Катон стоял, оцепенело глядя на тело и не веря глазам. Враг мертв. Охота закончена. Нет, не совсем. Стряхнув оцепенение, он оглядел палубу. Кедровые доски были усеяны телами и залиты лужами крови. В живых осталось с полдюжины разбойников, зажатых в углу на носу корабля. Они бились как одержимые, выкрикивая оскорбления морским пехотинцам и легионерам.

Катон открыл рот, но в глотке пересохло, и он не смог произнести ни слова. Сглотнул, облизнул губы и сделал вторую попытку.

– Назад! Римляне, назад!

Большинство легионеров и морских пехотинцев услышали команду и послушно отступили. С полдюжины других, охваченных горячкой боя, продолжали драться, пока их не оттащили назад их же товарищи. Последнему из рубак декурион стукнул плашмя мечом по шлему, чтобы привлечь его внимание. Раздался последний удар меча о щит, и теперь в тишине слышалось лишь частое хриплое дыхание выживших вперемежку со стонами и криками раненых.

– Дорогу! – крикнул Катон, и солдаты расступились, пропуская его на свободную полосу между ними и разбойниками. Префект показал мечом на тело Аякса:

– Ваш главарь мертв. Бросайте оружие и сдавайтесь!

На мгновение повисла тишина. Один из разбойников расхохотался и поднял меч вверх.

– Да здравствует Аякс! Смерть Риму! – крикнул он.

Его товарищи присоединились к нему. Катон холодно поглядел на них, ожидая тишины. Но они продолжали кричать, и он повернулся к декуриону.

– Покончить с ними! – приказал он.

Декурион кивнул, покрепче перехватывая щит и меч, и сплюнул на палубу.

– Морские пехотинцы! Вперед! – рявкнул он.

Солдаты сомкнули ряд и двинулись вперед, угрюмые и безжалостные. Разбойники прекратили кричать и приготовились отдать свои жизни подороже, убив как можно больше римлян.

Но все кончилось очень быстро. Солдаты подошли к ним, плотно сомкнув щиты и держа мечи наготове, чтобы атаковать врагов при первой возможности. Раздался нестройный грохот ударов мечами по щитам, звон клинков, несколько криков раненых, последний возглас «Да здравствует Аякс!»… И тишина. Забрызганные кровью морские пехотинцы стояли перед мешаниной мертвых тел на носу корабля. Катон устало вздохнул, снял шлем и вытер пот со лба. Восстание рабов, начавшееся на Крите, наконец-то закончилось. Не осталось несделанных дел, кроме того, что надо захватить второй корабль, все еще горящий и медленно идущий к мангровым зарослям на другом краю бухты. Они отрезаны от моря, остальные римские корабли прижали их к зарослям, и бежать им некуда.

Онемение спало, и теперь левая рука адски болела. Катон пошевелил пальцами и сморщился, пытаясь привести ее в порядок. Затем убрал меч в ножны и пошел назад, перешагивая через тела, к трупу Аякса. Встав на колени, схватил гладиатора за плечо и перевернул на спину. Голова, все еще в шлеме, упала набок, лицом в сторону, когда тело шлепнулось на спину. Катон расстегнул ремешки шлема на подбородке и, схватив шлем за черный гребень, сдернул его.

– Нет… – помрачнев, проговорил он, рассматривая лицо, глядящее на него безжизненными пустыми глазами. Рот убитого приоткрылся. – Нет! Нет!!!

Катон яростно глядел на лежащее перед ним тело, отшвырнул шлем и встал. Морские пехотинцы и легионеры удивленно посмотрели на префекта. Катон поднес руку ко лбу, потер лоб от досады и снова поглядел вниз. Убитый был того же телосложения, что и Аякс, тоже темноволосый, но на этом сходство заканчивалось. Катон глубоко вдохнул и с горечью поглядел на другой корабль разбойников, окутанный клубами дыма, который шел к дальнему берегу бухты. Его перехитрили. Аякс все еще был жив.

Приказав декуриону оставить десяток морских пехотинцев на корабле, чтобы вести его, Катон повел остальных обратно на «Себек». Как только ворон отцепили от захваченного корабля, триерарх отдал приказ отойти и идти на веслах. Корабль начал набирать ход, преследуя «Тот». Аякс уже почти достиг дальнего берега бухты, но выйти в море оттуда было невозможно. Два римских военных корабля уже шли наперерез, перекрывая выход из бухты, три других преследовали врага, идя следом за «Себеком». Последний корабль причалил у мыса, чтобы подобрать Макрона и его отряд. Аякс в ловушке. Уловка лишь отсрочила его поимку или гибель, подумал Катон, возвращаясь на башенку, чтобы командовать погоней.

