– Подумал, – кивнул Твист не поднимая головы.

Я оставил ребят доедать незапланированный обед, а сам направился к маячившему в районе кухни метромдомену.

При моем приближении сей почтенный руководитель обслуживающего персонала подтянулся в ожидании продолжения развернувшегося банкета, но у меня к нему был совершенно иной вопрос. С несколько рассеянным видом я спросил:

– Послушай, начальник, а почему ваша, столь хорошо организованная точка общепита стоит так далеко от проезжего тракта?

– Как это – далеко? – неожиданно удивился метромдомен, – Наша ресторация располагается как раз на самом что ни на есть оживленном тракте…

– Вот как? А почему же мы полдня ехали по этому оживленному тракту и не встретили ни одного путника? А почему от дороги до этого городка и до вашей ресторации мы добирались минут двадцать голой степью?

– А! – воскликнул сей почтенный служитель желудка, – Вы, наверное. Ехали по королевскому прогонному тракту! Из Замка в предгорья!

– Совершенно верно, – подтвердило я его догадку.

– Так по нему никто не ездит, кроме королевских гонцов, и гвардейцев, сменяющих замковый гарнизон. Этот тракт никуда не ведет.

– То есть, как никуда не ведет? – удивился я в свою очередь.

– Ну, конечно, он ведет в Замок, – поправился мой осведомленный собеседник, – Только туда ж никто не ездит. А вот через наш город, аккурат через площадь, на которой стоит наша ресторация, проходит дорога из столицы в главный город предгорья, Норт, в загорье до Сотдана и дальше до самых Покинутых земель, где и пропадает. По этой дороге и ездят все кому не лень.

– Спасибо, ты открыл мне глаза, – поблагодарил я и тут мне в голову пришла новая мысль, – А что, свободные комнаты в вашем постоялом дворе имеются? Я бы снял три на сегодняшнюю ночь.

Этот странный метромдомен прикрыл глаза, несколько секунд помолчал, сосредоточенно нахмурив лоб, а потом сообщил:

– Три комнаты для вашей компании забронированы, вам надо будет обратиться к распорядителю верхних палат.

Он толково разъяснил мне, как найти этого самого распорядителя, после чего я направился назад к своим, похоже, насытившимся приятелям.

Мое предложение остановиться в этом отеле на ночь подгулявшая компания приняла с воодушевлением. Правда Твист заикнулся было, что камер-советник может попробовать отрядить за нами погоню, но это почему-то никого не испугало. Тролль вообще заявил, что жаждет посмотреть в глаза этой погоне перед тем, как она их закроет. Он собирался продолжать пиршество, но я предложил прогуляться перед сном, посмотреть местные достопримечательности. Душегуб начал спорить, отстаивая свое предложение, однако меня поддержала Эльнорда, заявив, что хватит просиживать штаны, что она на лошади успеет насидеться. Так что мы с Эльнордой покинули зал первыми, а Душегуб ворча что-то себе под нос потащился за нами, оставив обоих малышей приканчивать остатки ужина.

Прежде чем отправляться на прогулку, я рассчитался за обед и, поднявшись к управителю верхних палат, внес плату за наши три комнаты, объяснив, что в одной из комнат остановится девушка, а две другие займут четверо мужчин.

Когда мы наконец пошагали вдоль широкой сельской улицы, солнце уже село, но было еще светло. Оранжевое небо только-только начало темнеть на востоке, приобретая охристый оттенок. Тени, отбрасываемые деревьями и домами стали размытыми, предвещая близкие сумерки и сгущая вечернюю прохладу. Сельское народонаселение высыпало на улицу и заняло места на призаборных скамейках и лавочках, в домах кое-где начали зажигать огни.

Мы шагали молча, рассматривая дома, витринки еще не закрытых лавочек, переговаривающихся и пересмеивающихся аборигенов. Село казалось таким мирным и спокойным, словно никто не угрожал королеве этой страны, никто не похищал души мальчишек из другого мира, никто не готовил страшную, кровопролитную, разрушительную войну. Нет, положительно, Седой Варвар зарвался и распоясался, пора было его остановить!

Постепенно дома обступавшие проезжий тракт превратились в домики, к самой дороге выползли огороды и сады, раньше прятавшиеся на задворках, мы явно приближались к окраине села.

