– Но почему этих данных нет в официальном досье? – удивился Михаил. – Ведь его люди попались. Их что, не сумели расколоть?

– И не пытались – не дали! Начальство распорядилось уничтожить предварительные материалы как бездоказательные, – неохотно пояснил Прохоров. – Само, через родственников, участвует в его предприятиях в качестве членов правления или под другими соусами. От юридической оценки такого «сотрудничества» воздерживаюсь.

– Да коррупцией это называется, как же еще?! – взорвался Михаил. – А ваши милицейские тоже у него в кармане?

– Непосредственно юридических казусов нет, но посмотришь на загородную виллу начальника управления – призадумаешься, на какие шиши построена. Что она стоит – того ему и его семье за всю жизнь не заработать. Так что этого Козыря голыми руками не возьмешь.

Видя, каким мрачным, осуждающим взглядом наградил его друг, Дмитрий Иванович простодушно признался:

– Ты, Михаил, человек вольный, холостой, что хочешь, то и делаешь. А у меня дом, семья, я здесь корнями врос. Куда мне рыпаться? Что мне велят, то и делаю. Разумеется, только в рамках закона! Мне как профессионалу честной работы хватает.

И встал в знак того, что разговор окончен.

– Ну бывай здоров. В пределах возможности поддержу и прикрою. – Он проводил Михаила до двери кабинета. – Но мой тебе совет: не лезь на рожон и Козырева зря не задевай.

Примерно в это же время Анатолий Борисович Козырев, подъезжая в своем «шевроле» к зданию банка, распорядился по радиотелефону:

– Разыщите Вику Соловьеву и чтобы через час была у меня! – Положил трубку и в сопровождении телохранителей прошел в свой шикарный кабинет.

Приобретенная в свое время под банк обшарпанная дву-хэтажка после капитального ремонта и реконструкции превратилась в сверкающий мрамором, полированным деревом и бронзой дворец.

Просмотрев и завизировав срочные документы, он вышел из-за широченного стола и принялся расхаживать по. кабинету, обдумывая ситуацию с фондом афганцев и пути преодоления возникших осложнений. Пришел к Ланскому новый шеф службы безопасности – грозит сорваться тщательно разработанный план захватить богатый источник наживы.

– Не было печали – черти подкачали! – пробормотал он. – Придется найти к нему подход!

Козырев, высокий, массивный, со спадающей на лоб мед-но-рыжей челкой, не выглядел на свои пятьдесят; подводили только глубокие складки у тонких, жестких губ и бугристая кожа лица. Довольно интересный мужчина, но впечатление портили отталкивающее выражение лица, чрезмерно длинный нос и загнутый вперед подбородок.

Виктория Соловьева вошла в кабинет без стука – отношения у нее с шефом сложились более короткие, чем полагалось по службе.

– Что за срочность? Сорвана важная встреча е западным корреспондентом по поводу заказной статьи. Знаешь ведь, как она нам нужна. – Села в кресло, закинула ногу на ногу, закурила длинную, тонкую темную сигарету.

– Придется тебе, дорогая, все бросить и заняться одним человеком. Это для нас сейчас важнее всего.

– А кто такой? Зачем понадобился?

– Новый шеф службы безопасности у Ланского. Из Москвы привез. Здоровенный такой мужик. Из афганцев, бывший спецназовец. Холостой. Живет пока в гостинице «Сибирь», там ему люкс снимают. Надо приручить. Слишком глубоко копает, до наших ребят добрался.

– У тебя есть какой-нибудь план?

– Нет. Сама придумай, как его захомутать. Ты у меня сообразительная.

Виктория была очень хороша собой: соломенного цвета, стриженные под мальчика волосы, прекрасные карие глаза и веселые ямочки на свежих щеках; высокая, гибкая, с длинными, стройными ногами. Зная соблазнительную их красоту, она носила ультракороткое мини.

Несмотря на молодость, биография ее изобиловала приключениями и была насыщена житейским опытом. Выросла она в семье цирковых акробатов. Мать ее, когда она была еще маленькой, трагически погибла от травмы, полученной на репетиции. Отец сошелся с новой партнершей, и Вика росла среди артистов труппы, предоставленная самой себе.

