Джеймс Хэррод с Бенджамином Логаном тоже приехали, чтобы отметить такое событие, — крупные добродушные мужчины со свойственной лесникам легкой походкой. Наклонившись, Логан поцеловал руку Китти.

— Наилучшие пожелания, мэм!

А Джеймс поддразнил Каллена и Романа:

— Похоже, вы поделили меж собой двух самых красивых девушек Кентукки и, готов побиться об заклад, оставили с носом кое-каких разочарованных молодцев!

Китти, улучив минутку, подошла к Амосу Уолтеру, который стоял, прислонившись к стене с таким видом, словно ему хотелось как можно скорее убежать отсюда в родную чащу и насладиться там одиночеством.

— Мистер Уолтер, как хорошо, что и вы пришли! — Китти протянула ему руку.

Поглядев на нее несколько секунд, он вытер о бахрому чулок свою мозолистую руку и пожал женскую ручку.

— Я бы ни за что не пропустил такое, госпожа Клеборн.

Новый титул приятно удивил ее.

— Вы первый человек, назвавший меня по-новому, — призналась она и благодарно произнесла: — Я была дома и видела надгробия, которые вы сделали… Это не просто надгробия, это произведения искусства! Вы настоящий художник.

Амос, переминаясь с ноги на ногу, что-то пробормотал. Китти не хотелось, чтобы он чувствовал себя неловко, и девушка больше не заговаривала о надгробных камнях. Она пригласила его выпить и закусить. Он поблагодарил, сказав:

— Желаю вам и вашему мужу большого счастья и большого везения, — но вскоре все-таки выскользнул за дверь.

Брачная церемония началась после полудня и теперь, спустя несколько часов, была в полном разгаре. Китти, станцевав первый танец с Калленом, вежливо отвечала на приглашения молодых кавалеров. Потом она спела и сыграла на цимбалах, уступив уговорам только после просьбы Каллена.

Сара, подойдя к ней, отвела ее в сторонку:

— Ну что, устала?

— В полном изнеможении! — ответила Китти.

— Очень хорошо. Пора проводить молодоженов в их хижину. Тебя отведут первой.

Сара помахала рукой ожидавшей ее знака группе молодых женщин, и они, хихикая, подбежали к ним — Бетси Кэллоувэй-Гендерсон, Фанни, Джемина Бун и Мэгги Гамильтон. Не давая Китти сказать Каллену ни слова, они поволокли ее к двери, где с плащами в руках их ожидала Элизабет.

Китти равнодушно отнеслась к такому бесцеремонному отношению: она знала правила игры, сама принимала в ней участие на Ватауге… Она была бесконечно благодарна всем за то, что ее с Калленом не отправили на чердак прямо здесь, в блокгаузе, как это иногда делалось, а гости навеселе время от времени поднимались туда, чтобы посмотреть, чем занимаются смущенные молодожены.

— Это я спасла тебя от чердака… — прошептала Сара, словно угадав ход ее мыслей.

— Спасибо, дорогая… — тоже шепотом ответила ей Китти.

Они не были вместе с того дня, как очутились в родительской хижине: здесь, в форте, не было для этого никаких условий.

— Боже, как я изголодался по тебе… — прошептал он, прижимаясь губами к ее горлу. — Ну, — он потянул ее за ночную рубашку, — сбрось это, покажи мне свое прекрасное тело!

Он разделся, а Китти выскользнула из ночной рубашки. Она стояла перед ним обнаженная в свете огня от камина, и на ее точеной фигурке играли веселые огненные блики.

— Помилуй Бог… — он опустился перед ней на колени, мягко касаясь ее небольших высоких грудей. Кончиками пальцев он дотронулся до затвердевших сосков жены, потом провел рукой по ее гладкому животу, задержав руку на темном треугольнике, который крепко сжал пальцами.

— Китти, девочка моя… — хрипло произнес он. — Китти… женушка моя…

Погода оставалась холодной, бушевал ветер, но молодожены в хижине, подкладывая длинные поленья в огонь камина, веселились и частенько проскальзывали под стеганое одеяло, чтобы насладиться друг другом, но все равно были ненасытны.

