– Если бы он только прикладывал чуть больше усилий, но, к сожалению, Блейк патологически ленив! С раннего детства он отказывался проявлять усердие в выполнении уроков. Его праздность всегда вызывала огромное разочарование отца.

Странным образом у Минервы возникло желание защитить своего жениха. Никогда она не считала его ленивым. Напротив, он производил впечатление человека чрезмерно энергичного, правда, всю свою энергию он тратил на физическую деятельность. И весьма преуспевал. Как бы мало ни разделяла Минерва эту его страсть, она знала, что невозможно стать блестящим наездником и обладать первоклассной сворой гончих, не приложив к этому значительных усилий.

К тому же ей показалось несправедливым, что герцог и герцогиня столь пренебрежительно относятся к своему сыну только потому, что тот не изъявлял желания следовать их заветам. Ее собственные родители никогда не препятствовали своим детям выбирать собственный путь, и в результате все шестеро развили потрясающее разнообразие интересов. Возможно, Уильям и Марго Монтроуз удивлялись выбору некоторых детей, но это не мешало им любить всех своих отпрысков и гордиться ими.

Абсолютное равнодушие к делам страны как минимум удивляло Минерву. Она вспомнила, как несколькими годами ранее Блейк поразительно спокойно воспринял сообщение об ужасной Манчестерской бойне. Как мог он оставаться таким холодно индифферентным, если рос и воспитывался почти в самом центре английской политической жизни? Мелькнула мысль: а не могли ли годы такой близости как раз и взрастить это равнодушие?

Впервые за все время Минерва почувствовала, как в ее душе просыпается любопытство: что же за человек ее будущий муж и как он стал таким к своим тридцати годам.

Карета подъехала ко входу, и Блейк, изнемогая от нетерпения, ожидал выхода своей невесты, чтобы незамедлительно покинуть Хэмптон-Хаус и вдохнуть свободный, пусть и задымленный воздух улиц. Он довезет Минерву до Беркли-сквер, потом отпустит карету отца и на первом же кебе отправится в Ковент-Гарден. Или нет, никаких кебов, он прогуляется пешком. Блейк чувствовал, как затекли все его части тела, как сжалась грудь, не давая воздуху проникнуть в легкие. Что ж, вполне обычная реакция на длительное пребывание в обществе отца. Лучшим лекарством от этого смятенного состояния стала бы получасовая скачка или фехтование с хорошим противником, а еще лучше – пара раундов ожесточенного боксерского поединка. Но поскольку ни одной из этих возможностей у него не было, он вспомнил о Дезире, которая, безусловно, сумела бы унять его беспокойство. Ведь герцог, к счастью, забыл определить конкретные сроки прекращения их отношений.

Минерва будто и не заметила его протянутой руки, когда он попытался помочь ей подняться в экипаж.

– Не могли бы мы прогуляться? – спросила она.

Блейк с удивлением посмотрел на невесту:

– В этих белых туфельках? Вряд ли в них можно дойти до дома, основательно не запачкав.

– Меня это не волнует, хотя, наверное, должно. Я сейчас в таком состоянии, что только прогулка принесет мне облегчение.

Редко Блейк испытывал чувства, столь похожие на чувства юной леди.

– Хорошо, мисс Монтроуз. Тогда, пожалуйста, обопритесь на мою руку и смотрите под ноги. Будем надеяться, что нас не ограбят и не арестуют.

– Я уверена, что от первой неприятности вы вполне способны меня защитить, что же касается второй, мне бы хотелось, чтобы вы перестали вспоминать ту старую историю. Тогда я была слишком молода и экзальтированна, а теперь уже не совершаю подобных глупостей.

– В этом возрасте неприятности моей сестры Аманды, как правило, сводились к тому, что она попадалась на примерке платьев старших сестер или влюблялась в кого-нибудь из знакомых отца. До нарушения закона дело не доходило.

– Вот и я обещаю не нарушать закон на всем пути до Беркли-сквер.

Блейкни, дав указания слугам, отпустил экипаж, и пара в полном молчании направилась к Пиккадилли. Когда они добрали до угла Девоншир-Хауса, Минерва отпустила его руку и быстро пошла вперед.

