– Мы не общались, – нервно продолжала женщина, запахиваясь в махровый халат, который так и норовил разойтись в самых важных местах. – Но здоровались.
– Как он тут оказался?
Женщина с яростью подняла взгляд:
– Сама хотела бы знать! Он никогда тут не бывал, я даже имени его не знала!
– Так получается – вы вообще не в курсе дела?
Она уловила что-то очень неприятное в тоне вопроса и сразу насторожилась. Это ей помогло. Впервые за весь вечер – надо сказать, идиотский вечер – в голове у нее прояснилось. И сперва она подумала о Диме. Затем – о Маше. И потом – о ключах.
– Не в курсе, – твердо ответила Татьяна. – А вы тоже кое-чего не понимаете.
– То есть?
Следователь – а она полагала, что с ним и говорит – произнес это весьма агрессивно. Однако Татьяну это лишь ободрило. Бороться с трудностями она привыкла с детства. С тех пор как отец-алкоголик просто ради развлечения ударил ее головой о плиту в бараке, в том поселке, где они все – Таня, двое братьев, тоже спившаяся мать и, конечно же, папаша – прозябали много лет. Причем прозябали в буквальном смысле слова, поскольку дело было в Сибири. Тогда она поклялась себе в том, что достигнет успеха, и никогда в ее жизни не будет вони, нищеты, побоев.
Она вздернула подбородок:
– Что есть, то есть. Этот тамбур – особенный. Вы прошлись бы по другим квартирам.
– В чем дело?
– А в том, что я тут не при чем. Этот человек никакого отношения ко мне не имеет.
– А как же он сюда попал?
– Это могло случиться как угодно, – Татьяна, наконец, справилась с завязками халата и больше не смотрела на меловой контур у окна. Она снова стала сильной, обеспеченной, волевой женщиной, не последним человеком в «не последней» фирме. На работе с нею считались, так почему теперь должно было быть иначе?
– Этот тамбур полон сюрпризов, – теперь уже она иронизировала, а следователь покорно слушал. – Двери не запираются. Только внешняя. Его могли убить в собственной квартире и перетащить ко мне, чтобы сделать подлость… Но в это я не верю, потому что ни с кем тесно не общалась. За что им меня ненавидеть? И все же, это первый вариант.
Теперь ее слушали все, и женщина с удовлетворением это отметила.
– Второй, – Татьяна с отвращением вспомнила о розах, которые так и лежали в комнате, на столе рядом с ее рабочим компьютером. Эти уже никому не нужные цветы ассоциировались для нее с Димой. И еще кое с кем. – Второй вариант – это мой любовник и его любовница.
Наконец-то она выговорила эти слова, которые с таким трудом сошли с губ! Следователь подался вперед, как обученная «на захват» овчарка.
– Я уже сказала, что здесь принято не запирать дверей в тамбуре, – очень спокойно, холодно продолжила Татьяна, – и я этого не делала. Разве, когда была в командировках – по работе часто нужно. Сами понимаете – нелепо оставлять квартиру нараспашку, если исчезаешь на неделю.
– Понимаю, – машинально ответил следователь. Он все больше утрачивал свой апломб и все внимательней слушал Татьяну.
– Отлично, – уже совсем уверенно произнесла она. – А теперь пара фактов. Мой любовник имел ключи от моей квартиры.
Она чеканила слово «мой».
– Я дала ему ключи, поскольку иногда он мог явиться сюда, на свидание, чуть раньше, чем я вырвусь с работы.
«И потому, что верила ему, хотела создать семью. Он сказал, что с женой все кончено!»
– Сами понимаете, я не хотела, чтобы он торчал под окнами в машине.
– Так у него…
– У моего любовника? – Резко обернулась женщина. – Давайте уж не будем церемониться. В моей квартире труп, и я хочу, чтобы все было предельно ясно. У него были ключи. Вот его визитка.
Визитку – ту самую, которую он преподнес ей в первый день знакомства, женщина отдала без малейших колебаний.
– Тут его полное имя, телефон, должность, адрес фирмы.
«Вот тебе! Получай!»
– Еще один факт, – она с трудом перевела дыхание. – У него была любовница. Еще одна, кроме меня.
«И ты получишь по заслугам, соплячка!»
– И он сделал дубликаты ключей для нее. Когда я была в командировках, Дима с ней встречался тут. Кое-что проясняется?!
«Сволочи. Ненавижу вас!»
