– Носитель с записью все время был при вас?

– Перед докладом я передал его работнику секретной части Совмина, который… Ну, в общем, он там отвечает за всякие компьютеры и прочее. После доклада флешку мне вернули.

– Запись могли скопировать без вашего ведома?

– В общем-то там защита от копирования, и довольно хитрая защита… – Родзянко вдруг посмотрел на лейтенанта так, как будто только сейчас понял цель его визита. – Но ведь это полная ерунда, молодой человек. Если вы полагаете, что эта запись способна чему-то серьезно повредить, какие-то секреты… Разве что морально – да, неприятно, когда твои неудачи демонстрируют всему миру. И не более того. Ну, летит самолет – два крыла и хвост… Ну, двигатель отказал. Пилот катапультировался, самолет упал. И что? Поймите, там ровным счетом ничего нельзя сказать по характеристикам, по вооружению, по РЛС, по другим приборам. А это ведь главное…

– Вы полагаете, утечки секретной информации здесь нет?

– О какой утечке речь? Все уверены, что это МиГ-35! И прекрасно!.. Целый отдел, молодой человек, четыре сотрудника, занимаются в нашем проекте только тем, что создают ИИФ – «искаженный информационный фон». И они сработали как надо. Самолет был закамуфлирован под МиГ, некоторые узлы скрыты под дополнительной обшивкой – там, где это необходимо… Вполне допускаю, что так называемая утечка была предумышленной, выполняла какие-то задачи. Вполне допускаю.

Так когда это произошло?

Он знал. День, час, даже минуты. Тринадцатое мая 2011 года, около девяти вечера. Они с Пулей собирались в Большой на «Иоланту». Нет, на самом деле не собирались. Это была отговорка для ее мамы. На Лешем новый костюм, Пуля в серо-жемчужном платье и туфлях вот на таких каблуках… Весна, теплынь, роскошный закат…

И вместо «Иоланты» они отправились смотреть «тайный город», как называла его Пуля. Или, как называл его сам Леший, – горизонт «минус двести». Вполне понятно, что на такую глубину Пуля спуститься заведомо не могла, да и Леший без специальной подготовки не сунулся бы дальше второго уровня. К тому же то, что в действительности находилось за «Адской щелью», мало походило на придуманный Пулей красивый романтичный город с разноцветной подсветкой, прекрасной музыкой и танцующими красивыми парами. Поэтому им предстояла простая прогулка на первом уровне, как бы красиво она ни называлась.

По дороге заехали к нему домой, переоделись, взяли кое-что из снаряжения. Закинулись спокойно, прошли две большие развилки, ног почти не замочили. Он тогда думал, ведь до чего все удачно у них складывается! Май сухой, дерьмо под ногами не булькает, даже запаха нет, – будто все это специально, чтобы Пуля прониклась, поняла, и чтобы жили они потом долго и счастливо…

Полчаса провели они вместе в «минусе». Леший даже что-то успел показать – «Подвал Сивого», например, где они с Хорем серебряный клад нашли, и «Делирий», весь выстланный какими-то непонятными светящимися грибами, и «Комнату Видений», где он едва концы не отдал в 2002-м и откуда впервые проложил путь в тот самый «тайный город».

А потом началось. В какой-то момент он почувствовал, как наверху, на поверхности, громыхнуло. Даже не услышал, а именно почувствовал. Здорово громыхнуло, как авиабомба. И еще раз. Пуля ничего не слышала, она любовалась этими светящимися поганками, там ведь в самом деле чувствуешь себя как под кайфом, особенно когда от грибных спор или еще от чего начинают руки светиться, и лицо, и натурально кажется, что ты на другой планете или просто спишь.

– Нам пора, – сказал он.

– А город? – удивилась она.

– В другой раз.

Они еще не успели сдвинуться с места, когда послышался нарастающий гул, как будто поезд несся к ним по тоннелю на всех парах. Хуже этого звука здесь, под городом, ничего быть не может. Даже смерть во время взрыва «метановой ловушки» не так мучительна, как во время потопа, когда, прежде чем ты утонешь, тебе переломает все кости в кипящей мясорубке… А это был именно потоп – первая весенняя гроза 13 мая 2011-го. Разбушевавшаяся стихия обрывала в Москве провода, валила деревья и рекламные щиты, «ливняки» не справлялись со стремительно прибывающей водой, и по улицам несся мутный поток.

