В результате торпедной атаки американские эсминцы не только вывели из строя японский тяжелый крейсер, но и расчленили боевой порядок всей неприятельской эскадры, приостановив таким образом ее продвижение к главной цели — заливу Лейте. И это был несомненный успех: американцам, над которыми нависла смертельная угроза, любая отсрочка была только на руку. Однако после короткой передышки японские тяжелые крейсера снова двинулись в наступление, с тем чтобы, оттеснив американские авианосцы к югу, подставить их под прямой удар своих линейных кораблей. Вот уже и авианосцы оказались в «царстве разноцветных гейзеров». Впрочем, американским морякам некогда было смотреть на море — все их внимание было сосредоточено на том, что происходило на борту. А там кипела привычная для боевой обстановки работа. На пальбу неприятельских кораблей авианосцы отвечали редкими залпами своих 127-миллиметровых орудий, однако серьезной опасности для защищенных мощной броней линкоров они не представляли. Но самое, пожалуй, невероятное заключалось в том, что, невзирая на массированный обстрел авианосцев крупнокалиберными, бронебойно-осколочными снарядами, некоторые из них уцелели. И тут мы вправе спросить: в самом деле, отчего же ураганный огонь японских корабельных орудий оказался столь неэффективным? Тому были три причины. Во-первых (как выяснилось позднее), японцы наводили орудия с помощью РЛС управления огнем, впервые — или, во всяком случае, одними из первых — применив такой способ стрельбы в дневное время; ну а японские радары, в отличие от американских, были весьма далеки от совершенства, в чем мы уже имели возможность убедиться. Во-вторых — и вследствие вышесказанного, — темп стрельбы был невелик (один залп в минуту), а зона рассеивания снарядов, напротив, чересчур велика. Наконец, третий просчет японцев заключался в том, что они использовали бронебойные снаряды, которые пробивали корпуса американских кораблей навылет. Впрочем, «неэффективность» — понятие относительное, по крайней мере применительно к результатам описываемого артобстрела. Ведь большинство американских авианосцев: «Уайт-Плейнс», «Феншоуз-Бей» и «Китнан-Бёй» — являли собой поистине удручающее зрелище, а «Габье-Бей» и вовсе уходил под воду. Окутанный дымом и пламенем, он отстреливался, даже когда стал заваливаться на левый борт. Моряки, перебравшись на вздыбленный правый борт тонущего корабля, уже сбрасывали на воду плоты и спускались в них по спасательным сетям, вываленным за борт. В конце концов японский крейсер, находившийся в 2000 метров от гибнущего авианосца, добил его несколькими непрерывными залпами. «Габье-Бей» опрокинулся и в следующее мгновение скрылся в волнах. Когда же волны сомкнулись над ним, на поверхности остались только спасательные плотики, к которым, отчаянно размахивая руками, плыли моряки, прыгнувшие с борта обреченного авианосца прямо в море.
И вот — наконец-то! — в воздух поднялись американские самолеты. Впрочем, некоторые из них уже давно кружили в небе. Но то были самолеты ближнего прикрытия, и все их вооружение составляли глубинные бомбы. Иначе говоря, прошло часа полтора, прежде чем на место сражения вернулась бомбардировочная эскадрилья, вылетевшая на рассвете к Лейте, а без нее атаковать неприятельскую эскадру было бы чистым безрассудством. Кроме того, самолетам не удалось сразу подняться в воздух потому, что авианосцы, постоянно маневрируя под огнем противника, никак не могли стать строго против ветра, — и самолетам пришлось взлетать при боковом ветре, с большим риском. Наконец вылет был затруднен еще и тем, что от взрывов и крутых поворотов, которые, маневрируя, то и дело совершали авианосцы, полетные палубы буквально ходили ходуном. Одним словом, большинству самолетов приходилось взлетать в «аварийном порядке» — разбегаться по полетной палубе, лавируя между пробоинами и грудами обломков, да еще с на четверть заполненными топливными баками. Летчики имели приказ не топить неприятельскую эскадру — что при их вооружении было невозможно, — а расчленить ее боевой порядок, нанося удары по отдельным