– Ты будешь рулить своими, Шах будет рулить нашими. Делим поселок пополам и «дружим домами». Ты боксер, Шах боксер, а я ваш рефери. Если что не так, дам команду «брек» и разведу по углам… Подчиняться мне не надо. Но слушаться надо…

– Блин, и это говорит мне девчонка с ногами от ушей!

Карина высоко подняла правую бровь и ярко блеснула глазами. Да, именно такая девчонка и предлагает ему реальный вариант.

– Это говорит мне девчонка, от которой мурашки по коже! Блин, если бы я не знал тебя, Кара, то послал бы далеко-далеко… Но я тебя знаю! Ты не баба, ты огонь!.. Я же помню, как ты мне кастетом в глаз зарядила! – Косолап провел пальцем по старому шраму над правой бровью.

– Ну, мне тоже тогда досталось… – Она ладонью огладила волосы, под которыми скрывался шрам.

В той драке, о которой шла речь, она ударила Косолапа, а кто-то шарахнул ее арматуриной по голове. Она тогда выползала из гущи боя… Давно это было, еще прошлой весной…

– Сколько мы дрались, а какой в этом толк? – вызывающе спросила она. – Дом культуры ваш? Так он нам и не нужен. Мы выросли из этих штанов. И вы тоже выросли. Поэтому наши маленькие штаны сшивать надо, чтобы одни большие получились, иначе совсем без штанов останемся…

– Ну, ты меня убедила…

– Тогда все решено.

Карина сказала то, в чем сомневалась. Она не обсуждала с Шахом свои планы, и, возможно, он пошлет ее куда подальше. Но сейчас ей никак нельзя было выказывать свои сомнения. Она повела игру, банк в котором мог сорвать только беззаветно уверенный в себе человек. Нельзя давать слабину, иначе Косолап усомнится в ней и не поведется на ее хитрую уловку.

– А как поселок делить будем?

– «Стрелка» завтра будет. В шесть вечера к «Подмосковью» подъезжай, я отдельный кабинет организую. Шах там будет, поговорим, обсудим все. Уверена, что никто никого не обидит.

– Ну, что ж, посмотрим.

– Нормально все будет. Если ты не подведешь.

– За меня будь спок.

– Тогда завтра с утра давай на рынок. Нам нужен большой шухер.

– Сделаем.

– Точно? Смотри, там менты…

– А когда мы ментов боялись? – пренебрежительно усмехнулся Косолап.

Только как-то неубедительно это у него вышло. Может, и не боялся он ментов, но опасения были. Одно дело привлекаться за драку и совсем другое – за погром на рынке, и он прекрасно это понимал. Но еще больше его привлекал сладковато-слезоточивый запах денег, и он готов был на многое ради них. На многое, если не на все…

Карина облегченно вздохнула, когда Косолап исчез из виду. С ним она договорилась, осталось только загнать в угол Шаха. Он крут, этот парень, очень крут, но Карина знает его наизусть, и в этом его слабость. Шах считает себя очень умным, но все равно сверху будет она, а не он. И Косолап никуда от нее не денется…

Страна вступала в эпоху рыночных отношений. Шмотки в свободной продаже – не надо за фарцовщиками бегать, достаточно на барахолку съездить. Только цены там не государственные, а самые что ни на есть рыночные. И с машинами та же ситуация. Госцена «девятки» – десять тысяч, но так это очередь отстоять надо, причем не один год. А если есть деньги, можно взять машину на рынке. Только уже не десять «штук» придется выложить, а все сорок…

Но с этих сорока тысяч продавец должен налог солидный заплатить, поэтому хитрят мужики. В купчей одну цену указывают, а на руки требуют другую.

– Держи, братан, здесь тридцать «штук», как договаривались. – Кобзарь, казалось, расцеловать готов был на радостях этого парня с лошадиным лицом и прохиндейскими глазками.

«Девятка» почти новая, восемьдесят девятого года выпуска. Красная, как пожар, – огнем на солнце отливает.

Продавец не один, с ним два крепких на вид парня, типа, охрана. Знакомых своих для прикрытия взял. Только эти ребята умирать за своего дружка не станут, разбегутся при первой же серьезной опасности, в чем Карина ничуть не сомневалась.

Но парень с лошадиным лицом верил в своих приятелей. Поэтому и взбрыкнул, не досчитавшись пятнадцати тысяч.

– Э-э, какие тридцать? Это пятнадцать «штук»! – взвыл он, с ненавистью глядя на Кобзаря.