– Мы должны здесь повернуть, – окликнул ее Блейкни.

– Нет, – бросила она через плечо, – я хочу еще прогуляться. Мне никогда не позволяли гулять по Лондону поздним вечером.

– Потому что для леди это небезопасно.

– Я уверена, вы в состоянии защитить меня.

Блейк поравнялся с ней как раз вблизи уличного фонаря и был вознагражден открытой и радостной улыбкой. Распростившись с надеждой провести остаток вечера в Ковент-Гардене, Блейк ответил девушке мрачным взглядом.

– Не слишком хорошая идея, – сказал он, когда Минерва повернула в сторону узкого переулка, ведущего на Уайт-Хорс-стрит.

– Мне хочется взглянуть на рынок Шепердс-Буш ночью. Я читала о старом квартале Мейфэр, где якобы происходят ужасные вещи, но днем там можно увидеть лишь прилавки с продуктами.

Блейк пожал плечами. Печально известную своими тайнами ярмарку ликвидировали несколько десятилетий назад, однако этот район все же сохранил налет былой жуткой славы. По всей вероятности, ничего ужаснее, чем несколько представительниц древнейшей профессии, Минерва там не увидит. Если ее это шокирует, тем лучше. Все же Блейк твердо взял девушку под руку и крепко прижал ее локоть к своему боку.

Когда они приблизились к рыночной площади, на них с нескрываемым любопытством уставилась пара проституток. Блейк, заметив, как его спутница тоже окинула женщин взглядом, спросил себя, понимает ли Минерва, что это за женщины. К счастью, теперь его невеста притихла, но тут одна из проституток, нахальная девица с размалеванным лицом, шагнула им навстречу.

– Может, ищете третьего в постельку? – спросила она. – Или могу подыскать жеребца для дамы, если ей это угодно. – Послушай, – продолжила она, опуская взгляд на промежность Блейка, – с таким хозяйством ты сможешь без труда ублажить нас обеих.

Ответ Минервы на это интересное предложение ему так и не довелось узнать. Блейк попятился от девицы, напиравшей на него своей пышной и бесстыдно открытой грудью, но тут же почувствовал какое-то шевеление у себя за спиной. Обернувшись, он успел схватить за руку того, кто уже вытаскивал кошелек из кармана его сюртука.

– Пойман с поличным, – с удовлетворением констатировал Блейк.

Воришка был маленький и вертлявый, он извивался, как форель на удочке, обдавая Блейка потоком ругательств. Проститутка, вероятно его сообщница, не стала дожидаться развязки и быстро скрылась за углом дома.

– Не смей ругаться в присутствии дамы. Сейчас пойдешь со мной, и мы отыщем полисмена, – сказал Блейк. – Мисс Монтроуз, пожалуйста, постарайтесь не отставать, мне понадобятся обе руки, чтобы управиться с этим негодником.

Он бросил ей возвращенный кошелек.

Его невеста, разумеется, не повела себя как обычная женщина. Она не впала в ступор, чему, впрочем, Блейкни очень порадовался, не выглядела даже потрясенной. Более того, Минерва не выказала никакого возмущения этой попыткой кражи. Она хладнокровно дождалась, пока Блейкни скрутит чертыхавшегося воришку, и неожиданно попросила:

– Отпустите его.

– Что?

– Он всего лишь мальчишка.

– Точно, мисс, – проговорил мерзавец, перестав вырываться из рук Блейка. – Отпустите меня. Я никогда такого не делал, но моя мать и младшие братья голодают.

– Бога ради! Вы ведь не собираетесь поверить…

Минерва прервала его:

– Отпустите его. Пожалуйста. Ведь ничего же не случилось, ваши деньги целы.

Мысленно пожав плечами, Блейк решил уступить. Действительно, ведь придется тащить маленького злодея до самой Пиккадилли, потом выискивать блюстителя порядка. Все это займет массу времени, а руки у него будут заняты, и Минерва, по сути, останется без защиты. А, не приведи Господь, случится какая-нибудь неприятность…

– Если вы на этом настаиваете, – произнес он и отпустил воришку.

– Спасибо, дяденька.

– Благодари даму.

– Спасибо, мисс. Как насчет шиллинга, чтобы купить еды для моих малышей?