Следом за «Зуикаку» на дно пошли два легких авианосца — «Зуихо» и «Шитозе». Последний добили из своих орудий американские крейсеры, настигнув его некоторое время спустя: он едва держался на плаву и плелся далеко позади отступавшей неприятельской эскадры. «Шитозе» начал медленно переворачиваться, и американские моряки увидели, как оставшиеся в живых японцы отчаянно карабкаются вверх по обнажившемуся днищу авианосца, словно силясь удержать его на плаву голыми руками. Потом «Шитозе» ушел под воду. Американским морякам на эсминцах было запрещено не то что спасать барахтавшихся в волнах японцев, но даже сбавлять ход: до наступления сумерек надо было успеть нанести еще один мощный удар по эскадре Озавы, в которой теперь осталось только два 30-тысячетонных авианесущих линкора, три крейсера и восемь эсминцев. Ближе к вечеру с «Энтерпрайза», «Ленгли», «Эссекса» и «Лексингтона» поднялись в воздух девяносто шесть пикирующих бомбардировщиков, торпедоносцев и истребителей-бомбардировщиков. Они атаковали неприятельскую эскадру в несколько заходов, снова и снова пробиваясь сквозь клубы дыма к главным целям — двум линкорам-авианосцам. За нынешний день то был пятый по счету налет. Согласно подсчетам американских летчиков, в оба линкора — «Хуиго» и «Изе» — угодило 37 бомб и торпед. Но невзирая на полученные повреждения, им удалось под покровом сумерек выйти из боя и своим ходом вернуться на базу. В 18 часов неприятельская эскадра, перестроившись в одну, 45-мильной длины колонну, пустилась наутек и через некоторое время скрылась в ночной мгле. Однако еще до наступления темноты американские крейсеры потопили неприятельский эсминец, который, как видно, отбился от эскадры. После этого — в 21 час 50 минут — они легли на обратный курс и вскоре присоединились к авианосцам, поджидавшим их чуть южнее. А немного погодя американские подводные лодки, выдвинувшиеся наперерез отступающей эскадре Озавы, потопили неприятельский крейсер.

В начале десятого вечера адмирал Озава, находившийся на борту крейсера «Ойодо», получил радиограмму от командира одного из кораблей, замыкавших японскую кильватерную колонну. В радиограмме уточнялся численный состав преследующей ее по пятам американской эскадры. И Озава, взвесив свои силы, решил вступить с американцами в ночной бой, несмотря на то что у него осталось только два линкора, один легкий крейсер и шесть эсминцев. Как бы там ни было, он отдал приказ ложиться на обратный курс — и двинулся на юг. Но вот прошло два часа, а горизонт прямо по курсу был пуст — по крайней мере судя по показаниям корабельных РЛС. Озава снова изменил курс — но все тщетно. Дело кончилось тем, что к утру метущуюся  неприятельскую эскадру засекли американцы и дали решающий бой, который, включая предыдущие удары, вошел в историю как битва при мысе Энгано.

А теперь давайте мысленно перенесемся обратно — на Лейте, где уже наступило утро 25 октября. Однако прежде отметим одно немаловажное обстоятельство. Хотя вышеописанные удары по эскадре Озавы были нанесены в тот же день, когда Седьмой флот Кинкейда отражал ожесточенные атаки Куриты, эти два сражения, составляющие две фазы великой Филиппинской битвы, следует рассматривать по отдельности еще и потому, что они разворачивались на расстоянии свыше тысячи километров друг от друга. С другой стороны, мы вправе грешить на себя за то, что нарушили единовременность описываемых событий, поскольку отчаянные призывы контр-адмирала Кинкейда о помощи доносились и до нас: ведь как раз тогда мы с вами находились на борту линкора «Нью-Джерси», в штабе вице-адмирала Хелси. О трагедии на Лейте знали и моряки «Энтерпрайза» — вернее, они узнали о ней уже после того, как все закончилось.