– То, что дубликаты были, я поняла сегодня вечером. Дело в том… – Ее глаза горели яростным, лихорадочным огнем. – Что эта девица…
«Надо было выразиться вежливее, а то они подумают, я что-то против нее имею!»
– Она ворвалась в мою квартиру с ключами в руках. Они в комнате. Я вам отдам.
Мужчины молчали. Было видно, что их ошеломило данное расположение сил, как даже самого опытного шахматиста может сбить с толку поведение соперника. Татьяна сдавала им всю свою личную жизнь, не моргнув глазом. Она была вне себя.
– Другие ключи остались у него, – продолжала она. – Собственно, плевать. Я все равно поменяю замки, после того как мне подкинули труп. А то завтра будет еще два!
«Возьми себя в руки!»
– Так вот, – уже спокойнее продолжала она, – убить моего соседа мог кто-то из них. И перенести труп ко мне – тоже. Я не помню – понимаете – не помню, открыла ли я ему дверь, когда он явился на свидание! Или не запирала, по привычке? Или заперла, а он сам открыл? Уже после того, как по каким-то своим личным причинам убил моего соседа и притащил его ко мне? Я ведь после работы… Он мог тут побывать, а потом изобразить, будто пришел впервые за вечер. Я ведь в кухню не входила! Ничего не помню, а вот что в кухню не входила… За это ручаюсь. А может, та девица, пока мы с ним были в постели, все и провернула? Я бы и не услышала! Разве я знаю?!
– Ну, вы уж… – начал было следователь, но женщина его оборвала. Ей уже было море по колено.
– Кто тут расследует – вы или я?! Они могли это сделать! У обоих были ключи от тамбура, от моей квартиры, оба меня ненавидели! Он – потому, что у него, кроме меня, была она! И еще – он был мне должен крупную сумму! Почему бы не подставить кредитора?! – Татьяна яростно обвела взглядом слушателей. Те онемели. – А она – она могла знать, что он ее обманывает! Может, они разыграли комедию? Да в конце-концов, комедия и есть!
И тут она не совладала с собой и разрыдалась, уронив руки на стол и спрятав в ладонях лицо.
Эта ночь была длинной. Длиннее всех ночей в ее жизни. И когда уже перед рассветом Татьяна поднялась со стула, когда из ее квартиры исчезли посторонние, она ошеломленно осмотрелась по сторонам… И впервые задала себе вопрос: «А может, лучше бы папаша прикончил меня в тот раз, приложив головой о чугунную плиту, которую мы топили ворованными с лесоповала дровами? Кругом-то жили одни зеки. Стесняться перед ними не приходилось».
Звонок
– О, Боже мой, – женщина, называющая себя по телефону «Галиной», энергично растерла виски. – Как болит голова! Ну, в бой!
И сняла трубку.
– Мне не с кем поговорить.
Этот безликий, бесполый голос был ей уже знаком. Этот человек звонил около полуночи. До или после? Она не помнила. Но голос звучал точно так же – будто его обладатель сознательно стер из него все приметы. Галина бесшумно вздохнула: «Еще один постоянный клиент навязался». Таких было немало – алкоголики, психически неуравновешенные люди, одинокие женщины и мужчины… И еще вот этот. Или эта? Хуже не бывает – такие стараются стать членом твоей семьи. А вот этого и не хотелось бы. По работе полагается быть с ними милыми, вежливыми, кроткими. Помочь. А они садятся тебе на шею.
«Мне и днем, когда отсыпаюсь, снятся звонки. И я во сне говорю с клиентами. А этот голос точно приснится. Не нравится он мне».
– Я слушаю, – ласково сказала Галина. – Вы уже не одиноки. Я здесь, с вами.
– Скажите, – еле слышно произнес голос, – вы действительно меня слушаете?
– Да, – ответила Галина. – Разумеется, слушаю, и очень внимательно.
– А я вас – нет, – с внезапной жесткостью ответили ей, и психологу на телефоне доверия, человеку битому-колоченному всеми проблемами ночной Москвы, вдруг стало по-настоящему страшно. – Нечего тут слушать. Некого. Все – ложь. Вы сами-то, когда сидите там, в теплой комнатке, перед телевизором с отключенным звуком, и изображаете перед нами Божью Матерь, понимаете, что совершаете преступление?! Не это нужно. Нужен человек. А человека там нет. Нигде его нет.