кораблям. Поэтому самолеты атаковали не эшелонами, как обычно, а поодиночке. Нанести удар единой группой удалось, пожалуй, только шести торпедоносцам с «Китнан-Бея», которые несли по две полутонных бомбы каждый, и то только потому, что им подвернулся удобный случай. Они атаковали неприятельский крейсер — в него угодило девять бомб и он затонул. Остальные же самолеты, следуя приказу, вели так называемые беспокоящие действия/Торпедоносцы сбрасывали пятидесятикилограммовые бомбы с малой высоты. И хотя эти «малютки» не могли причинить мощной броне линкоров сколь-нибудь ощутимого вреда, зато их осколками убивало всех, кто находился на мостиках и верхних палубах. Ну и, ко всему прочему, бомбардировка мешала противнику вести прицельный огонь, что само по себе было немаловажно. Истребители тоже старались вовсю: они расстреливали из пулеметов мостики и палубы японских кораблей, не упуская из виду и корабельные зенитные установки. А бомбардировщики, вернувшиеся с Лейте, тут же нанесли по неприятельской эскадре удар реактивными бомбами. Американских самолетов с каждой минутой становилось все больше, а положение американцев на море между тем ухудшалось. Японские крейсера неумолимо приближались. И тогда контр-адмиралу Ральфу Ости, командиру двух авианосцев северной группы, пришла в голову дерзкая, хотя и рискованная мысль: связавшись по радиотелефону со своими летчиками, которые к тому времени успели израсходовать все боезапасы, он тем не менее приказал им «сымитировать» торпедную атаку, чтобы хоть ненадолго сдержать натиск тяжелых крейсеров противника. И пилоты блестяще выполнили приказ. Перейдя в горизонтальный полет, они, снижаясь все больше, двинулись на японские корабли, вызвав таким образом огонь неприятельских зенитных орудий на себя. После этого, не сбросив ни одной торпеды и ни единой бомбы, они развернулись и улетели прочь. В результате «ложной атаки» японские крейсера сбились с курса, а их зенитные орудия — с прицела. Однако вскоре в наступление двинулись неприятельские эсминцы.
Они атаковали совсем не так, как американские эскадренные миноносцы. Они вышли на исходный рубеж — и с 9000 метров дали по американским кораблям мощный торпедный залп. Но удача, вернее, обстоятельства, а если угодно, и то и другое снова были на стороне американцев: обширный участок моря, где разворачивалось сражение, временами затягивало низкой облачностью и дождевыми фронтами; прибавьте к этому дымовую завесу, которая окутывала подбитые корабли и стлалась по морю. Как и следовало ожидать, японские миноносцы нацелились главным образом на американские авианосцы, а не на эсминцы, поскольку те слишком низко сидели на воде и к тому же беспрерывно сновали туда-сюда. Пенные следы стремительно мчащихся к целям торпед разглядел пилот одного из бомбардировщиков. Он, не мешкая, ввел самолет в пикирование и несколькими реактивными бомбами поразил первую попавшуюся торпеду. Она взорвалась на полном ходу, и взрыв послужил сигналом тревоги для всех авианосцев — они сманеврировали, и торпеды прошли мимо. Но что бы там ни было, над американцами уже давно висел злой рок, готовый того и гляди обрушиться на них разящим дамокловым мечом. И это — невзирая ни на беспримерное мужество и отвагу людей, ни на их изобретательность и всевозможные тактические уловки. Японская эскадра как ни в чем не бывало продвигалась к намеченной цели — острову Лейте: в центре шли линкоры, с правого фланга — легкие крейсера и эсминцы, следившие за тем, чтобы ни один американский корабль не проскочил на север — между эскадрой и землей, а с левого — ударный отряд тяжелых крейсеров. Действительно, в стратегическом плане, невзирая на отдельные тактические успехи, положение Седьмого флота было почти безнадежным. Вице-адмирал Кейн, получивший срочный приказ ложиться на обратный курс, находился слишком далеко от Лейте и по понятным причинам не мог послать туда свои самолеты; а к тому времени, когда он подоспел бы на подмогу Кин-кейду, все было бы кончено. Что же касается вице-адмирала Хелси, он, как мы помним, продвигался полным ходом на север.