Их счастливое уединение от прочего мира подошло к концу в первый день нового года, когда Роман въехал в ворота форта, ведя перед собой с полдюжины изможденных, дрожащих мужчин. Один из них, раненный в пятку, тяжело опирался на тростниковую палку, а у второго была перевязана голова — пуля царапнула его по виску. Они зашли в блокгауз, где робко и смущенно улыбались, принимая из рук чашки с маисовой водкой, и рассказывали Дэниэлу и другим свою историю.

Они жили в форте Мак-Клиланд — последней фактории к северу от реки Кентукки, и индейцы прогнали их после двухдневных изматывающих атак. Многие из них отправились в Хэрродтаун и форты побольше, а эти шестеро выбрали ближайший форт — Бунсборо. Роман встретился с ними в дебрях и привел сюда.

Потом Дэниэл, Роман, Каллен и старый полковник что-то чуть слышно обсуждали, и на лицах их залегли глубокие морщины озабоченности.

— Шоуни шалят. Выходит, зима им не помеха? — спросил Дэниэл Романа.

Тот кивнул:

— Я везде видел их следы.

— Нужно предупредить поселенцев, пусть приходят сюда немедленно! — встревоженно сказал Кэллоувэй.

— Да, пошлю кого-нибудь, — отозвался Дэниэл, нервно потягивая мочку уха. — А пока, Каллен, мальчик мой, попрощайся-ка со своей маленькой женушкой, нежно поцелуй ее. Нужно как следует разведать обстановку на реке. Пройди до самой Огайо. Роман, ты сам выберешь себе нужный маршрут. Я бы хотел послать вас вдвоем, но поодиночке вы прочешете гораздо большую площадь.

Каллен, молча кивнув, пошел собирать вещи, и через какие-нибудь полчаса он уже выезжал из ворот форта; его фетровая шляпа, как всегда, съехала на затылок. Обернувшись, он махнул Китти рукой и озорно подмигнул. Она грустно махала ему в ответ до тех пор, пока Сквайр с кузнецом Уинфредом Бурдеттом не захлопнули тяжелые ворота, закрыв их на громадный дубовый засов.

Китти представила, как Каллен, прильнув к черной шее своей кобылы, галопом скачет по долине, чтобы поскорее укрыться в густых лесных зарослях. Из его скудных рассказов Китти поняла, что безопасности не гарантировало ни одно место вокруг, за исключением вот этих толстых бревенчатых стен форта…

Где-то в глубине души воскресли отзвуки того трагического дня, у Выдряного ручья… Она застыла на месте, снова услышав громкий ружейный выстрел и пронзительный клич индейца, который ей никогда не забыть; словно наяву завизжала мать — и ее забила дрожь, пришедшая на смену тому оцепенению…

Только почувствовав на спине чью-то сильную руку, она вернулась к реальности. Перед ней стоял Роман.

— Не хочешь зайти к нам в хижину? — спросил он. — Сара будет очень рада тебе.

— Ты снова уезжаешь?

— Да, но прежде нужно ухватить несколько часиков сна.

Китти кивнула. Им, конечно, лучше провести эти часы наедине. Если они не займутся любовью, то Сара будет просто тихо лежать рядом и сторожить его сон.

— Передай ей, что я зайду попозже, — сказала она.

Ей не хотелось просить его поберечься, быть осторожнее: Китти знала, что Роман не допустит оплошности. Прикоснувшись к его руке, она зашагала к своей хижине.

Но столь желанный отдых, на который рассчитывал Роман, был нарушен час спустя приездом нарочного из Хэрродтауна с сообщением о том, что на Джорджа-Роджерса Кларка и его людей, перевозивших порох с форта Питта, напали шоуни.

— Порох удалось доставить в безопасное место, в Хэрродтаун, — заверил худой, обтянутый морщинистой кожей старый охотник, которого обязали выполнить это задание. — Но среди них есть убитые… и, говорят, дикари захватили кузена самого Кларка.

— Джозефа-Роджерса?! — застонал как от боли Роман, вспомнив этого быстроглазого юношу.

— Майор Кларк просил, чтобы ты приехал к ним. Они будут тебе весьма признательны.

— Майор? — переспросил Роман.

По лицу старика расползлась добродушная улыбка, демонстрирующая желтые от табака зубы:

— Капитана повысили.

Роман, услышав сдержанное «входите», толкнул дверь. Джордж Кларк сидел за небольшим кустарным столиком, который он приспособил под конторку, и громко скрипел пером при мерцающем свете свечи.