В первый день путешествия плыли практически без применения весел и парусов. Ширина реки в этом месте не превышала пятидесяти-семидесяти метров, да и течение довольно быстрое. Слева возвышались неприступные скалы, а справа — холмы с дикими джунглями. Но с каждым последующим днем картина местности разительно менялась. Перед путешественниками открывалась широкая плодородная долина с берегами, покрытыми бесконечной вечнозеленой растительностью, с морем взлетающих красивых бабочек и птиц. Постепенно течение замедлялось, а ширина реки увеличилась до четырех сотен метров. Теперь, после принятия в себя десятков ручейков и мелких речушек, вода в реке из прозрачной превратилась в мутноватую с коричневым оттенком. А какое здесь рыбное царство, поражающее своим разнообразием, пестротой окраски, причудливостью форм и больше всего хищничеством. Лови — не хочу!
Иногда на берегу попадались небольшие деревушки местных дикарей, большинство из которых, завидя плывущий караван старались скрыться в чаще. Но попадались и такие, кто с изумлением и любопытством наблюдал, а иногда и махал руками, узнав среди путешественников знакомых гуаро.
Вдоль левого берега показались растянувшиеся на не один километр невысокие холмы, где на склонах дожди смыли глину и обнажили залежи чистейшей соли. Как пояснили сопровождавшие караван гуаро, каждый год летом сюда, издалека, из дремучих и бескрайних лесов Амазонии, пробираются небольшие флотилии представителей различных племен. Они добывают соль, так как соленая рыба составляет один из главных источников их питания. Добывание соли ведется самым первобытным образом: первоначально обнажается от земли соляная залежь, на ней прорезают несколько неглубоких борозд, в которые затем льют воду до тех пор, пока они не углубятся настолько, что всю залежь соли можно расколоть на отдельные части. Часто между различными группами соледобытчиков возникают смертельные схватки. Ведь легче забрать уже добытое, чем самому трудиться в поте лица.
Вот и сейчас, возле соляных холмов встретили десяток пирог с соледобытчиками. Увидев приближающуюся экспедицию, дикари заметались, не зная куда бежать от такого количества неизвестных им людей. Те, кто был на берегу, бросились в лес, а находившихся на воде вскоре перехватили ринувшиеся к ним на своих лодках более многочисленные гуаро. Кожемяка, через Пачи, успел им крикнуть, чтобы захватили пленников, а не убивали. Гуаро досталась неплохая добыча: несколько пирог загруженных корзинами с солью и пятеро перепуганных пленников.
— Надо захватить добычу соли в свои руки, тем самым заставим дикарей считаться с нами и торговать. — предложил Питер.
— Хорошая мысль! — поддержал Кожемяка. — Значит, где-то здесь мы и должны обосноваться. Как думаешь, Питер, условия подходящие?
— Да. — голландец уже хорошо говорил по-русски, почти без акцента. Он полностью обжился среди новороссов. Немного поправился, физически окреп и заматерел. Даже нашел молодую подругу из уаминка. — Здесь жарче, чем в Нефтегорске, не говоря уже о форте Асту. Чем ближе к экватору, тем больше влага и температура. А это не есть хорошо! Плохо работать и много болезней. Давай искать где бросить якорь…
Дав сигнал флотилии плыть к левому берегу, с виднеющимся вдалеке настоящим корабельным лесом, Павел с Питером пересели на лодки гуаро. Необходимо произвести замер глубин, найти подходящее место для высадки и будущего строительства. Проплыв около двух километров вдоль берега, обнаружили выступающий полуостровом высокий холм покрытый, к удивлению, негустой растительностью и напоминающий гигантский камень. Холм огибала впадающая в Уальяга-Ульяну довольно широкая речка, берущая свое начало в расположенных западнее Андах. У подножья холма расположились несколько хижин на деревянных сваях, сплетенных из дикого тростника и пальмовых листьев. Берег в этом месте был довольно высоким, так что при подъеме воды в реке, его не затопляло. Чуть дальше он становился пологим и даже имел удобный залив, где находилось несколько пирог местных жителей.