Он старался поменьше объяснять, чтобы не тратить время попусту. Просто схватил ее за руку и волок за собой. Через три-четыре минуты вода доходила уже до колена. У них оставалось еще столько же времени. Три минуты. Или четыре. Пуля как заведенная повторяла: «Что это такое? Я не понимаю! Что это?» Благополучно прошли один опасный коридор с сужающимся сечением, вышли во второй. И тут по ногам побежали крысы, целые полчища… Вот чего он не учел. У Пули началась истерика. Она остановилась, прыгала, кричала, царапала ему руки и лицо. Он ударил ее и поволок дальше…

На поверхность вышли на Знаменке. Их вынесло, скорее. Грязные, окоченевшие. Таксист постелил им какой-то целлофан на сиденье, а еще Леший купил у него водку, заставил Пулю сделать несколько глотков. А на нее сразу напала дикая икота. Она даже плакать перестала. Со стороны, наверное, смотрелось смешно, только смеяться не хотелось.

Потом, ночью, она сказала, что ей никогда еще не было так страшно. Что у нее, наверное, как это… Клаустрофобия. Или крысофобия. Какое-то заболевание, наверное. Она все понимает, конечно. Им просто не повезло с этой закидкой, роковое стечение обстоятельств. Но с тех пор она ни разу не вспоминала про «тайный город», он просто перестал существовать. Раз и навсегда.

Вот она, эта точка, с которой начался разлом в их с Пулей отношениях. Как микроскопический скол от камешка на лобовом стекле автомобиля. Со временем от него расползаются трещины, а потом стекло просто раскалывается на части.

Но это пока еще только скол. И маленькая трещина.

…Зато Пуля полюбила рестораны. Их яркий свет и шум, блеск столовых приборов, ароматы Тосканы и Прованса, праздную болтовню ни о чем, вышколенных официантов, роскошь, уверенность, защищенность, в конце концов. Что может быть менее похожим на тесные коллекторы «минуса», чем кафе «Рюс» или «Турандот» на Тверском?

Там, среди этой публики, она нашла своих новых друзей. Светки какие-то, Стеллы, Алевтины, Стефании. Две психологини, одна бизнесвумен, остальные – домохозяйки при богатеньких мужьях. Клуб Ухоженных Дам, Бюро Духовных Приключений, Пункт Утилизации Денежных Купюр. Леший называл их просто – «бирки магазинные».

Сперва все это казалось забавным. Леший на самом деле понимал, что ей хочется жизни яркой, светлой. Не такой, как у мамы. Что, возможно, тот поход в «минус» только лишний раз убедил ее в этом. Ну и ладно. И на здоровье. Сам-то он ощущал себя в то время человеком очень небедным. Как-никак кусок золота в полмиллиона долларов – можно и гульнуть!

Только сбыть этот кусок оказалось непросто. Просто пойти в скупку с целым слитком – это все равно что сразу в тюрьму. Отпиливать по кусочку и сдавать как золотой лом – тоже опасно. Надо было искать надежный канал. Леший вышел на одного ювелира, который занимался такими делами, но рожа его уже при знакомстве сразу не понравилась. Потом подвернулся Саксофон, дело кое-как наладилось, хватало и на рестораны, и на шмотки… А потом в городе начался шмон – стали шерстить золотоскупки, искать сбытчиков… И – все. Две недели Леший на подсосе. Как в какой-то древней притче: стоит по горло в воде и умирает от жажды… Нет, как в другой притче: все, до чего дотрагиваешься, превращается в золото, и «счастливец» умирает от голода.

А Пуля – не понимает. Духовные приключения. Соревнования на самый модный аксессуар сезона. Конкурс на самого щедрого мужчину. «Лёш, там всего-то посидеть один вечер в „Снобе“, а потом показать счет, мы будем счетами меряться, понимаешь?..»

Наверное, она думает, что у него чемодан денег. Или он рисует их ночами. Или грабит банки. Про золотой слиток и свои проблемы он ей, конечно, ничего не говорит, но дело не в этом… Просто они становятся чужими, вот и все.