– Как пятнадцать, если тридцать? – с праведным возмущением протянул тот. – «Штука» – это пятьсот «деревом». Пятнадцать тысяч – тридцать «штук». Что здесь непонятного?

– Какие пятьсот?! «Штука» – это тысяча!

– Да нет, тысяча – это «косарь»…

– Кого ты лечишь, урод? Кинуть меня хочешь?

– Кинуть?! Я?! Тебя?! Я двадцать пять «косарей» за твою тачку заплатил. Тебе что, мало, спекулянт ты хренов! Да мой дед в сорок первом таких козлов, как ты, к стенке ставил!

– На! Держи! – продавец швырнул пакет с деньгами под ноги Кобзарю. – Машина за мной остается!

Его дружки угрожающе выступили вперед, но Кобзарь даже не взглянул в их сторону.

– Эй, как это за тобой остается? А купля-продажа?

Договор на машину уже оформлен, деньги по нему продавцом получены, осталось только ключи забрать. И Кобзарь был уверен в том, что получит их.

– Плевать!

– А десять «косарей»?

– У меня останутся. Это штраф тебе за твою наглость!

– Штраф?! Ты что, кинул меня?

Это был знак, по которому братва выдвинулась к месту. Угрожающие размеры Панаса, Кряка и Пашана вогнали продавца в ступор. И его дружки попятились, но сзади их поджали еще трое бойцов.

– Я не гордый, – ухмыльнулся Кобзарь. – Я подниму. И себе заберу. – Он поднял с земли пакет с деньгами, передал их подошедшей Карине. – Все как ты сказал, морда. А тачка моя… Ключи сюда, ну!

– Хрен вам, а не ключи!

– Хрен тебе!

Кобзарь срубил продавца с правой руки. Он ударил так, чтобы выключить его, но не сломать при этом челюсть. По прямой в подбородок ударил. Полный нокаут. Как и предполагала Карина, дружки даже не попытались вмешаться. Кобзарь забрал у продавца ключи, забрался в «девятку», завел двигатель. Карина села вперед, Панас и Кряк – назад. Пашан и еще трое бойцов остались с продавцом – подняться ему помогут, домой доставят, проследят, чтобы по пути он не заехал в отделение милиции. Пашан здоровый, как гора, и мозги у него совсем не такие маленькие, как у мыши. И голова хорошо работает, и язык подвешен, так что все будет в полном порядке. Время еще раннее, половина двенадцатого, до шести вечера они по-любому управятся и будут на месте.

Авторынок находился в тридцати километрах от Тяжмаша, дорогу Кобзарь знал хорошо, машиной управлял неплохо, поэтому через полчаса они уже были в поселке.

Кобзарь держал курс на подвал, где должен был находиться Шах. Ему не терпелось похвастаться перед ним более чем удачной покупкой. Законности все соблюдены, ментам придраться будет не к чему, а тридцать «штук», считай, сэкономлены. И опыт приобретен, что тоже немаловажно. Ведь придется еще машины покупать: крутые пацаны пешком ходить не должны.

– Давай через «Пролетарку», – сказала Карина. – Думаю, Шах сейчас там…

По идее, Шах действительно должен был находиться на барахолке. Если, конечно, Косолап со своей братвой нанес удар.

Косолап не облажался. Пожалуй, даже превзошел ожидания. Словно смерч по рынку пронесся – столы перевернуты, стулья и скамейки раскиданы по всей территории. Покупатели разбежались, а барыги с баулами жмутся к забору. Самое смешное, что и ментов нигде не видно. То ли по углами разбежались, то ли «южан» преследуют.

Жаль, не успела Карина посмотреть, как барыги на коленях ползали, собирая разбросанный товар.

Шах со своей свитой о чем-то говорил с торгашами, весь всклокоченный, красный от злости. Вряд ли его сейчас обрадует удачная сделка с машиной, потому Кобзарь ничего не сказал, когда они с Кариной подошли к нему.

– Эти уроды кровью умоются, понятно? – рычал Шах. – Мы их на куски!

Смотрелся он очень внушительно. И убедительно. Не человек, а взбешенный лев. Карина при всем своем желании не могла выглядеть так же грозно, как он. И, как бы она ни старалась, пацаны пойдут за ним, а не за ней, если их поставить перед конкретным выбором, шансов перед Шахом у нее практически нет. Все-таки правильно она сделала, что не сцепилась с ним в борьбе за власть.