На берегу показались фигурки мужчин, женщин и детей, привлеченных прибытием флотилии. Они были среднего роста, с такой же, как и у гуаро шоколадной кожей. С буйной черной растительностью на голове, с разукрашенными в черные и красные полоски безбородыми лицами. Но видно до них все-таки докатилась своим краем местная цивилизация, так как кроме голой ребятни, все взрослые были одеты в набедренные повязки, изготовленные из материала напоминающего мешковину и веревочную разноцветную перевязь, идущую крест-накрест через грудь. Такая же веревочная повязка перетягивала волосы на голове. У каждого в носу вдеты небольшие серебряные кольца, а в уши деревянные короткие палочки. Увидев, что караван с незнакомцами направился к ним, аборигены зашумели и бросились к своим хижинам хвать самое ценное, после чего исчезли в лесу.
— Испугались! Похоже, что они одного роду-племени с захваченными гуаро соледобытчиками. — улыбнулся Павел и спросил у Питера. — Какая глубина?
— В середине реки до десяти метров, ближе к берегу — три-четыре. Я бы здесь форт поставил. — ответил голландец указывая на деревушку. — Маяк на холм, в заливе — верфь. По той речке древесину сплавлять можно и лесопилку оборудовать. Надо посмотреть.
— Хорошо. Но сначала наладим контакт с местными. — Кожемяка повернулся к своему тезке — молоденькому переводчику, постоянно находившемуся рядом. — Пачи! Поспрашивай своих, может кто знает местный язык! Пускай пленных допросят и скажут, что мы с миром пришли, жить здесь хотим и торговать! Никого не обидим! Эй, мужики, передайте подарки для местных!
С плотов на пироги передали разноцветные стеклянные бусы, несколько зеркал, чугунные котелки-казаны с треногами, десяток отличных бронзовых ножей и топоров. Хотели дать и продукты, но Кожемяка приказал пока обождать.
Среди гуаро нашелся воин по имени Туни, ранее плававший за солью и имевший контакты с местным племенем. Один из захваченных соледобытчиков оказался его знакомым. Пленник сначала с опаской, но затем более уверенно стал говорить. Через третьи руки удалось кое-что узнать.
Пленника звали Мунко, а само племя имело название чауита. Правда в деревушке жило не все племя, а только род Мунко. Они занимались добычей соли, охотой, рыбалкой и изготовлением глиняной посуды. Свой нехитрый товар обменивали в основной деревне племени, расположенной ниже по течению Уальяга-Ульяны в дне пути. Род был небольшим и жил здесь сравнительно недавно. Возглавлял род его отец, старик Ароко, находившийся сейчас на берегу.
Заверив Мунко, что они пришли с миром, Кожемяка приказал Туни взять одну из захваченных пирог с солью, погрузить в нее часть подарков и вместе с Мунко отправляться в деревню, договариваться с вождем о встрече.
Тем временем, благодаря слабому течению реки в этом месте, караван не спеша начал заходить в залив и причаливать к берегу. Но дальше десятка метров прибрежной полосы никто не двинулся. Пока большие плоты и тримараны закреплялись на берегу, часть бойцов, вооруженная автоматами и арбалетами, под прикрытием щитов, заняла круговую оборону. Так поступали во время предыдущих стоянок, чтобы коварная дикарская стрела не застигла путешественников врасплох.
Переговорщики уже были у подножья холма. Мунко подошел к большому дереву, растущему в глубине деревни и стал с определенным ритмом стучать по нему подобранной палкой. Звуки ударов разошлись по джунглям. Через некоторое время появилось двое местных, один из них оказался вождем Ароко. Они приняли подарки, о чем-то переговорили с парламентерами и вновь исчезли. Ждать пришлось недолго. Постепенно из леса начали с опаской выходить убежавшие жители деревни.
Прихватив автомат МП-40, Павел Кожемяка приказал нескольким воинам взять корзины с подарками и следовать за ним в деревню. Пачи ни на шаг не отставал от командира-тезки, с которым за последнее время подружился и старался во всем его копировать. Вместе с ними в родные пенаты возвращались и ранее захваченные соледобытчики.
