Женщина села, вцепилась пальцами в свалявшиеся волосы. «Подумать обо всем. Не отчаиваться. В конце-концов, мне всего тридцать, и Дима – это не последний шанс. Будут еще. Будут обязательно».
Она уговаривала себя, как могла. Напомнила себе о том, что на работе и в командировках, куда ей часто приходилось ездить, она всегда пользовалась вниманием у мужчин. Что старой девой – а таковой она все чаще себя называла, осталась лишь по двум причинам – излишняя разборчивость и стремление сделать карьеру.
«Я красивая, – твердила она, ероша волосы. – Я еще молода. В моем возрасте все только начинается. У меня отличная квартира. Любимая работа. У меня есть деньги…»
Когда она подумала о деньгах, ее передернуло. Ужасно, немыслимо, однако… А если Дима, которого она случайно встретила во время деловых переговорах о закупке мебели, сошелся с нею только затем, чтобы занять денег?
«Этого не может быть! Да разве он мог вычислить, что у меня на счету приличная сумма? Я помню, как он подошел, поздоровался. В его глазах – а глаза у него темные, непроницаемые, отразился явный интерес. Я всегда любила брюнетов. Он принес мне со столика – был фуршет – несколько рулетиков суши и коктейль. Я отказалась – сказала, что никогда не ем и не пью на фуршетах. Что не затем сюда прихожу, а для работы. Он засмеялся и поставил тарелку на ближайший стол. О чем мы говорили потом?»
Татьяна зажала лицо в ладонях, и тот вечер, который она одновременно хотела вспомнить и забыть, вернулся.
Темный зал ресторана – одного из тех приличных и безликих заведений, где проводят корпоративные вечеринки. В тот вечер праздновали юбилей фирмы и одновременно обсуждали очередную крупную сделку. Татьяна была в курсе предстоящих испытаний и потому не пила ничего, кроме минеральной воды. Она нарядилась – малиновые бархатные брюки, свитер из золотистой крученой шерсти, на шее – жемчужное ожерелье – настоящее, для тех, кто разбирается. На запястье – мобильный телефон на петле. Назавтра она собиралась в очередную командировку по закупкам – если, конечно, сегодня все кончится благополучно.
– Простите, – раздалось за ее спиной, – вы…
– Я? – Татьяна приветливо обернулась. Она вообще привыкла относиться ко всем приветливо – ведь никогда не знаешь, с кем говоришь. Это может быть очень влиятельный человек, а может – опасный.
– Вы из «Альянса»?
Ее улыбка стала еще пленительнее.
– Да. Могу помочь?
– Конечно, – он тоже улыбался, и сейчас она вспомнила, что в первый момент ей очень не понравились его губы. Длинные, узкие, будто прорезанные ножом на бледном продолговатом лице. А так – он был красив. Такие лица зовутся роковыми, непонятно почему – может, из-за темного пигмента волос и глаз.
– Выпейте со мной, – любезно произнес он и представился.
Татьяна слегка растерялась, но тут же поняла, к чему идет дело. Ее давно уже перестали интриговать подобные знакомства – к тридцати годам она поняла, что все случайные связи завязываются весьма однообразно. Будь ей шестнадцать – она бы взволновалась и, возможно, влюбилась. Но ей было тридцать, она была умна, довольно состоятельна и совершенно свободна от иллюзий. Поэтому Дима особого впечатления на нее не произвел. Напротив – она чуть не обиделась на то, что он изобрел такой дешевый способ познакомиться.
«Будто принял меня за дурочку».
– Простите, нет настроения, – сказала она, и, тут же поняв, что ответила слишком резко, пояснила: – Я вообще не пью. Почти.
– И вы правы, – не обиделся тот. – На этих вечеринках всегда такая поганая выпивка – можно отравиться. Устроители платят за хорошее вино, а ресторан подсовывает сивуху.
– Верно. – Она отвернулась, но ее равнодушие было деланным. Что-то впечатлило ее в этом мужчине. Его тон – любезный и вместе с тем независимый? Взгляд – ласковый и непроницаемый? Стиль одежды – скорее спортивный, чем деловой. Это его молодило. А может быть, просто то, что он так ею заинтересовался? Татьяна повернулась к нему и улыбнулась – на сей раз искренне:
– Я предпочитаю угощаться за свой счет, а не за счет компании.
– Так может быть, – в его голосе была нерешительность, – мы куда-нибудь сбежим?
И снова она могла бы обидеться на такое легкомысленное предложение, с каким стоит обращаться только к пустоголовым девчонкам. И снова не обиделась. Каждый раз, когда ей нравился мужчина, она называла это: «Крючки сцепились». Они сцепились и на сей раз.
– Честно говоря, – сказала она, обводя взглядом зал, вылавливая из полутьмы фигуру своего полупьяного начальника, сотрудников своей и чужой фирмы и убеждаясь, что до сделки сегодня никто не дотянет – перепьются, – мне тут надоело.
– Я на машине.
– Отлично, – машинально сказала Татьяна и вдруг опомнилась. Слишком быстро она согласилась. Хотя, с другой стороны, разве ее это к чему-то обязывает?
– Неподалеку, – развивал тему Дима, провожая спутницу к гардеробу, – есть отличное место. Я там уже бывал.
«С кем? – машинально подумала она и поймала себя на мысли, что ее это волнует. – Почему? Он мне совершенно безразличен!» И в этот миг солгала.
«Отличное место» оказалось тихим, уютным и – что сейчас с болью отметила Татьяна – недорогим. Все, что касалось денег, стало для нее очень значимым – память оказывала ей плохую услугу, резко высвечивая суммы, счета, расценки. «А если с самого начала все было из-за денег?»
Но ведь ресторанчик в самом деле был приятным. Неброский интерьер, хорошая кухня, приветливая прислуга. Татьяна почувствовала голод и с неприличной жадностью съела два салата, запивая их вином. Захмелев, призналась, что не имеет времени для домашней готовки и вынуждена питаться в ресторанах. Потому так и разборчива – недолго ведь нажить гастрит.
Дима ее поддержал:
– Знакомая проблема. Работаешь, мечешься, а чего ради – непонятно. Зарабатываешь деньги, а для кого? Не для себя же. Кому их оставишь? Чужим людям? Даже в отпуск съездить некогда.
– Понимаю, – она пристально глядела на этого мужчину, который, неизвестно почему, вдруг начал с ней откровенничать. – Сама забыла, что такое море.
– Море… Это уже слишком. Выспаться некогда.
«Он одинок? – пронеслось у нее в голове. – Некогда съездить в отпуск, некому оставить деньги… Не понимаю. Разведен? Или врет?»
Но Дима, когда она деликатно коснулась семейной темы, немедленно сообщил, что женат. И в этот момент, ощутив весьма острую боль, она поняла, до какой степени он ей нравится. И выругалась про себя: «Не везет! Почему же так не везет! Женат, хочет развлечься! Надо заплатить по счету пополам и разбежаться. Если и встретимся, то на какой-нибудь корпоративной собирушке, вроде нынешней. Ничего больше не надо!» Но что-то внутри кричало, что надо, очень надо, что…
– Женат, – сквозь зубы проговорил Дима, играя вилкой. Он так и не прикоснулся к жаркому на своей тарелке. – Одно название.
Татьяна предпочла не развивать темы. Она созерцала узоры на плафоне, освещавшем стол, и заставляла себя сохранять непроницаемый вид.
– Мы давно стали чужими.
– А? – вяло откликнулась она. – Простите?
– Мы же перешли на ты!
– Разве? – нахмурилась женщина. – Ну прости. Я прослушала.
– Я хотел сказать, что практически – я не женат. – И его длинные тонкие губы расползлись в улыбке, которая ей с первого взгляда не понравилась. Однако теперь, даже после того что Татьяна услышала, улыбка ее уже не раздражала. Она отметила это про себя и снова выругалась: «Какая я дура! Неужели влюбляюсь?»
– Такое бывает, – доверительно говорил Дима, продолжая играть вилкой. – Женятся по любви… Живут вместе пару лет… И все проходит.
– Все? – иронически переспросила она.
– Все вообще. – Он поднял глаза, и женщина снова поразилась тому, насколько они непроницаемы. Они были темны, холодны и серьезны – как запечатанный сейф. – А расстаться невозможно.
– Почему же?
– Зачем? – Дима вдруг заметил вилку в своей руке и аккуратно положил ее поперек нетронутого блюда. – Бросить женщину и причинить ей боль? Такое делают, но… Должна быть причина. Должен быть человек, к которому ты уходишь.