Через день, на приеме у командующего авиацией Военно-Мсрского Флота генерал-полковника авиации Семена Федоровича Жаворонкова, я рассказывал о судьбе своих родных. Командующий отнесся сочувственно и еще раз порадовал сообщением о брате Саше, тоже морском летчике. Саша был жив, здоров и успешно воевал на Балтике.
Тут же генерал-полковник позвонил начальнику отдела кадров морской авиации полковнику Смирнову и сказал ему:
- Товарищ Смирнов, возьмите личное дело балтийского летчика Александра Курзенкова и зайдите ко мне.
Когда Смирнов принес папку с личным делом, я многое узнал о боевых делах Саши. Генерал перелистал страницы, улыбаясь, сказал:
- Вот посмотрите на боевые дела вашего брата. Идет двадцать третий год, а какой молодец! Отлично воюет! Начал войну сержантом и уже лейтенант. Лучший воздушный разведчик Балтики. Награжден двумя орденами Красного Знамени.
"Сашка! Мой маленький курносый братишка! Он жив! И как воюет! Два боевых ордена! Какая радость!" За такое сообщение я был готов расцеловать генерала. А тот продолжал:
- Он скоро вас догонит, товарищ майор, да, пожалуй, и обгонит. Его мы представляем к высшей награде. А что касается вашей семьи, думаю, вам следует съездить в Алма-Ату. Кстати, скоро в Ташкент полетит наш транспортный самолет "С-47". Вот на нем и отправляйтесь!
В конце беседы командующий спросил меня:
- А почему у вас такой затрапезный вид? Он имел в виду мою поношенную форму. Я рассказал, что мое офицерское обмундирование пропало в городе Николаеве во время эвакуации училища, а нового еще не получал...
- Нет, так не годится, товарищ майор! Офицер должен быть и внешне достоин своего звания.
Командующий позвонил начальнику тыла. Пришел генерал-лейтенант А. К. Купреев.
- Товарищ генерал, как вам нравится внешний вид этого офицера?
- Товарищ командующий, скажу прямо - не очень.
- Вот и я такого мнения, а поэтому дайте распоряжение в самый короткий срок пошить майору все, что необходимо.
Прошло три дня, и я был одет в новую форму, что называется, с иголочки.
Жил в гостинице "Москва" и после шумного фронта понемногу привыкал к мирной тишине.
Стояла на редкость теплая и солнечная погода. В те дни я обошел много улиц и площадей любимой столицы. Все в ней оставалось близким, родным сердцу. И хотя война наложила на Москву свой суровый отпечаток, все же в целом мало изменила ее.
Днем на улицах бурлила жизнь. Москвичи спешили. Неслись машины, звенели трамваи, шурша резиной катились усатые троллейбусы. И только с наступлением вечера, когда все погружалось в таинственный мрак затемнения, уличная жизнь затихала. Однако она не замирала в домах, театрах, кино, концертных залах и клубах.
Все свободные вечера отдавал театру. И с необыкновенным интересом смотрел спектакли, балеты, слушал оперы.
На исходе десятого дня безмятежной жизни мне позвонили из наградного отдела Наркомата Военно-Морского Флота и передали:
- Завтра к одиннадцати часам явиться в Кремль для вручения ордена Ленина и Золотой Звезды Героя Советского Союза.
В ту ночь я спал плохо и встал очень рано. Открыв плотные оконные шторы, с высоты своего четырнадцатого этажа увидел яркую зарю и первые ласковые лучи солнца. На утреннюю зарядку, рекомендованную госпитальным врачом, и завтрак ушло полчаса. До одиннадцати оставалось много времени. Чтобы незаметно скоротать его, покинул номер гостиницы...
Москва еще не проснулась. Было тихо и безлюдно, если не считать дворников, старательно наводивших чистоту на асфальте.
В эти ранние часы августовского утра по-новому открылась красота столицы. Тонул в тени Охотный ряд. Громадное здание гостиницы "Москва" закрывало улицу от ранних лучей солнца. От высоких домов улицы Горького на асфальт падали большие косые тени...
Зато просторная Манежная площадь блестела под лучами восходящего солнца.
