– Он разведен, – сообщила мать, убедившись, что дочка выучила повестку наизусть. – Ты хоть знаешь, у него мальчик или девочка? Господи боже мой, еще и алиментов вам не хватало! А я что-то такое предчувствовала! Ну, ты и дура! Надо было хоть в паспорт ему заглянуть перед свадьбой!

Мать в сердцах прихлопнула повестку ладонью и загремела чайником. Саша сидела, будто деревянная, и ничего не понимала. Мысли ворочались как-то тяжело, и она никак не могла осмыслить того, что случилось. Федор разведен? Имеет ребенка? Но почему же она слышит об этом впервые? Ей казалось, что никаких тайн между ними нет, что муж – именно тот человек, с которым она может быть откровенна… Так почему же он умолчал о таком важном обстоятельстве, как жена и ребенок?!

Слава богу, мать не дождалась, пока зять вернется с работы. Они разминулись всего на час. Федор долго звонил, а потом, открыв дверь своим ключом, увидел Сашу все в том же положении, в каком ее оставила мать – на кухне, за столом, с повесткой в руках.

– Это что – так важно? – сердито спросил он, когда понял, что случилось.

– Да… А ты как думал? – Саша едва двигала онемевшими губами. – Неужели ты был женат?

– Как видишь.

– И когда же вы развелись? И… почему?

– Развелись весной, когда я тебя встретил. Я послал ей письмо и подал в суд. Она согласилась на развод. А почему? Да потому, что у нас с тобой все началось всерьез, – отрезал он. – Что же мне прикажешь? Обманывать ее? Развелся, и все тут.

– Но у вас ребенок? Один или…

Федор неохотно раскрыл и эту тайну. Ребенок в самом деле был один. Мальчик пяти лет, названный в честь дедушки Сергеем. Оказалось, что Федор женился рано, сразу после армии. Жена в это время была уже беременна от него, и вскоре после свадьбы родился ребенок.

– Но зачем ты скрывал? – с болью спросила Саша.

– Ну, хотя бы затем, чтобы ты не ревновала попусту. – Федор уже понял, что криком Сашу не возьмешь, и заговорил, как обычно, ласково: – Ведь я жену не любил. Можно сказать – никогда не любил. Знаешь, как ребята после армии женятся? Ошалеют за два года без баб, ну и… Бросаются на первую встречную. Глупо, конечно. А любил я только тебя!

Ближе к ночи Саша немного пришла в себя. Конечно, радости от таких новостей не было, но ей казалось, что она поняла замысел мужа. В самом деле, к чему ей мучиться и ревновать, к чему думать, что разбила чью-то жизнь? Ведь это ничего бы не изменило. Только один момент ее немного смущал, и она поделилась с Федором своими мыслями:

– А почему же повестка на алименты пришла только сейчас? Ведь вы развелись год назад?

И тут он ее по-настоящему поразил. Она снова увидела это темное, будто незнакомое, очень жесткое лицо. И услышала несколько грязных ругательств, какие в Москве встретишь редко. Выругавшись, Федор все еще зло добавил:

– Она, сука, обещала на алименты не подавать. Я же ей… такой, сказал – потом как-нибудь привезу денег. Нет, она не вытерпела!

– Феденька… – пробормотала Саша. Он увидел ее глаза и притих. Разделся, и ни слова не говоря, отвернулся и уснул. Девушка не спала до утра.

Алименты Федор понемногу платил. Сходил в нарсуд, сказал, что нигде не работает и трудовой книжки не имеет. Ему назначили алмименты в размере четверти средней зарплаты. Это было куда меньше, чем он бы платил из своей настоящей зарплаты. Саша только удивлялась – оказывается, в этом человеке было куда больше практицизма, чем ей казалось в Питере. Сейчас он был вовсе не похож на того наивного, провинциального мальчика. Парень огрубел, становился то резким, то замкнутым. Иногда Саша даже боялась заговорить с ним – настолько он уходил в себя. Она чувствовала, что счастье уходит между пальцев, как вода или мелкий песок. Старалась его удержать, но все было, как в кошмарном сне – ни сил, ни воли, ни надежды. Девушка пыталась забыться в работе, но и тут дела никак не продвигались. Часто, работая над очередной постановкой, она вдруг замирала и опускала кисть. Что толку стараться, если эта картина все равно никому не нужна? Ее никто не купит. Напрасный перевод денег, холста и красок.