Рано познала мужские ласки, прошла через множество рук и отличалась искушенностью в любви. К двадцати восьми годам дважды побывала замужем; потом ее подобрал Козырь.

По семейной традиции ей предстояло стать циркачкой. Но гибель матери, случившаяся у нее на глазах, оставила неизгладимое впечатление, и она наотрез отказалась занять место в номере отца. Они разругались, и Вика ушла из цирка.

Еще с детства, со школы обнаружились у нее литературные способности: писала заметки в стенгазету, посылала репортажи в «Пионерскую зорьку». Решив к получению аттестата зрелости покончить с цирком, она попыталась поступить на факультет журналистики: представила на конкурс свои опусы, но ее не приняли. Тем не менее благодаря очередному роману, с влиятельным журналистом, ее взяли на работу в редакцию областной молодежной газеты; вскоре она стала бойким репортером.

Привлекательная женщина, с безукоризненным вкусом, она сильно страдала из-за нехватки денег на туалеты и косметику; а могла приобщиться к элите городских дам.

«Это же несправедливо: какая-нибудь кривоногая кикимора упакована в „фирму“, а приличные люди ходят в чем попало! – негодовала она про себя при виде богато и изящно одетых женщин, много уступающих ей во внешности. – Мне бы такие шмотки – я бы им всем нос утерла!»

Оживление деловой активности вызвало наплыв богатых иностранцев, интересовавшихся созданием в Сибири совместных предприятий по использованию местных ресурсов. Виктория, безудержно стремившаяся к роскоши и утонченным радостям, уже решилась сделаться валютной проституткой, когда судьба столкнула ее с Козыревым.

Однажды на какой-то пресс-конференции Виктория, не без собственной инициативы, познакомилась с фирмачом из Западной Германии, и тот пригласил ее поужинать в самый дорогой ресторан. «Потом, конечно, потащит в постель, – деловито думала она, лучезарно улыбаясь толстому, пожилому немцу. – Ничего, стерплю. Главное не продешевить».

Неподалеку, за длинным столом, веселилась большая компания, – по-видимому, отмечали какое-то событие. Внимание Вики привлек великолепно одетый, видный мужчина, который бросал на нее взгляды, выдававшие откровенный интерес.

Когда зарубежный гость отлучился, Козырев (это был он) пригласил ее танцевать. Покачиваясь в ритме плавного танго, напрямую предложил:

– Зачем вам этот старый колбасник? Есть вариант посолиднее, достойный такой красотки, как вы. Не стоит вам размениваться по мелочам.

Вика не привыкла к подобной бесцеремонности и приготовилась вспылить, но от незнакомца исходила такая мужская сила и спокойная уверенность… Она передумала и промолчала.

– Через полчаса я уеду отсюда с близкими друзьями, мы продолжим наш вечер в более уютной, непринужденной обстановке. Будьте внизу минут через двадцать – не прогадаете! Этот старик, со своими грошами, нам в подметки не годится! – И не дожидаясь окончания танца проводил ее на место, тепло и многозначительно пожав руку.

Когда немец вернулся, он застал свою даму потягивающей в раздумье шампанское.

– Надеюсь, вы не скучали без меня? – галантно поклонился он. – Мне приходилось немного освежеваться. – По-русски он говорил хорошо, но с характерным акцентом и иногда смешно коверкал слова.

«Что же мне делать? – лихорадочно размышляла Вика. – С немцем, похоже, дело верное: солидный господин, наверняка семейный. А тут… черт его знает что… Рискнуть, что ли? Сердце чует – крупный тип. Немец что? Эпизод. А дальше? Другой немец? Нужно попробовать! Намек вполне понятный». Решив оставить своего кавалера с носом, Виктория взяла со стола сумочку, демонстративно открыла, проверяя, на месте ли пудреница и помада, и обещающе улыбнулась:

– А теперь моя очередь. Поскучайте и вы немного. – Поднялась и не спеша, чуть покачивая стройными бедрами, направилась к выходу из зала.

Внизу, у гардероба, ее уже ждала шумная компания. Козырев подал ей короткую шубку из пушистого искусственного меха, и все направились к машинам.