Я ходил долго, и когда куранты Спасской башни пробили половину одиннадцатого, был на Красной площади. Сжимая в руке пропуск, миновал часовых у Спасской башни.
Не помню, как вошел в здание Верховного Совета Союза ССР и очутился в просторном круглом зале, освещенном ярким солнечным светом. Поразила тишина, хотя зал был полон людей. Все сидели в креслах... Я тоже сел, а сам подумал: "Неужели опоздал?"
С улицы донесся бой курантов Спасской башни. И только отзвучал последний удар, как открылась дверь и в зал вошли трое. Первым был Всесоюзный староста - Михаил Иванович Калинин. Все шумно встали, и зал загудел от бурных аплодисментов.
Мне казалось, что я аплодировал громче всех.
Секретарь Президиума Верховного Совета стал читать Указ. В первом списке я услышал свою фамилию.
Быстро встал. Подошел к трибуне. Михаил Иванович, поздравляя, пожал мне руку и подал Грамоту с двумя красными коробочками. В одной горел золотом и эмалью орден с образом незабвенного Ильича. В другой - пятиконечная золотая звездочка, подвешенная к планке, обтянутой красной муаровой лентой.
Получив высокие награды, я вернулся на свое место и не успел сесть, как два незнакомых товарища стали услужливо прокалывать дырки в моем кителе, чтобы привернуть орден Ленина и медаль "Золотая Звезда".
Закончилось вручение наград. Михаил Иванович езде раз сердечно поздравил нас, а затем сказали ответные слова благодарности несколько награжденных.
Я тоже выступил...
Переполненный чувством большого счастья, хотел сказать много, а вышел к трибуне - все мысли из головы словно испарились и в горле пересохло. Я стоял, смотрел на всех и наконец взволнованно произнес:
- Спасибо, Родина!
От Кремля до гостиницы "Москва" - путь короткий. Наверное, я сиял от счастья, как сияли блеском золота мои ордена и звездочка на груди. Встречные дарили улыбки, а многие подходили и, как хорошие знакомые, пожимали мне руку, поздравляли с наградой.
Дороги мне были эти улыбки, добрые поздравления незнакомых москвичей. Как хотелось, чтобы рядом со мной шли родные, порадовался бы отец, отдавший все силы, чтобы вывести нас, своих детей, на дорогу настоящей жизни.
Оказавшись у гостиницы, я хотел было войти в вестибюль, как вдруг позади меня раздался женский голос:
- Товарищ майор! Товарищ майор! Извините...
Я повернулся и увидел с большим букетом роз красивую девушку. Покраснев и волнуясь, она выпалила:
- Товарищ майор! Вы меня не знаете, но разрешите поздравить вас с получением высокой награды. И примите мой скромный подарок.
Признаться, меня очень тронуло это внимание незнакомки. "Может, она ошиблась?" - подумал я и сказал:
- Вы, наверное, приняли меня за другого?
- Нет, товарищ майор, я не ошиблась. Букет вам.
- Мне?.. Благодарю! От всего сердца спасибо вам, девушка. А можно узнать, как вас зовут?
- Марина...
- А отчество?
- Проста Марина".
И, подарив на прощание свою улыбку, скрылась в толпе.
В гостинице" когда я поднялся на свой этаж, дежурная поздравила меня с наградой и, обратив внимание на букет, сказала:
- Значит, дождалась вас Марина... Чудесная девушка!..
Дежурная раскрыла "тайну" букета. Оказывается, Марина - москвичка, моя соседка, по этажу. Приехала в командировку из Сибири. Она там в эвакуации и сегодня покидает столицу...
- Утром, - рассказывала мне дежурная, - Марина подошла, отдала ключ от номера и сказала:
"Хочу перед отъездом походить по Москве, есть кое-какие дела..." А я ей про вас, что идете в Кремль получать награду Героя Советского Союза... Услышала Марина эту новость, посмотрела быстро на часы и говорит мне:
"В Кремле он пробудет не меньше часа, да пока дойдет до гостиницы - еще с полчаса, а сейчас девять... Успею!"
Что она собиралась сделать, я так и не узнала. Марина, как птичка, вспорхнула и улетела... Около двенадцати часов она выскочила из лифта с букетом роз, подбежала ко мне вся раскрасневшаяся и спросила на ходу:
