- Натаниэль! Я люблю тебя! Как я могла тебя бросить? – сказала Софи, все глубже заглядывая в черные глаза Натаниэля, - Твоя мать уволила меня! Я не могла что-либо поделать с этим! Лишь когда я узнала об ее смерти, я поняла, что, наконец, смогу увидеть тебя! Она запрещала мне это! Теперь я здесь! Я здесь чтобы быть рядом с тобой!

Натаниэль отвел свои глаза. Он безумно был рад видеть Софи, но он ничего не понимал.

- Мама сказала мне, что ты сама ушла!.. – сказал он с некой подавленностью в голосе, после чего услышал приближающийся голос Боба за своей спиной.

Боб увидел Софи и так же удивился ее присутствию здесь. Сначала он был немного холоден, но позже они с Софи обнялись, после чего решили поговорить в другом месте.

Они сели втроем в одном из кафе в центре Лондона. Боб сказал:

- Родители Синди приехали!

- Боб, это похороны их родной дочери! Они не могли не приехать! – сказала Софи.

- Да, но они хотят забрать Натаниэля!

- Я никому его не отдам! Они никто для Натаниэля!

Софи смотрела на его милое грустное личико и ни за что не хотела его отпускать. Сам Натаниэль мог видеть ферму Уолкоттов лишь в кошмарах. Он очень не хотел туда. У него были плохие воспоминания о ферме, а особенно о Билле. Натаниэль любил Софи. Он знал ее больше, чем кого-либо другого. И он всем сердцем хотел остаться с ней.

- Это решит суд! – говорил Боб, - Я понимаю твои благие намерения, Софи! Эти бессердечные даже слова прощального не молвили на похоронах! Им наплевать на Натаниэля! Но предки Синди являются самыми прямыми родственниками Натаниэля, они граждане Королевства – все за них! У тебя практически нет шансов заполучить опеку над Натаниэлем!

- Я смогу! Я уговорю их доверить опекунство над Натаниэлем мне!

У Софи болела душа за Натаниэля. Не создав собственной семьи, она пыталась отдавать все хотя бы своему любимому, пусть и не родному ребенку. Она была молодой, стройной и красивой. Но она отдавала себя лишь Натаниэлю.

- И что ты им скажешь, Софи?

- Что угодно! Лишь бы он не достался им! Ведь ты не хочешь этого, Натаниэль?

- Нет! – ответил молчаливый Натаниэль.

- Вот видишь! Он не хочет! Уолкотты не его семья! Кто сейчас его попечитель?

- Я! – ответил Боб.

- Вот видишь! Почему ты, а не они! Сейчас ненужно говорить о расстояниях и глупых обстоятельствах! Ты попечитель! И этим все сказано! А раз уж ты попечитель, то у нас еще больше шансов! Подай документы на усыновление Натаниэля! Потом мы все сделаем как надо!

- Не все так просто, Софи! Тем более нет никакого «мы»! У меня есть жена и трое собственных детей!

- И что? И что с этого?

Боб молчал. Он чувствовал, как его раздирают на части. С одной стороны семья, с другой Софи с маловероятными планами на усыновление Натаниэля. Он чувствовал, что предает его. Но он ничего не мог поделать.

- Боб? – пыталась достучаться Софи, - Боб? – еще раз сказала она.

- Прости, Софи!.. – сказал Боб, с грустью опустив глаза.

Ему было жаль Натаниэля. Но в этот момент он признал себя бессильным и не захотел за него бороться. Софи с ярым разочарованием посмотрела на него и сказала:

- Натаниэль, мы уходим отсюда! – подняв его из-за стола.

- Подожди, Софи! Куда ты его ведешь? – сказал Боб.

- До суда он поживет со мной в гостинице! И никто не смеет нам мешать! Если ты скажешь сейчас хоть слово, я вмажу тебе со всей силой по твоей лысой предательской физиономии!

Боб не стал перечить Софи. Она взяла за руку Натаниэля и повела его с собой. Что с ними будет? Как теперь будет жить Натаниэль? Никто не знал. Сейчас с ним была Софи и это тешило обоих.

Вечер казался им таким коротким. Они не могли наобниматься друг с другом. Они просто лежали на кровати и молчали. Они так соскучились друг по другу, и они так были нужны друг другу, что это молчание было лучшим в мире молчанием. Софи нежно гладила его по голове, прижав ее к своему плечу.

