Заметив раздумья майора, капитан решил, что его слова возымели действие, и он в чём-то убедил Малвауна. Даговар снова плюхнулся в кресло и заговорил:

– Как вы полагаете, почему Высший Имперский Конгресс и сами Императоры боятся исследований Чёрного Пятна? Почему они не позволяют распространять достоверную информацию о нём, а?

– Ну, так и почему же, по-вашему? – хмыкнул майор.

– Не знаю, – покачал головой капитан, – я не знаю, хотя в своей семье слышал самые разные слухи и сплетни. Может быть нашим правителям, – Капитан ткнул пальцем в потолок кабины, – страшно, что кто-то мог бы полностью ускользнуть из-под их контроля? А такие, кто захотели бы, найдутся. Вы слышали гипотезу о том, что Пятно – это будто бы возможность проникнуть в параллельное пространство? И, возможно, там – целый мир! Кто знает, каков он? Например, до тех, кто бежит к урванам, наши спецслужбы дотягиваются, когда очень захотят и устраняют их, а ускользнувших в параллельный мир так просто не достанешь!

– Что вы несёте?! – сказал майор, скорчив гримасу, а сам подумал, что тебе, голубчик, уж точно никуда не ускользнуть, тем более в какое-то мифическое параллельное пространство. Всё записывается, всё!

– Ну и сплетни в вашей семье, даже странно, – продолжал Малваун. – Чего только не выдумают – «параллельные пространства», какие-то «другие миры», кто-то, якобы, туда бежит! Ведь ясно же, что пытаются бежать только отщепенцы, продавшиеся урванам, чтобы передать важные сведения о наших оборонных секретах.

– А! – с досадой воскликнул капитан и махнул рукой. – Я удивляюсь, как такие как вы ещё верят демагогии нашего Императора. То, что народ обманут – это же понятно как дважды два. Посмотрите хотя бы на себя и на меня.

– Ну, то, что существуют отдельные государственные чиновники, поступающие нечестно, ещё ни о чём не говорит, – усмехаясь, развёл руками майор. – Таких ведь и наказывают, в конце концов. Вспомните хотя бы дело имперского министра Ватерауна. Об этом сообщалось открыто.

Капитан расхохотался.

– Отдельные?! – Он помахал ладонью перед носом майора. – Ха-ха, отдельные! Кого наказывают? Это уж кто совсем в наглую зарвался, да и то больше говорится, что наказывают. Так, для вида говорится, а на самом деле – свой своего, знаете ли, не обидит… Эх, думать вы все отвыкли, просто думать. Хотя конечно, если со всех сторон слышать «сахар, сахар», то, может быть, и во рту слаще становится?

– И что же вы предлагаете, если всё так плохо? Бежать к урванам или ещё куда-то? В какой-нибудь другой мир? – Майор ухмыльнулся и сделал неопределённый жест.

– Безусловно, это не выход, – кивнул капитан. – То есть для какой-то отдельной личности это может быть и так, но настоящий патриот не побежит со своей Родины… Правда, и тут обстоятельства могут по-разному складывватсья. Великий Авльн, например, длительное время, как известно, провёл в эмиграции.

«Однако», – подумал майор, – «ну и словечки: «патриот», «Родина»… Ну, давай, давай!»

Капитан продолжал разглагольствовать.

– Последние десятилетия наши Народные Императоры стали совсем не такими, каким был Авльн в первые годы после Грандиозного Переворота. Теперь образовалась самая настоящая знать, привилегированный класс!

Майор засмеялся, достал сигареты и закурил, не предлагая капитану.

– И где вы набрались такой ерунды! – сказал Малваун, выпуская струй дыма и вкладывая в свои слова как можно более искреннее возмущение. – У нас и именно у нас режим истинной демократии. У нас даже Император – выбирается народом, и любой, кто старается на благо Имперской Республики, может выдвинуться на высокий пост!

– Не очень-то любой, и не очень-то на какой угодно высокий пост! – воскликнул, горячась, капитан Даговар. – До определённой высоты подняться, конечно, можно, но и то, если власти уверены, что человек будет делать всё так, как угодно действующему Императору, то есть если он – блюдолиз. Кстати, – Капитан ткнул пальцем в сторону майора, – вот вы! Служили, служили честно, да не очень-то дослужились! Не было у вас мохнатой лапы, которая тащила бы вас наверх. Это же, как пирамида: по мере подъёма мест наверху всё меньше и меньше, а места эти всё лучше и лучше, куски, которые отрываешь там, всё жирнее и жирнее, благ всё больше. Поэтому, конечно, каждый, кто уже вылез повыше, будет тащить за собой родственников, друзей, да и то не всяких. Не было бы у меня папаши генерала-консула, куда бы я вылез, а? Так-то! – Капитан прищёлкнул языком. – А вы говорите – каждый!