Именно в этот момент мы услышали крик. Высокий, срывающийся в визг женский крик, самое начало бесконечной отчаянной истерики. Доносился он из маленького, в два окна по фасаду, домика, прятавшегося за деревьями небольшого садика, справа от дороги. Мы на мгновение остановились, однако, если я и Душегуб просто не знали, что делать, то Эльнорда, как оказалось, никаких сомнений не ведала. Едва определившись с местом, откуда донесся крик, она перемахнула через невысокий заборчик и устремилась между темными стволами деревьев к домику. Мы с троллем сразу очнулись и бросились следом за эльфийкой.

Догнали мы ее уже у самого крыльца. Эльнорда не раздумывая и не затрудняя себя стуком, рванула дверную ручку, и дверь распахнулась. Вся наша троица ввалилась в небольшую комнату, неярко освещенную прикрепленной к потолку лампой.

И тут перед нами открылась такая картина. В дальнем углу комнатки стояла кровать, застеленная простыней, пошитой из разноцветных лоскутов. На ней, накрытый одеялом в таком же лоскутном пододеяльнике, лежал маленький мальчуган, от силы лет шести. Его глаза были закрыты и обведены темными кругами, к потному лбу прилипли намокшие светлые волосы, пухлые, в кровь искусанные губу явственно дрожали, словно хотели жадно вдохнуть воздух и никак не могли этого сделать. За исключением подрагивавших губ, его лицо было совершенно неподвижно и даже как-то мертвенно. А вот лежавшие поверх одеяла руки, казалось, жили своей, совершенно отдельной жизнью. Маленькие пальчики были сложены лодочкой, повернуты ладошками вниз и скользили над одеялом, выписывая сложный, непонятный узор.

Перед кроватью на коленях стояла молодая женщина, по всей видимости, мать мальчугана, и не отрываясь смотрела на скользящие движения его рук. На топот, сопровождавший наше появление она не обратила никакого внимания, она готовилась издать еще один крик, наподобие того, который мы уже слышали.

Эльнорда метнулась к женщине и обняла ее за плечи. Та неожиданно легко отвалилась от кровати и с судорожным всхлипом втянула воздух. А наша девочка уже начала свою женскую терапию – чисто бабий разговор с придыханием, причитанием, уговариванием:

– Ну что ты, что ты, сейчас все будет хорошо… Видишь, мы уже пришли, сейчас мы тебе поможем… И не надо кричать, не надо… лучше скажи в чем дело, что случилось… Расскажи и мы все поправим…

Надо сказать, что такое бормотание справилось с задачей не хуже любого моего наговора, какой я только мог припомнить. Женщина вдруг оторвала глаза от лежащего на кровати мальчика и вполне осмысленным взглядом посмотрела на нас. Затем она еще раз судорожно вздохнула и прошептала сорванным до хрипоты голосом:

– Сынок мой… сынок… браслеты эти…

Я быстро перевел взгляд на руки мальчика, но никаких браслетов не увидел. Эльнорда и Душегуб осматривали мальчишкины руки, похоже с тем же успехом. А женщина продолжала бормотать:

– Я ему говорила, чтобы он ничего не подбирал на улице, особенно эти браслеты, а он, неслух, припрятал их… Утром ему стало плохо, я думала он простудился, перекупался… А теперь вижу… совсем ему худо, уже руками танцует, значит нашел он их… и подобрал…

Она снова шумно втянула воздух и прохрипела:

– Сыночек мой!..

Эльнорда с непонятной злобой посмотрела на меня, и этот яростный взгляд словно привел меня в чувство. Я быстро пробормотал заклинание активизируя Истинное Зрение.

И тут же перед моими глазами появились эти браслеты. Две странных иссиня-черных ленты перетягивающих тоненькие запястья мальчишки. Обе ленты были гладкими, без каких-либо украшений, непонятно было даже из какого материала они сделаны. И вообще казалось, будто это сама кожа почернела и залоснилась точными, четко очерченными кольцами. И тут я услыхал слабое ритмичное позвякивание, раздававшееся в тот момент, когда пересекались танцующие мальчишечьи руки.