Итак, обстановка, сложившаяся на Лейте к утру 25 октября, казалась американцам вполне благоприятной — во всяком случае, на первый взгляд. Часть сил Третьего флота неотступно преследовала к югу от пролива Суригао остатки эскадры адмирала Нишимуры, разгромленной накануне, во время ночного боя. Контр-адмирал Кинкейд уже знал, что через внутренние филиппинские воды ему навстречу движется другая японская эскадра — под командованием адмирала Куриты. Однако, как нам известно, Кинкейд был тогда твердо убежден в том, что: 1) после воздушных налетов, предпринятых против нее 24 октября, она изрядно поуменьшилась; 2) ну а если она все-таки объявится, то у западного входа в пролив Сан-Бернардино ее перехватит 34-я ударная группа, про которую в одной из своих радиограмм упоминал Хелси. Таким образом, Кинкейд мог смело заняться выполнением своей основной задачи — вести поддержку и прикрытие войск, высаживающихся на Лейте. Для большей ясности скажем, что обстановка на Лейте и близ него сложилась следующая. Море было спокойно, с северо-востока дул легкий бриз. Небо лишь местами было затянуто облачностью. Впрочем, состоянию атмосферы надо было уделить особое внимание, потому как оно во многом определит дальнейший ход событий. Итак, небо в тот день было ясное, почти безоблачное. И только на горизонте кое-где виднелись скопления дождевых облаков. Давление опустилось чуть ниже нормы. Было жарко и влажно. В заливе Лейте, в виду берега, скопилось великое множество восковых и грузовых транспортов, малых сторожевых и десантных кораблей. Остальные — ударные — силы Третьего флота, как нам известно, преследовали неприятельскую эскадру, отступавшую к югу от пролива  Суригао. Накануне ночью конвойные авианосцы крейсировали близ восточного побережья острова Самар. А на рассвете они выдвинулись обратно к Лейте, разделившись на три группы — северную, центральную и южную. Летчики, не участвовавшие в преследовании отступавшего противника, готовились к выполнению других задач: им предстояло поддерживать с воздуха наступление войск на суше, патрулировать прибрежные воды Лейте с целью обнаружения и уничтожения японских подводных лодок, если те вдруг объявятся, равно как и воздушное пространство над островом, чтобы предотвратить неожиданное появление неприятельских самолетов. Хотя, впрочем, никаких неожиданностей ни на море, ни в воздухе в тот день, похоже, не предвиделось.

И вот в 6 часов 47 минут на борт одного из авианосцев, входивших в состав центральной группы, поступило радиосообщение от кого-то из летчиков: «Попал под зенитный огонь японской эскадры!» А в 6 часов 53 минуты похожее донесение, только более точное, получили на другом авианосце. Пилот сообщал: «В квадрате 340 вижу неприятельскую эскадру — линкоры, крейсеры и эсминцы. Дистанция — 20 миль». Иначе говоря, соединение кораблей противника было обнаружено к северу от северной авианосной группы. Слово «линкоры» прозвучало точно оглушительный взрыв. Офицеры на авианосцах, все как один, отказывались верить, что их корабли могут ненароком попасть под обстрел мощных орудий линейных кораблей. И вахтенные, приставив к глазам бинокли, стали пристально всматриваться в северном направлении. В 6 часов 53 минуты на горизонте показались едва различимые силуэты неприятельских кораблей. Они имели довольно характерный вид и действительно напоминали плавучие пагоды, особенно издалека. При их появлении у американских моряков, даже самых храбрых и бесстрастных, всякий раз начинало тревожно биться сердце. Вахтенные опустили бинокли — их внимание сосредоточилось на сообщении от контр-адмирала К.А.Ф. Спрага, командира северной авианосной группы: «Курс — ост. Самолеты — в воздух. Срочно! Скорость — максимальная!»

В 6 часов 58 минут одну из «плавучих пагод» озарила яркая вспышка. Это дал первый залп 63-тысячетонный линкор «Ямато» — с дистанции 30 тысяч метров. Калибр выпущенного снаряда был известен — 454 миллиметра. Скоро рванет! В следующее мгновение морская даль озарилась еще несколькими вспышками.

Морская гладь вокруг американских авианосцев вспенилась ярко-розовыми гейзерами. Снаряды второго залпа рванули в 200 метрах от «Уайт-Плейна», а следующие — уже со всех сторон от него, взъерошив море разноцветными пенными фонтанами — розовыми, зелеными, желтыми, красными и синими. Офицеры и матросы попадали ничком на палубу там, где стояли; от многократной оглушительной  детонации полопались стопоры, удерживавшие самолеты; один из них сильнейшей ударной волной смело с полетной палубы, как жалкую песчинку; остальные, один за другим, стали спешно выруливать на взлет. Это рванули мощные глубинные снаряды. От взрыва авианосец сотрясся так, что в котельном отделении повредило топки, вследствие чего из трубы повалил густой черный дым. Японцы, как видно, решили, что авианосец вышел из строя, и перенесли огонь в сторону, взяв на прицел другую цель, — «Сен-Ло».