- Завтра я пойду говорить с Уолкоттами. Я уговорю их. Ты останешься со мной, Натаниэль. – говорила она ему тихонько на ухо.

- Ты не сможешь. – так же тихо ответил ей Натаниэль.

- Почему? Они так сильно любят тебя?

- Не знаю. Я виделся с ними лишь однажды. И больше не хочу. Софи, не отдавай им меня!

- Не отдам! – сказала Софи и крепче прижала его к себе.

Воздух наполнился все большей меланхолией. Промолчав пару минут, Натаниэль спросил:

- Почему мама тебя уволила?

- Она узнала, что я наносила тебе макияж и не выдержала. Наверное, из-за того, что ты… особенный.

Оба знали, какой разговор сейчас может родиться. И оба не хотели его. Софи не желала тревожить Натаниэля подобным, ибо, возможно, он начал бы винить во всем себя. Это из-за него Синди стала пить как матрос. Это из-за него Синди вернулась к наркотикам. Это из-за него Синди умерла. Этих мыслей не хотелось как Софи, так и Натаниэлю. Они оба замолчали на пару минут, после чего Натаниэль решил спросить:

- Какой она была? Моя мама? Какой ты ее запомнила?

Софи тактично и с трепетом в голосе начала говорить ему:

- Твоя мать была необыкновенной женщиной. Я не встречала в своей жизни более харизматических личностей. Ее голова всегда была холодной. Даже, если она иногда и пылила, то было за что. Это ее характер. Характер лидера по жизни. Характер лидера во всем. Только такие люди, как твоя мама, могут добиться подобных успехов. Такие люди знают, чего они хотят. Я думаю, твоя мать вдохновляла и до сих пор вдохновляет многих. Это тот человек, на которого не стыдно равняться…

Софи говорила Натаниэлю именно то, что он хотел слышать. Он не хотел слышать про властную Синди, про эгоистичную Синди, про Синди-наркоманку – он сам в это не верил. Он зажал в своей ладони фигурку ангела на цепочке, которую подарила ему Синди, и которую он никогда не снимал со своей шеи. Он вспоминал о ней. Все те немногие моменты, которые грели его душу. И обманывая самого себя, он сказал Софи:

- Она не была наркоманкой!

Софи, понимая, что сама обманывается, не смогла не поддержать его и сказала:

- А как же, Натаниэль! Конечно, не была!

Они оба знали, что обманывают друг друга. Но им от этого становилось легче. Натаниэлю хотелось верить в свою правду. Ему хотелось верить в своего бога, а не в того, который позволил Синди умереть. Ему хотелось стать ее ангелом, по-настоящему ангелом. Ему хотелось стать таким же, как его бог. И ему хотелось верить, что никто и ничто не помешает ему это сделать.

VIII Глава

Сегодня утро было солнечным. Зеленеющие поля простирались к горизонтам. Натаниэль сидел у окна машины, в котором видел ферму Уолкоттов и надеялся на лучшее.

Софи с утра пораньше вызвала такси, и они с Натаниэлем решили поехать на штурм Уолкоттов. Они не знали, что их ожидает. Будут ли Уолкотты бороться за своего не родного внука, имеющего генетическое отклонение непонятное для них. Или, может быть, отпустят его, дабы избавиться. Никто не знал. Но второй вариант вполне устраивал Софи и Натаниэля.

Натаниэль заметил, как здесь ничего не изменилось. И это не успокаивало его. Он смотрел в окно машины и узнавал здесь абсолютно все. Но не хватало Моцарта. Не хватало того доброго и пушистого пса, который, видимо, не смог жить вечно. Теперь здесь обитала молодая и злая сука по имени Мадонна. Старик Билл подобрал эту ужасную, похожую на питбуля морду где-то на дороге. Эта собачья «поп-звезда» не скалила зубы разве что на самого Билла, и Софи, подходя к домику, чуть было не нарвалась на агрессию этой черной мрази, привязанной к цепи, к счастью для нее.

Натаниэль смотрел ей вслед. Строгая юбка-карандаш, белая блузка. Софи хотела выглядеть как можно увереннее и солиднее. Услышав лай Мадонны, Катрин открыла дверь, когда Софи едва ступила на порог.

- Здравствуйте! – сказала Софи, пытаясь скрыть свою неожиданность.

- Здравствуйте! Извините, а вы кто? – сказала Катрин.