Тут он сбился, словно захлебнувшись сухими официальными словами, и закончил с горьким надрывом:

«Серега, Старик умер!..»

«Та-а-ак!.. – после долгой паузы протянул Бабичев и повторил уже более решительно: – Так. И кто теперь будет командовать линкором?»

«Пока Юриксен... болен – я. Как только он встанет на ноги, командование перейдет к нему».

«А Эдельман?»

«Старик отстранил Эдельмана от исполнения должности первого ассистента командира корабля и от несения вахт в Главном центре управления. Есть соответствующий приказ, есть запись в вахтенном журнале, в Главный компьютер введено ограничение на допуск флаг-навигатора к командным функциям».

Бабичев немного помолчал, обдумывая услышанное, а затем задумчиво произнес:

«Все равно без авторитета Старика нам будет чертовски тяжело...»

«Нам будет чертовски тяжело без него... – поправил Сергея Вихров, – ...при нем я всегда был спокоен за свои действия – раз Старик меня не останавливает, я все делаю правильно! А теперь!..»

«Мне кажется, что ты и теперь можешь в сложной ситуации оглянуться на него... – каким-то странным, не бабичевским тоном проговорил Сергей, – ...он тебе подскажет, как надо действовать...»

И Бабичев прервал связь.

Игорь тяжело выбрался из кресла и прошел в командирскую спальню. Старик по-прежнему лежал в постели, прикрытый простыней, а Кокошко стоял перед раскрытой дверью небольшой гардеробной комнаты, словно не решаясь туда зайти.

– Виталий Сергеевич, вам нужна моя помощь? – негромко спросил Игорь.

Врач оглянулся, посмотрел на капитана каким-то рассеянным взглядом и пожал плечами:

– Нет, Игорь Владимирович, я связался с Ирвингом, он со своими людьми подойдет сюда, и мы все что надо сделаем.

– Тогда я пройду на первую причальную палубу, посмотрю, как там дела у Ежова...

– Конечно, конечно... И можете сюда не возвращаться, мы доставим тело командира к челноку.

Кокошко снова повернулся к гардеробной, а Вихров, не зная что сказать, молча кивнул и вышел из спальни.

Он медленно шел через кабинет нуль-навигатора, через прихожую его апартаментов, и все его теперешние сложности, тревоги, сомнения как-то отдалились и измельчали. И Эдельман, и Озда, и Крис... и он сам казались ему какими-то древними насекомыми, суетящимися на неубранном кухонном столе и не замечающими занесенной над ними мухобойки! В груди у него тяжелым, холодным, мертвым грузом лежала... пустота.

Игорь аккуратно прикрыл за собой дверь командирских апартаментов и оглядел короткий пустой вестибюль. Весь корабль вдруг показался ему таким же пустым и... коротким... Коротким, как человеческая жизнь!

И вдруг в его голове прозвучал суховатый, чуть насмешливый голос Старика:

«Нет, капитан, ты не прав, человеческая жизнь вовсе не коротка... Иначе почему так много людей успевают от нее устать. Хотя, конечно, многим из нас жизни не хватает – очень многое остается незаконченным! Но теперь, когда мы нашли путь Превращения, человеческая жизнь должна стать достаточно продолжительной... если только мы останемся людьми! Как ты думаешь?!»

Голос смолк, а вот ощущение присутствия Старика где-то рядом осталось. Игорь даже еще раз внимательно оглядел пустой вестибюль!

«Наверное, Бабичев прав, – неожиданно подумалось ему. – Наверное, такой человек не может уйти так сразу и навсегда... И может быть, я действительно могу... оглянуться на него... получить от него подсказку... поддержку!»

Капитан тряхнул головой и сделал первый быстрый шаг...

Следующий шаг он сделал уже по настилу первой причальной палубы.

На центральной взлетно-посадочной полосе стоял не десантный бот, к полету готовился небольшой шестиместный командирский челнок с короткими, откинутыми назад крыльями и высоким, изогнутым наподобие скорпионьего жала хвостом, на котором красовалась эмблема Космофлота Земли, выведенная золотом. И пусковая катапульта, как сразу же понял Игорь, была готова выбросить челнок в открытое пространство. Когда Вихров приблизился к машине, из верхнего пилотского люка показалась голова Володьки Ежова, и младший лейтенант чуть смущенно, но четко и быстро проговорил:

– Командир, я не стал спрашивать разрешения, но мне показалось, что так будет... правильно!..