Спустя мгновение к нему поднялся Фермон.

– Им не уйти, командир, – сказал он.

– Уверен, – безразлично ответил Катон, – им трудно будет с этим смириться.

Триерарх прищурился, глядя против света восходящего солнца, и прикрыл глаза ладонью, глядя на беглецов.

– Они все еще горят. Почему до сих пор не потушили пожар?

– Наверное, им сейчас нужно, чтобы все сидели на веслах, – предположил Катон.

– Хм.

Они молча глядели еще мгновение, а затем триерарх покачал головой.

– Во имя богов, что затеял этот дурак? Идет на полной скорости в мангровые заросли. Они сядут на мель, уж как пить дать.

– Значит, таков его план, – кивнув, ответил Катон.

– Убежать сквозь мангровые заросли? – спросил триерарх, качая головой. – Невозможно.

– Почему? – спросил Катон.

– Командир, я ходил в патрули в дельту с тех самых пор, как пришел на флот. Хорошо здесь все знаю и могу вам сказать, что нет ничего хуже, чем мангровые заросли. Даже если прорубишься сквозь камыш и переплетения корней, ходьба по грязи быстро изнурит тебя. А воздух там ужасный, гнилостный. Помимо этого, там полным-полно кусачих насекомых и пиявок, не говоря уже о крокодилах. Пытаться бежать через эти заросли – сущее самоубийство.

– Если они не попытаются, их ждет неминуемая смерть, – ответил Катон, глядя на корабль, до которого оставалось не больше мили. – Будь я на месте Аякса, рискнул бы. Терять ему нечего. Если сбежит, продолжит вредить Риму. Это единственное, что им движет.

Гребцы под палубой налегли на весла, и «Себек» набирал скорость, идя по глади бухты. Катон наблюдал за кораблем разбойников с растущей тревогой. Несмотря на сказанное Фермоном, понятно, что Аякс достаточно настойчив и умен, чтобы пробраться даже сквозь плотные мангровые заросли.

– Глядите! – воскликнул триерарх, выставляя вперед руку.

Мачта корабля разбойников внезапно задрожала и упала набок, перекинувшись через левый борт, потянув за собой такелаж. Сломались несколько весел, другие запутались в такелаже, и издалека корабль стал похож на полураздавленное насекомое, из последних сил ползущее к берегу сквозь камыши. Потом он окончательно остановился. В воздух взлетели перепуганные птицы; пыль и песок, покрывавшие листья тусклым налетом, тоже поднялись, окутав корабль дымкой. Огонь мигнул и снова разгорелся, поднимая в воздух клубы дыма. Катон видел, как на палубе появились крохотные фигурки. Они мгновенно опустили трап на отмель и начали сбегать по нему, держа в руках мечи и мешки с вещами.

– Убегают, – в отчаянии сказал Катон, видя, как разбойники покидают горящий корабль и исчезают в переплетении деревьев и кустарника. – Они не должны сбежать, понимаешь, Фермон?

– Да, командир, – ответил триерарх, махнув рукой в сторону палубы. – Парни делают все, что могут.

Катон глянул через борт, на быстро движущиеся вперед-назад весла. Спустился на палубу и поглядел на легионеров, стоящих перед ним.

– Внимание! – крикнул он. Подождал, пока все замолчат. – Мне нужны полсотни человек, чтобы преследовать врага, скрывшегося в мангровых зарослях, – он указал на вражеский корабль. – Вы все воевали вместе со мной на Крите. Видели, что творил Аякс и его подручные. Своими глазами видели результаты его зверств. Нам надо поймать его или убить, чтобы положить этому конец. – Повернулся к командиру легионеров, центуриону Руфу. – Только добровольцы. Раненые не пойдут. Я не сомневаюсь в отваге твоих людей, но идти будет трудно, а любая рана в этих болотах быстро загноится. Те, кто пойдет, пойдут без доспеха. Только мечи, щиты и шлемы. И паек на три дня.

Оглядев легионеров, он кивнул.