Сильнее, чем эта народная книга, о старинных надеждах на возвращение врага священников Фридриха напоминает созданная в этот же период народная песня, пусть даже и в «веттинском варианте», которая видела его воплощенным в потомке с тем же именем. Особенно в Саксонии и Тюрингии появление Лютера под покровительством Фридриха Мудрого без сомнения вызвало воспоминания о старинных пророчествах. «Новая прекрасная песнь о пророчествах сивиллы», напечатанная в 1531 году в Саксонии, появившаяся на десятилетие раньше, чествует «герцога Фридриха Саксонского» как покровителя Лютера и в целом как защиту от проклятья Папы. В 18-ти строфах поэт агитирует за актуальные тогда политические цели. Легенду о Фридрихе он использует как благодатную историческую почву:

Он – Антихрист. Упомянутая в названии «сивилла» присутствует только в первой строфе, а именно в качестве провозвестницы пророчества о Карле («о нем она много сказала...»), которое не описывается подробнее, но явно направлено на императора Карла V. Еще более путанным является указание на то, что Антихрист, то есть папа, должен быть отмечен крестом. Однако золотой крест считался отличительным знаком «Фридриха III», с которым некоторые представители династии Веттинов с тем же именем якобы родились на свет. Связанные с этим псевдоиоахимитские пророчества могли подойти как для императора мира, так и для Антихриста.

Такие темные противоречивые предсказания еще долго бродили в умах людей, пока век просвещения не покончил с такими представлениями. Между тем, настоящая народная легенда о возвращении Фридриха II на Киффхаузен была действенная и в конце концов осталась единственной.

Предыстория легенды Киффхаузена снова уводит в сферу ранних иоахимитских ожиданий конца света, в которых Фридрих II «или один из его потомков» исполнял роль Антихриста, превратившуюся под влиянием дружественных Штауфену интерпретаторов в роль императора-мессии. Когда в 1268 году вместе с Конрадином умер последний законный наследник трона Штауфенов, надежды непреклонных иоахимитов сконцентрировались на втором сыне единственной оставшейся в живых законной дочери императора, Маргариты, а позднее, как уже говорилось, на сыне дочери короля Манфреда, Констанции Арагонской. После того, как Маргарита двенадцатилетним ребенком была «брошена» ее женихом, Германом II Тюрингским, через три года она была обручена с двухлетним (!) Альбрехтом Тюрингским, за которого вышла замуж в 1256 году, когда ему исполнилось шестнадцать. В 1262 году Альбрехт стал ландграфом. Брак с представительницей рода Штауфенов, старше его на одиннадцать лет, был весьма выгодным для него из-за солидного приданого в 10000 марок серебром. Так как Гогенштауфены ко времени заключения брака вряд ли могли располагать такой суммой наличными, на приданое были пожертвованы земли по реке Плейсе и свободный имперский город Альтенбург. После десятилетнего брака Альбрехт влюбился в юную фрейлину и из-за своего в высшей степени нерыцарского отношения к жене и их четырем детям получил прозвище «испорченный», то есть «невежественный». В 1270 году Маргарита вынуждена была бежать из Вартбурга, так как на нее планировалось покушение. В горе от разлуки с мужем она укусила своего второго сына, Фридриха (род. 1257), в щеку – во всяком случае долгое время он звался «Фридрихом с укусом»; однако в историю он вошел как «Фридрих Смелый». Маргарита бежала во Франкфурт на Майне, который выказал себя особенно дружественно по отношению к штауфенскому дому. Через несколько недель ландграфиня все же умерла в возрасте 41 года. За год до этих событий, вскоре после казни Конрадина, итальянские гибеллины выдвинули кандидатуру Фридриха Смелого на сицилийский трон. Соответствующий литературно стилизованный «манифест» был обращен к его деду, Генриху Сиятельному Тюрингскому. Там содержались указания на «предсказания» и «оракула пророков», в соответствии с которыми «Фридрих III» был призван уничтожить Карла Анжуйского и его род, чтобы возродить империю Фридриха II. В это время ко двору Веттинов по достоверным источникам действительно прибыли итальянцы. Возможно, «пророчество» 1269 года в Эрфуртской хронике можно свести к такого рода пропаганде. Это предсказание гласило, что Фридрих III должен раздвинуть свое правление до границ мира и лишить власти Папу. В 1269 году Фридрих Смелый появился в грамотах, составленных в честь двенадцатилетнего Веттина, как «Фридрих III, король Иерусалима и Сицилии, герцог Швабии, ландграф Тюрингии, пфальцграф Саксонии».