– Правильно! – подтвердил Вихров.

Ежов кашлянул и продолжил:

– Командирский челнок к полету подготовлен – горючее загружено по максимуму, бортовая навигационная система проверена.

Вихров кивнул, принимая рапорт, обошел челнок и по маленькой легкой лесенке поднялся к верхнему люку.

– Ну что ж, – проговорил он, улыбнувшись младшему лейтенанту, – теперь давай я поработаю.

Глаза Владимира удивленно округлились, а нижняя губа чуть дрогнула от обиды.

– Надо ввести в компьютер челнока рассчитанную мной траекторию полета и порядок разгонных ускорений, – пояснил капитан обидевшемуся навигатору.

Тот понимающе кивнул и скрылся в люке, пропуская Игоря в пилотскую кабину.

Вихров расположился в пилотском кресле, достал из нагрудного кармана комбинезона кристалл с записью расчетов и вложил его в считывающее устройство бортового компьютера. Когда компьютер принял задачу, он вывел расчетную таблицу на экран монитора и ввел поправки в расчет, поскольку масса командирского челнока была значительно меньше массы «стрижа», хотя его мощность и ходовые качества не уступали параметрам бота. Через пару минут компьютер закончил пересчет задачи – траектория возвращения к звезде практически не изменилась, а вот время полета сократилось до четырех с небольшим месяцев.

Вихров удовлетворенно хмыкнул и перевел расчет в командную программу компьютера. Теперь челнок был полностью готов к полету в автоматическом режиме.

Офицеры покинули пилотскую кабину, тщательно закрыв люк, и отошли немного в сторону от готового к старту челнока. Говорить им обоим не хотелось, они молча дожидались своих товарищей, изредка поглядывая на открытый парадный люк.

В молчании прошло минут двадцать. Вихров начал немного нервно прохаживаться взад-вперед, по его расчетам, Бабичев со своими людьми уже должен был быть на палубе. Он уже хотел было еще раз связаться с Сергеем, но в этот момент в проеме входного люка палубы появилась высокая фигура, затянутая в парадный комбинезон.

Игорь мгновенно узнал Мэтью Ирвинга. Главный биолог «Одиссея» медленно спускался по короткому трапу на настил палубы, а следом за ним так же медленно плыли антигравитационные носилки, на которых лежала похоронная капсула. Вел носилки капитан Бабичев, также одетый в парадный комбинезон. Следом за Сергеем строем по двое шли его десантники, а замыкали это шествие Кокошко и биологи Ирвинга. Они выглядели довольно странно в своей обычной рабочей одежде, но держались строго и с достоинством.

Процессия медленно приблизилась к замершим навигаторам, и тут Игорь увидел сквозь прозрачный колпак капсулы, что внутри нее постелен парадный комбинезон нуль-навигатора, украшенный невообразимым количеством наград и отличий, а поверх мундира, завернутое в небольшую простыню, лежит крошечное тело – то, во что превратило их командира Превращение.

У Вихрова мгновенно перехватило горло, и злые, горькие слезы подступили к глазам.

Носилки остановились рядом с открытым люком челнока, десантники выстроились напротив, Ирвинг, остановившийся около носилок, говорил что-то, звучала какая-то музыка, но все это доходило до сознания навигатора-три как-то неясно, невнятно... Он не отрываясь смотрел сквозь колпак капсулы и не мог поверить, что вот это крохотное тело и есть его командир, что он больше не увидит умное, усталое лицо, не встретит жесткий, останавливающий взгляд светло-серых, стальных глаз, не услышит спокойный, уверенный, чуть насмешливый голос...

Наконец Бабичев развернул носилки и медленно ввел их в парадный люк челнока. Ежов тронул Игоря за рукав и шепотом спросил:

– Вы сами запустите отсчет или это сделать мне?..

Вихров молча кивнул, и Владимир, подождав несколько секунд, пошел в обход челнока к лесенке, ведущей в пилотскую кабину.