Майор затянулся и исподлобья посмотрел на капитана. «Тебя после такой болтовни особо высоко уже вряд ли вытащат».

– Кстати, ещё вам один пример на тему «кто есть кто»! – Капитан, которому, видимо, нравилась убедительность приводимых им самим аргументов, сел в кресле поудобнее и закинул ногу на ногу.

– У вас есть, скажем, дочь? – осведомился он.

– Дочь? – удивился майор. – А при чём тут дочь?

– А это я к тому, что те, кто вылезает повыше, считают себя уже прямо таки аристократами, которых когда-то столь усердно уничтожали. Сейчас я вам поясню на примере. – Капитан сделал паузу для большего эффекта. – Вот, допустим, у вас есть дочь. К примеру, если бы я или кто-то из семейки вроде моей вдруг вздумал жениться на вашей дочери, то, скорее всего, у меня дома поднялся бы переполох, была бы трагедия: сыночек вздумал жениться на «плебейке».

– Ерунда, – хмыкнул майор, – таких браков сколько угодно.

– Да, есть такое, конечно, – согласился капитан, – но я-то знаю, что почти всегда поднимается скандал. Если бы ещё ваша дочь была красавицей… Вы простите, – сделал жест рукой капитан, – я не знаю, может, это действительно так. Ну вот, если бы она была красавицей, то, естественно, сопротивление со стороны, скажем, моей семьи было бы значительно меньшим. Как у вас дочь, красивая?

Майор подумал о дочерях и сказал, вздохнув:

– У меня даже две дочери.

– Понятно! – Даговар закатил глаза. – Вот видите! Значит, уверяю вас, моя мамаша сказала бы, что только через её труп. В смысле – мамаши. А ещё лучше – вашей дочери! – Капитан хохотнул.

– Ну и я сам, вы понимаете, – продолжал он – с высоте своего «положения» искал бы в «простой среде» уж что-нибудь не так себе, а экстра – класс. А парню из «простых» – вообще труба: на богатенькой хрен женишься.

Майору стало вдруг тоскливо, настолько тоскливо, что даже радость от возможного повышения за подачу сведений о капитане в Службу Имперской Безопасности слегка поблекла. Он вспомнил своих дочерей с такими же как у него самого оттопыренными ушами и длинноватыми носами, покрытыми веснушками, свою жену с жирным животом и глупыми круглыми глазами. И хотя он не любил ни жену, ни дочек, а судьба их волновала постольку поскольку, всё же это были его дети и его жена. Майор вздохнул, забывая, что разговор записывается.

– А, что, и сын у вас есть? – истолковал этот вздох по-своему капитан.

– Нет, сына нет, – покачал он машинально головой.

– Да, его бы в семью, подобную моей, подпустили только за одним исключением: если бы он был какой-нибудь талантливый и успешный специалист, а невеста, хоть и из семьи «шишки», но страхолюдина. Видите, – Капитан поднял указательный палец, – «знатность» происхождения по-прежнему имеет большое значение даже в нашем демократическом обществе.

Майор, понимая, что для естественности записываемого разговора ему необходимо возмущаться, вяло возразил.

– Ну, при чём тут «знать»? – сказал он. – Если отдельные люди выкаблучиваются, так это ещё ничего не значит. А такая семья, где на мою дочь смотрели бы свысока, мне самому в родственники не нужна. Есть такие, знаю, воображают из себе, не весть что, а ещё члены Лиги Борцов… Только знати-то нет, а всех таких и тех, кто зарывается слишком, выводят, в конце концов, на чистую воду. Плохо такие люди кончают, плохо.

Капитан засмеялся и покачал головой.

– Забавно вас слушать: говорите так, будто себя же стараетесь убедить. Бросьте притворяться, майор Малваун, я уверен, что в действительности вы так не думаете. Хотите, приведу пример, как обнаглели военные и чиновники вроде моего папаши и в не меньшей степени их жёны? Вы знаете дачный посёлок генералитета в районе Ротина на Сиионте?