Семейную пару доконал августовский обвал рубля. Через неделю на предприятии, где трудился Федор, произвели радикальное сокращение штатов. Его, как самого молодого и неопытного, уволили первым. В те же дни осталась без работы и Сашина мать.

– Ну, теперь на твои картины надежда плохая, – заметила она при встрече с дочерью. – Вы хоть что-нибудь отложили?

Молодожены не отложили ровным счетом ничего. Большая часть заработка Федора уходила на уплату за квартиру. Остальное подчистую тратилось на продукты и разные необходимые нужды.

– Ну и прекрасно, – язвительно сказала мать, узнав про это. – Ничего другого я и не ждала. Что ж, теперь все сядем отцу на шею. А если еще и его уволят… Не знаю, что тогда делать. Хоть вешайся!

Однако Федор продолжал проявлять деловые качества. Прежде всего он встретился с квартирной хозяйкой и заявил, что прежнюю цену они платить за аренду не могут. Так что если она согласна получать тысячу рублей в месяц – они останутся. А если нет – сейчас же уйдут. Пусть попробует найти других жильцов. И хозяйка согласилась на эти новые условия.

– А где мы возьмем эту тысячу? – жалобно спрашивала Саша.

– Пока в долг поживем, а дальше посмотрим, – отвечал муж. – Я с твоими родителями жить не могу! Хватит, я все-таки не мальчик! Пусть сперва научатся себя вести с людьми!

Саше все было внове – и эти речи, и эта крайняя нужда в деньгах. Она хотела хоть как-то поправить положение. Бегала по знакомым, которые занимались продажей картин. Но все поголовно жаловались на кризис, и никто, как и раньше, ничего у нее не покупал. Девушке удалось найти только одну работу, и это опять была реставрация. Антиквариат, несмотря на скачок курса доллара, в первое время не подорожал, и многие вложили деньги в предметы старины. Саше предложили привести в порядок несколько русских натюрмортов прошлого века, и даже заплатили в валюте.

– Вот если бы и дальше так! – радовалась девушка. – На свои картинки я уже не надеюсь… Ну, и бог с ними! Хоть как-нибудь бы заработать!

Но потом в течение двух месяцев никаких заказов не находилось. Федор устроился на продуктовый склад охранником за какие-то мизерные деньги. Саша несколько раз унюхивала, что от него пахнет спиртным. Но у нее духа не хватало его упрекать. Она видела, что он совсем извелся, всем на свете недоволен и даже на нее старается не смотреть. «А если я ему надоела? – со страхом думала она. – Бросит и уедет… Хотя нет. Куда же ему ехать?! В свою гнилую избу?!»

К тому времени Федор уже полностью раскрыл перед нею все неприглядные стороны своей архангельской жизни. Она узнала, что легенду о потомственных резчиках по кости он выдумал для красоты. Если в его семье и было что-то потомственное, то разве что алкоголизм. Саша узнала, что бывшая жена Федора живет вместе с его родителями в той же избе, потому что она круглая сирота и больше ей идти некуда. И что жизнь у этой молодой женщины, наверное, самая горькая. Но тем не менее Федор говорил о ней всегда с ненавистью.

– Почему ты так ее ненавидишь? – спросила как-то Саша. – Что она тебе сделала? Это же ты ей жизнь сломал, а не она тебе!

– Заткнись! – заорал он, внезапно сорвавшись и вскочив со стула. – Что ты в этом понимаешь, прошмандовка драная! Еще мне мораль читать будешь?! Подохни, удавись!

После этой сцены Саша долго еще дрожала противной мелкой дрожью и никак не могла успокоиться. Не было речи ни о каких извинениях. Да и как она могла предъявлять мужу претензии, если по-прежнему ничего не могла заработать? А Федор все же приносил домой хоть какие-то деньги. И можно было как-то жить, но вчера…

Вчера на квартиру к Сашиным родителям явился судебный исполнитель. Он заявил, что уполномочен произвести опись, оценку и продажу имущества в пользу Агаповой Веры Васильевны.

– Какую еще опись? – Сашина мать до того оторопела, что даже возразить как следует не смогла.