Хотя в 1271 году в борьбе за германскую корону интересы Фридриха были ущемлены вмешательством курии в пользу Рудольфа Габсбурга, даже после выборов его (1273) продолжали жить ожидания народа, связанные с именем Веттина. Эрфуртская хроника приписывает ему в 1308 году – подхватывая распространенное в народе мнение – амбиции касательно диктатуры, ставшей в то время снова брутальной, а родившийся в 1278 году хронист Петер фон Циттау рассказывает в хронике Кёнигзаале, что в его детстве всем было известно пророчество: Фридрих Смелый будучи могущественным императором когда-нибудь совершит «чудеса» с церковниками. Какого рода они должны быть, объясняет политический писатель Александр фон Роэс. К 1280 году он рассказывает: «давным- давно» в Германии существовало пророчество, что «корень греха» из рода Фридриха II по имени Фридрих унизит церковь, будет мучить и унижать священников. Эта менее конкретная ссылка заставляет, во всяком случае, задуматься о другом Штауфене с тем же именем. Только когда Фридрих Смелый умер в 1323 году, не осуществив ни одного связанного с ним предсказания, пророки, ни в коей мере не удрученные своими ошибками, обратились к другому «исцелителю». Насколько живучи были эти не связанные больше напрямую с Фридрихом II обетования и происходящие от них политические интерпретации, демонстрирует бюргерская народная песня 16 века из конца предыдущей главы.

Заново приобретшее актуальность пророчество о Фридрихе и конкурирующее с ним предсказание в пользу Карла Великого заглушили бытующие в народе легенды. Их дальнейшее развитие удается проследить лишь в 15 веке, так как принимаемый одними исследователями и опровергаемый другими отклик пророчеств, агитирующих за Фридриха Смелого, нельзя основательно ни доказать, ни опровергнуть в народной легенде. Не подвергается никакому сомнению то, что диктатура трона потомка Штауфена и не прерывавшаяся 200 лет линия Фридрихов вызывали в веттинской династии воспоминания о старых ожиданиях последнего императора и тем самым значительно поддерживали жизнь народной легенды.

Наряду с этим всеми признается, что надежды на возвращение Фридриха II возникали и подпитывались там, где обновление штауфенского род обещало реальные или даже ирреальные выгоды. От низложения центральной власти страдали прежде всего имперские министериалы, управляющие частями далеко раскинувшихся владений короны. Они не могли защититься от новых землевладельцев. Страдали и горожане, и крестьяне, чьи «старые права» также были ущемлены новыми господами. На Золотом Лугу, у подножья Киффхаузена, было сконцентрировано наибольшее количество старого имущества короны. Когда в 1520 году Лютер в своем послании «Христианскому дворянству немецкой нации об улучшении христианского состояния» вспоминал о том, сколь постыдным было отношение понтификов к Фридриху I и Фридриху II, как и к другим германским императорам, он дал выход чувствам, которые наверняка еще были близки многим жителям саксонской Тюрингии. В хрониках папской партии можно найти подтверждения этому. Городской писарь Айзенаха, а позднее каноник и домовый священник ландграфини Анны, Йоханнес Роте (1360-1434), создатель оконченной в 1421 году «Хроники дурингов», подхватывает упрек клерикальных хронистов старшего поколения с бойцовской страстью: Так как император Фридрих был язычником, значит все, кто верит в его возвращение, тоже язычники. Во времена Рота такое наименование еще грозило смертной казнью. Только в 1414 году в Тюрингии на костер за несколько месяцев было отправлено 168 постоянных сектантов.