притянул ее к себе и почувствовал, как мои клыки сами собой начали удлиняться. Когда Виктория застонала, сладостно извиваясь, я впился в ее горло, без труда пронзив нежную плоть, и наконец дал себе волю.

Я пил ее кровь, и мы наслаждались каждым мгновением обоюдного наслаждения. Когда все закончилось, я использовал свои чары, чтобы она позабыла об этом укусе. Даже если ей доведется обнаружить пару крохотных красных точек, прежде чем они совершенно исчезнут, она просто решит, что случайно оцарапалась.

Виктория глубоко, удовлетворенно вздохнула.

— Ну а теперь, — проговорила она, — хочешь чашечку кофе?

— Не очень, — отозвался я.

— Я тоже.

И с лукавой усмешкой в уголках сочных губ она взяла меня за руку и повела в спальню.

Виктория сказала, что ей нравится менять позиции, а потому на пятый раз она снова очутилась сверху. Еще она сказала, что ей по вкусу связывать друг друга, а потому мои запястья оказались прикованы наручниками к массивным железным спицам, украшавшим изголовье ее старинной кровати.

Когда мы одновременно достигли оргазма, я прикрыл глаза и расслабился, наслаждаясь отдыхом. Даже я, при всей своей нечеловеческой выносливости, совершенно обессилел. К тому же близился рассвет. Мне надлежало вернуться в надежное убежище и погрузиться в дневной сон.

— Это было чудесно! — сказал я. — А теперь не будешь ли ты так добра снять наручники?

Виктория поцеловала меня в грудь и перебралась к массивному железному изголовью, к которому были прикованы мои запястья, однако же вместо щелчков замка я услышал шуршание. Попытался опустить руки — ничего не вышло. Запрокинув голову, я разглядел, что мои запястья не только по-прежнему скованы металлическими наручниками, но и туго примотаны к изголовью прочными пластиковыми стяжками. Я подергал путы, напрягая все свои силы.